«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

тяжелее падают на бедные классы населения, составляя почти незаметную долю в расходах богатых людей… главный из них – доход с винной монополии – был самым вредным. Торговля водкой давала государству громадные доходы. В 1913 г. от винной монополии поступило 899,3 млн руб., а за вычетом всех расходов на покупку спирта, посуды, выделку водки, укупорку, перевозку, помещения и служащих, казне оставалось чистого дохода 665,3 млн руб. На 1914 г. ожидалось около 800 млн руб. чистой прибыли. Этот ужасный барыш, составлявший самый крупный доход государства, был налогом на народный порок, на народное несчастье. Пьянство разоряло население, губило его здоровье, отравляя и тела, и душу, вызывала преступления, пороки, сумасшествия и другие бесчисленные болезни. Наполнялись тюрьмы, больницы и дома для душевнобольных пьяницами и их слабосильным потомством. В семьях бедняков царила вечная нужда, болезни, ссоры и драки. Государство, само торгуя водкой, заинтересованное в больших доходах, не могло бороться с пьянством и русский государственный бюджет, т. е. свод годовых доходов и расходов государства, справедливо называли „пьяным бюджетом“. Благополучие казны было связано с пьянством и несчастием народа. Царская власть не желала улучшить и сделать более справедливыми доходы государства. Она не хотела сильнее облагать богатых и всего больше собирала налогов с малоимущих классов населения, эксплуатируя его слабость к водке»[184].

Вместе с тем А.И. Шингарев считал, что «сухой закон» нанес российским финансам существенный урон. «Старая государственная власть, прежде всего, закрыла на время мобилизации винную монополию. Было ли это внушено свыше или боязнью волнений пьяных солдат, но мера эта была встречена громадным сочувствием всего населения. Все сочли ее великим благом для государства, и прекращение продажи водки осталось на все время. Благо народа явилось однако крупным ущербом для казны. Только за вторую половину 1914 г. недобор доходов, ожидавшихся от винной монополии, составил 432 млн руб… На 1915 г. ожидалось недобора доходов уже свыше 1 млрд руб. Крупный недобор доходов заставил министерство финансов увеличить налоги… В 1916 г. налоги по-прежнему повышались… Общий недостаток средств за время войны к 1 января 1917 г. выразился, таким образом в размере 26,7 млрд руб., а за 1917 г. грозил почти удвоиться… Уже с первого полугодия доходы уменьшились, их стало не хватать даже на расходы по бюджету мирного времени… Чем же государство покрывало эти чудовищные, эти невероятные расходы на войну? Откуда Россия взяла за три года 37,5 млрд руб. денег, когда до войны ее годовые доходы не превышали 3,5–4 млрд руб.?…Все воющие государства прибегают для покрытия своих военных расходов к… трем источникам: они увеличивают налоги, они заключают займы и они выпускают бумажные деньги… К началу современной войны весь государственный долг России… равнялся 8,1 млрд руб. К 1 июля он уже превысил 43,9 млрд руб. и грозил вырасти к концу года до 60 млрд руб.»[185].

С началом Февральской революции финансовое положение России еще больше осложнилось. «Притязания к казне быстро росли. Уже в марте новые требования стали принимать массовый характер, в апреле и мае они сделались постоянным и все более и более грозным явлением, достигая иногда крайних степеней преувеличения. На фабриках и заводах рост заработной платы, под давлением революционных рабочих масс, достиг невиданной высоты и поставил многие предприятия в очень затруднительное положения. Нуждаясь в деньгах, они стали предъявлять усиленные требования на кредит со стороны частных и государственных банков; органы самоуправления, земства и города вследствие плохого поступления платежей их сборов и страшного роста расходов на оплату труда служащих оказались почти без средств и также стали обращаться за помощью к Государственному казначейству. Государственные расходы по обыкновенному бюджету с марта стали быстро увеличиваться на устроение нового порядка на местах, расходы на новую милицию, на содержание местного суда, на добавки к пенсиям, на покрытие расходов по смете почты, телеграфов, на увеличение издержек по эксплуатации железных дорог и проч, потребовались десятки миллионов рублей. Повышение оплаты труда народных учителей и прибавило свыше 40 млн руб. расходов, дважды увеличение содержания почтово-телеграфным служащим и единовременная выдача им пособий обойдется в 150 млн руб., повышение платы служащим, мастеровым и рабочим железных дорог потребует в год не менее 540 млн руб. добавочных расходов, установление нового жалованья солдатам (5 руб. в месяц в тылу и 7 руб. 50 коп. на фронте) обойдется не менее 500 млн руб. в год, повышение содержания чиновникам и единовременное пособие им будет стоить несколько десятков миллионов и т. д. В результате предположенный на 1917 г. бюджет обыкновенных государственных расходов будет не 4 077,8 млн руб., а не менее 5 400 млн руб., если еще не больше»[186].

Положение усложнялось тем, что «старые учреждения, собиравшие налоги, были уничтожены; само население просто не желало платить и поступление доходов за первые 3–4 месяца было слабое… Прежде доходные предприятия казны, почта, телеграф и железные дороги стали резко убыточными. Предложения же о бюджете на будущий 1918 г. дают при подсчете громадную сумму не менее 7,8 млрд руб… Революционному правительству пришлось прибегнуть прежде всего к выпуску бумажных денег в очень усиленной степени… с 1 марта по 1 июля 1917 г. – 788 млн руб… Революция увеличила больше чем в два с половиною раза месячный выпуск бумажных денег… до революции право Государственного банка на выпуск кредитных билетов было увеличено на 8 млрд руб. Только за первые 5 месяцев революции это право вновь было расширено на 6 млрд руб… Работа экспедиции заготовления государственных бумаг, этой фабрики бумажных денег, дошла до крайней степени напряжения. В начале войны в ней имелось 700 человек рабочих, теперь же работает здесь свыше 8 000 человек. До войны каждый день печаталось 200–300 тыс. руб. бумажных денег, к началу революции ежедневный выпуск их достиг 18 млн руб., к маю месяцу 1917 г. экспедиция выпускала уже 30 млн руб. в день, а к июлю свыше 50 млн. Почти 200 пудов бумаги идет каждый день на печатание этих кредитных билетов, все машины, все рабочие руки без отдыха заняты ими и все же денег едва хватает. Государственный банк не успевает удовлетворять требований, во многих его отделениях, в провинции уже начинают чувствоваться затруднения вследствие недостатка бумажных денег. Куда же идти дальше?»[187].

А.И. Шингарев обратился к бывшему царскому министру финансов П.Л. Барку с вопросом: «Что делать?». Тот ответил, что «пока будут заниматься спасением революции вместо того, чтобы спасать Россию, никакие меры не приведут к ограждению нашего рубля от падения»[188]. Впрочем, Временное правительство не слишком ценило П.Л. Барка, который, как и другие назначенные члены Государственного совета, 5 мая 1917 г. был оставлен за штатом. Летом 1917 г. П.Л. Барк выехал с семьей в Крым, в Керчь, где его застала Октябрьская революция, окончательно поставившая крест на