Геннадий Семенихин - Космонавты живут на земле

Когда не спалось, Алеша вспоминал недавнюю беседу с генералом Мочаловым. Тот вызвал его как-то к себе в кабинет и очень доверительно, как равный у равного, спросил:

-- Вы знаете, Горелов, какая задача стоит перед нашим отрядом?

Алексей не совсем уверенно кивнул головой:

-- Учиться, готовить себя к космическому полету.

-- А точнее? -- улыбнулся Сергей Степанович. -- К каким космическим полетам?

-- Вероятно, об этом я узнаю позднее.

-- Это верно, -- подтвердил генерал, -- но вы, Алексей Павлович, уже сейчас должны знать, какая задача стоит перед отрядом. Это знают все ваши коллеги.

-- Кроме меня.

-- Не удивительно, -- успокоил его Мочалов. -- Вы пришли в отряд позднее других и только сейчас заслужили право об этом узнать. -- Мочалов снял чехол с большого глобуса, стоявшего на сейфе. Горелов настороженно следил за его действиями. -- Знаете, что это такое? -- продолжал генерал. Алеша чуть было не брякнул: "Конечно, знаю. Еще с третьего класса", но вдруг понял: в руках командира отряда был вовсе не тот глобус, с каким каждый знаком со школьной парты, а глобус Луны. -- Вот цель, поставленная перед нашим отрядом, -- тихо продолжал генерал, и Алеша, все уже понявший, оцепенел от удивления. -- Я не знаю, когда это произойдет и кто поведет первый космический корабль: Костров или Дремов, Субботин или вы. Но именно наш отряд пойдет к этой цели. Мы не будем участвовать в программе обычных орбитальных полетов. -- Генерал замолчал и щелкнул по голубому глобусу. Маленький лунный шар с легким скрипом пришел в движение. -- Что мы знаем о Луне, Алексей Павлович? Много и слишком мало, потому что многое может легко меняться и оборачиваться в свою противоположность при ближайшем знакомстве, ибо ничто не вечно под Луной. До нее, голубушки, меньше чем четыреста тысяч километров. Днем там сто двадцать градусов жары, а ночью сто пятьдесят градусов холода. К этой характеристике можно было бы прибавить и многое другое. Не так ли?

-- Совершенно верно, Сергей Степанович, -- бодро подтвердил Алеша, -но разве это так просто -- сразу на Луну?

-- Чудак человек, а кто же сказал, что сразу? -- пожал плечами Мочалов. -- Еще не однажды будут стартовать космонавты, прежде чем мы решимся на высадку человека на другой планете. Сначала надо разведать радиационные пояса на больших высотах, метеоритную деятельность и действие солнечных взрывов, магнитные поля Луны, облететь ее, а уж потом... Но любой полет, который будет осуществлен нашим отрядом, входит в план "Луна".

Сейчас Алеша вспомнил эту беседу с генералом и, глядя на желтоватый серп месяца, встревоженно подумал: "Неужели и на самом деле придется когда-нибудь пролететь над морем Спокойствия или лунным полюсом? Просто не верится..."

Рано утром Горелова разбудил телефонный звонок. Говорил дежурный по штабу:

-- Алексей Павлович, к семи ноль-ноль к генералу.

-- Чего это в такую рань? -- поинтересовался Горелов, но получил в ответ лаконичное "Не знаю".

В назначенное время в кабинете у Мочалова он застал помимо самого генерала майора Ножикова, полковника Иванникова, замполита Нелидова и еще одного незнакомого человека в штатском, черноволосого, с подвижными, глубоко посаженными глазами и загорелым лицом. Был он в светлом лавсановом костюме и летних туфлях.

-- Старший лейтенант Горелов явился, товарищ генерал, -- доложил с порога космонавт.

Мочалов озабоченно кивнул головой и спросил:

-- Вы сегодня хорошо отдохнули, Алексей Павлович?

-- Хорошо, товарищ генерал, -- ответил Алеша и посмотрел на незнакомца. Люди в штатском часто навещали городок космонавтов и удивления у него не вызывали, но этот появился очень рано, и, значит, неспроста. Штатский сдержанно улыбнулся, перехватив его взгляд.

-- Товарищ Горелов, -- медленно заговорил Сергей Степанович, -- вам предстоит пройти ответственное испытание. Подробно объяснит его условия Станислав Леонидович, -- кивнул он на штатского, -- с ним вы и уедете.

-- Слушаюсь, -- по-военному коротко откликнулся Горелов, -- с собой брать ничего не надо?

-- Не надо. Я вас всем обеспечу, -- пояснил штатский.

Ножиков и Нелидов как-то очень серьезно поглядели на Алексея, и тот почувствовал, как в него закрадывается тревога. Но Мочалов добродушно подбодрил:

-- Испытание интересное, Алексей Павлович. Ни пуха вам, ни пера.

