Меж Днестром и Прутом, от Карпат до Дуная. Очерки по истории российской Бессарабии - Игорь Николаевич Иваненко

В 1922 году все лицеи (4 украинских, 3 еврейских, 2 русских и 2 болгарских) были переведены на румынский язык обучения. Постепенно на румынский язык перешли и все 466 начальных школ для национальных меньшинств. Закрылись педагогические училища, готовившие кадры для нерумынских школ. Создавались трудности и для функционирования частных школ с нерумынским языком обучения. Так, в 1934 году в Аккерманском уезде с преимущественно болгарско-русско-украинским населением (более 60%) не было ни одной школы, дававшей образование на каком-либо славянском языке.

Параллельно был введён запрет на пользование любым другим языком кроме румынского в органах государственной власти и местного самоуправления, кооперативных организациях, для рекламы и магазинных вывесок. Все государственные служащие были обязаны сдавать экзамен на знание румынского языка, причём эта процедура распространялась на бессарабцев молдавского происхождения. Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что бессарабские молдаване приравнивались румынскими властями к национальным меньшинствам.

После изгнания регионального архиепископа Анастасия, ратовавшего за автономию Бессарабской Православной церкви, была предпринята попытка отмены Юлианского церковного календаря. Это вызвало протесты не только у прихожан-славян, но и у молдавского населения.

Таким образом, утратив региональное самоуправление, население Бессарабии не могло воспользоваться даже культурной и религиозной автономией, провозглашённой в международном праве того времени при участии Румынии.

Политика агрессивной румынизации, социально-культурной унификации языковых и культурных меньшинств в Бессарабии, как и в Трансильвании, Буковине, других национальных окраинах не являлась исключительно элитарным проектом. Напротив, она пользовалась широкой общественной поддержкой в Румынии.

Преобладавшие политические партии (национал-либеральная и национал-царанистская) ставили в качестве программной цели ассимиляцию национально-культурных меньшинств, расходясь лишь в методах осуществления этого процесса. Подавляющее большинство общественных деятелей, публицистов, политиков Румынии 1920-1930-х годов выступали против каких-либо уступок национальным окраинам в вопросах языка, образования и местного самоуправления.

В связи с этим Бессарабская автономия с самого начала являлась лишь промежуточным этапом в процессе поглощения бывшей российской губернии дунайским королевством. Целесообразность её существования для Бухареста исчезла как только ослабло международное давление и снизилась угроза утраты Пруто-Днестровья.

Во многом данная ситуация повторилась в отношении созданной после Второй Мировой войны в Трансильвании Венгерской автономной области.

Как судьба Бессарабии «объединила» врагов по Гражданской войне в России

Примирение сторонников красного и белого движений Гражданской войны 1918–1921 годов и по сегодняшний день является актуальной политической проблемой России. История Бессарабии и Приднестровья знает ещё пока плохо исследованный эпизод, когда красные и белые действовали если и не совместно, то в одном направлении, и благодаря этому добились относительного успеха.

Речь идёт о событиях 1919–1920 годов. Тогда на фоне Парижских переговоров о судьбе Пруто-Днестровья, сразу после начала его румынской оккупации, разразились два вооруженных восстания: в Хотине и Бендерах. За ними стояли представители противоборствующих лагерей в гражданской войне.

По состоянию на 1 января 1919 года румынские войска и администрация контролировали всю территорию бывшей Бессарабской губернии. Однако условия пребывания здесь королевских солдат и чиновников с точки зрения международного права были неопределёнными.

Во время проникновения в Пруто-Днестровье румынских войск в январе 1918 года неоднократно делались заявления, что их нахождение здесь определяется военной необходимостью (противостоянием с Германией) и носит временный характер. В марте того же года Румыния в лице своего премьер-министра Авереску даже взяла на себя обязательство перед Советской Россией в двухмесячный срок «очистить» территорию Бессарабии от своих войск.

Однако после заключения королевством сепаратного мира с Германским блоком Румыния приступила к аннексии Пруто-Днестровья. Краевая ассамблея Сфатул Цэрий была принуждена проголосовать за присоединение Бессарабии к Румынии, правда, на условиях автономии. Произошло это 9 апреля 1918 года, а уже на исходе ноября того же года бессарабская автотомия была упразднена: краевой совет, региональное правительство и земства распущены. На регион распространилось действие общерумынского законодательства. Последнее, правда, ограничивалось действовавшим в крае осадным положением.

Германия и Австро-Венгрия де-факто признали румынский суверенитет над Бессарабией, но на исходе Мировой войны в этих империях произошли революции. Победившие в войне державы Антанты объявили все международные договоры своих противников с 1914 года недействительными. Это значит, что положение румынских властей в Пруто-Днестровье с точки зрения всего мирового сообщества вновь становилось оккупационным. К тому же в начале 1919 года, разбив Украинскую Народную Республику, к Днестру снова вышли советские войска. Казавшееся уже позабытым Бухарестом соглашение годичной давности «об очищении Румынией Бессарабии» стало настойчиво предъявляться Москвой к исполнению.

В таких сложных международных условиях готовилась Парижская конференция, которой предстояло установить устройство послевоенной Европы. Добиться признания своего суверенитета над Бессарабией западными государствами Румыния могла двумя способами.

Первый, наиболее простой, но нереалистичный – признание румынского суверенитета в случае согласия с этим прежнего суверена, Российского государства. Надежду на реализацию этого сценария вроде бы давала Гражданская война в России. Однако, к огорчению бухарестских политиков, как большевики, так и лидеры белого движения выступали категорически против отчуждения Пруто-Днестровья. К тому же в Париже с протестом против действий румынских властей выступал лидер распущенного румынами Бессарабского земства Александр Крупенский. С высокой международной трибуны он озвучил мнение Кишиневской городской думы – вопрос о присоединении может быть решён только через плебисцит. Королевские власти такое голосование бессарабцев проводить не хотели, поскольку не были уверены в его благоприятном для себя исходе.

Второй способ состоял в обеспечении международного признания на основе лояльного отношения к новым властям местного населения. А для этого важно было обеспечить спокойную общественно-политическую обстановку, избежать волнений, а тем более вооружённых столкновений. Во многом именно этой цели была подчинена очень жёсткая политика правоохранительных органов королевства: фактический запрет на деятельность социалистических организаций, проведение массовых собраний, большие ограничения в деятельности СМИ.

Основной угрозой для себя румынские власти на первом этапе считали коммунистическое подполье и «подрывную деятельность» засылаемых в край большевистских эмиссаров. Однако события начала 1919 года показали, что российские белые представляют для румынского господства в Бессарабии не меньшую угрозу.

В конце 1918 года в Одессе и Кишиневе возник общественный комитет «Спасение Бессарабии». В Одессе во главе него стоял архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий – видный противник румынского владычества в Бессарабии, которому новые власти запретили находиться на её территории. Также к комитету были причастны такие известные политэмигранты, как уже упоминавшийся Александр Крупенский, бывший городской голова Кишинева Александр Шмидт. Кишиневское отделение комитета, а также его военную секцию возглавлял генерал-лейтенант царской армии Александр Евреинов. По его поручению в Тирасполе формировался вооружённый отряд комитета (около 1000 человек из числа бывших офицеров), перед которым ставилась задача боевых действий во время антирумынского восстания в Бессарабии.