Штатский гулко рассмеялся и неожиданным для него не слишком могучей фигуры басом спросил:

-- Это вы кому "ни пуха ни пера" пожелали, Сергей Степанович? Горелову или мне?

-- Обоим, -- уточнил командир отряда.

У штаба стояла длинная черная машина. Штатский сел рядом с водителем, Горелов -- сзади. Когда машина плавно тронулась, он обернулся и коротко сказал:

-- Меня можете называть Станиславом Леонидовичем. -- И тут же спросил: -- Значит, на здоровье не жалуетесь, Алексей Павлович?

-- Да нет, -- подтвердил Алеша, -- не хуже, чем у других космонавтов.

-- А жена, дети?

-- Так у меня же их нет.

-- Вот как! -- с удивлением воскликнул штатский и погрузился в долгое молчание.

Нет, он не был веселым собеседником. За всю дорогу так больше и не возобновил разговора. Машина бесшумно скользила по широкой окружной автостраде, потом, не доезжая до Москвы, снова свернула в лес и по извилистой узкой дороге примчала их к белому каменному забору. Часовой бегло взглянул на сидевшего рядом с водителем человека в штатском, молча взял под козырек и отворил ворота. "В лицо знают, -- подумал Горелов о своем спутнике, -- не из рядовых необученных этот Станислав Леонидович". Машина остановилась у высокого белого здания, увенчанного куполом, и Алеша тотчас же догадался, что это одна из тех многих испытательных станций, без которых немыслима подготовка космической техники и космонавтов.

-- Вот мы и приехали, -- почти весело сказал Станислав Леонидович. На широкой лестнице их никто не встретил, но когда они шли длинным коридором, люди уступали им дорогу, и по тому, с какой почтительностью они здоровались с человеком в штатском, Алексей понял, что здесь он один из главных. В большом рабочем кабинете Станислава Леонидовича все стены были увешаны чертежами и фотографиями космонавтов в скафандрах, в углу на специальной вешалке поблескивал гермошлем, висел голубой теплозащитный костюм. Над широким столом, совершенно пустым, если не считать чернильного прибора, календаря и маленького бюста Циолковского, висела большая картина, не имевшая никакого отношения к космонавтике. Накренившись на левый борт, двухмачтовый фрегат боролся с бушующим морем. Низкое полутемное небо падало на разгневанную поверхность моря, и казалось, что вспененные верхушки волн дотрагиваются до него. У Алеши, не помнившего этого сюжета, манера письма не оставляла никаких сомнений.

-- Айвазовский, -- сказал он уверенно.

-- Подлинник, -- гордо заявил Станислав Леонидович, -- такой картины нет ни в одном музее. Мочалов говорил, что вы тоже художник.

Горелов махнул рукой.

-- Да уж какое там... так, балуюсь.

-- Ну, ну, не скромничайте. У Сергея Степановича превосходный вкус и чутье...

Он сел в кресло и сцепил перед собой руки на зеленом сукне. Горелов отметил -- на правой не было мизинца. Человек в штатском перехватил его взгляд.

-- Это подо Ржовом, в сорок втором, -- пояснил он, -- я тогда командовал инженерным батальоном особого назначения. Словом, дела давно минувших дней. -- Живое лицо Станислава Леонидовича на мгновение стало задумчивым, и он продолжал: -- Так вот, дорогой мой Алексей Павлович, теперь давайте к делу. Вы сейчас находитесь в гостях у конструктора космических скафандров. В его пенатах. Что такое скафандр космонавта -- мне вам пояснять не надо. Сейчас практически доказано, что экипаж корабля, приспособленного для мягкой посадки, в состоянии обойтись без скафандров, которые, согласитесь, сковывают и утомляют человека. Вы знаете, что такой полет готовится. Так вот полет еще не состоялся, но некоторые товарищи уже подняли шум: а нужны ли скафандры вообще для космических полетов; а не лучше ли считать устаревшим это облачение, раз доказана полная возможность полета в космос без скафандров? Все это, разумеется, чепуха, -- жестко произнес Станислав Леонидович, и глаза его сузились, -- но давайте оставим в покое дилетантов. Вы, Алексей Павлович, прекрасно понимаете, что исследователю космоса без скафандра не обойтись.

-- Это же ясно, -- воскликнул Горелов. -- Разве можно осуществить выход из корабля без скафандра? А защита от космических лучей и радиации? А на другой планете -- там же только скафандр даст возможность двигаться и работать!

-- Совершенно верно, -- кивнул конструктор, -- жизнеобеспечение космонавта в дальнем полете невозможно без скафандра. Так вот, Алексей Павлович, мы приготовили новый тип скафандра, предназначенного для пространства, где нет кислорода, а колебания температуры будут достигать ста пятидесяти градусов холода и ста двадцати жары.