Модернизация vs. война. Человек на Балканах накануне и во время Балканских войн (1912-1913) - Рашид Рашатович Субаев

болгаро-турецкой границы в Родопах. Западные Родопы и Эгейское побережье к западу от Месты вошли в состав Драмского военного округа Македонского военного губернаторства, а Средние и часть Восточных Родоп с беломорским побережьем между реками Местой и Марицей составили Гюмюрджинский округ Лозенградского (Фракийского) военного губернаторства.

Регион, и особенно Родопский массив, мало того, что находился в двух военно-административных структурах, еще и оставался вдалеке от центров их управления. Из-за труднодоступности он нелегко поддавался контролю. Этот край находился также и на периферии сознания болгарских политиков и военных, внимание которых в это время целиком поглощались осадой Одринской крепости, обороной Чаталджи и Булаира, как и положением в Македонии, где союзники уже дали не одно доказательство, что не намерены соблюдать предварительные договоренности. В Родопах не было ни достаточных военных сил для поддержания порядка и безопасности, ни компетентной и сознательной администрации, гарантирующей населению нормальную жизнь. Иными словами, там царило если не безвластие, то, по меньшей мере, крайне неумелое управление, последствия чего не замедлили проявиться.

28 ноября 1912 г. командующий 2-й Фракийской дивизионной области генерал Илев направил в Штаб действующей армии в Лозенград секретный рапорт, в котором писал, что до него дошли тревожные сведения о положении в Родопах; источником их являлись «местные и знающие жители, люди интеллигентные и влиятельные», посланные на помощь Родопскому отряду. «Из их личного и подробного доклада вытекает неопровержимый и бесспорный факт, что с уходом войск на юг имущество населения в тылу превратилось в беззащитный объект настроенных на грабеж и добычу личностей, которые своими деяниями сеют смуту и беспорядок». Генерал настаивал, как можно скорее, направить сюда войска, которые под его контролем быстро водворят порядок. Несмотря на положительную резолюцию на рапорте, войска в Родопы посланы не были и обстановка там продолжала усложняться{563}.

Подробную и яркую картину положения в Родопах в конце 1912 – начале 1913 гг. обрисовал в служебной корреспонденции Ст. Шишков, тогдашний кмет с. Устово. Первую докладную записку он направил командиру 2-й пехотной Фракийской дивизии 2 декабря 1912 г. В ней предупреждал военные власти, что в Родопах царит «полное безвластие», села сожжены, скот, продовольствие, домашний инвентарь подвергаются грабежу, небывало распространяются разбойные нападения, а наступающая зима несет угрозу болезней и смертей. Единственный выход Шишков видел в направлении туда отрядов регулярной армии для установления в селах гарнизонной службы в помощь полицейско-административным органам. Автор доклада считал, что необходимо обезоружить и расформировать бандитские группы и выслать «всех бывших четников и разных бродяг, рассеявшихся здесь с единственной целью — грабить»; что следует «потрясти» болгарские села в старых и новых пределах Родоп, «где даже женщины предались грабежу помакских сел»{564}.

13 декабря Шишков посылает вторую докладную записку, в которой настаивает на том, что только тактичная, строгая и справедливая военная власть в состоянии справиться с положением в Родопах. «И ныне, — сообщает он, — после передвижения наших войск по этому краю и ухода их далеко к Дедеагачу и Узункюпрю масса алчных элементов и, к сожалению, само местное болгарское население, предались стихийному грабежу помакских сел, немало которых сожгли вместе со всем хозяйством. Теперь сотни помакских семей лишены крова, инвентаря, продовольствия и средств для жизни, а при наступлении лютой и долгой в горах зимы их явно ожидает смерть. И когда однажды их мужчины, сейчас пленные и другие, еще в страхе скитающиеся в горах, вернутся в свои дома и найдут их сожженными, а хозяйство, скот и челядь, сраженными нищетой, болезнями и смертью, в них наверняка заговорит голос озлобления и отчаяния, а Вам известно, каковы могут быть результаты»{565}.

Эти и другие подобные сведения, поступавшие в Штаб действующей армии в Лозенграде, заставили генерал-лейтенанта Михаила Савова направить командирам армий и военным губернаторам секретный приказ № 69 от 15 декабря 1912 г. В нем помощник главнокомандующего констатировал, что отдельные лица и команды позволили себе безнаказанно совершать грабежи и насилие над мирным населением в завоеванных землях. Так как, «с одной стороны, подобные крайне осудительные и негуманные действия в высшей степени компрометируют болгарское имя и болгарскую нацию, а с другой стороны, подрывают веру наших будущих подданных, в частности, мирного магометанского населения, в способность нашего государства защитить их честь, имущество и жизнь», генерал Савов приказывал принять самые строгие меры для укрепления дисциплины и порядка в тылу войск, вплоть до немедленного предания суду виновных без различия чина и звания или отправки на фронт{566}.

Но и эти суровые меры не были в состоянии прекратить насилие в Родопах. 30 января 1913 г. Ст. Шишков направил новую докладную записку, на этот раз Пловдивскому митрополиту Максиму, где сообщал, что «как во время войны, так и сейчас помакское население остается объектом агрессии злых и хищных людей, идущих из разных краев, ходящих по селам, нападающих на дома и отнимающих последнюю оставшуюся крепкую одежду, последнюю кастрюлю или скотину, а некоторые не останавливаются перед попранием чести и человеческого достоинства»{567}.

Следует также сказать о роли государственных институтов, политических партий и общества в кампании по крещению болгар-магометан в 1912–1913 гг.

Акция БПЦ проводилась с ведома коалиционного правительства Народной и Прогрессивно-либеральной партий и субсидировалась им. Секретарь Св. Синода Стефан Костов находился в постоянной связи с премьер-министром и министром иностранных дел и исповеданий Иваном Евстратиевым Гешовым, держал его в курсе всех деталей акции и при возникновении проблем обращался к нему за содействием. 28 февраля 1913 г. постановлением Совета министров было отпущено 150 тыс. левов командированным в «новые земли» священникам на путевые и суточные расходы, на строительство часовен, приобретение шапок и шамий (вид женского платка) для новокрещенных — в качестве повседневного «христианского» символа в быту вместо прежних чалм и паранджи. Крупная сумма была взята также из средств Экзархии, предназначавшихся в ее бюджете на поддержку учебного дела в Македонии и Одринской области{568}.

Особенно активное содействие акции крещения БПЦ оказывало министерство внутренних дел и здравоохранения, возглавлявшееся тогда Александром Люцкановым. Административные и полицейские учреждения живо помогали священникам в старых и новых пределах. Это министерство настолько вовлеклось в акцию, что позже некоторые называли ее «авантюрой Люцканова»{569}. Поддержку оказывали в силу своих возможностей и другие ведомства. Министерство народного просвещения, возглавляемое Иваном Пеевым Плачковым, назначало учителей в открытые для покрестившихся мусульман школы. Министерство железных дорог, почтовой и телеграфной связи во главе с Антоном Франгя обеспечивало бесплатные поездки командированным священникам. С энтузиазмом откликнулись на акцию БПЦ и некоторые общественные организации, как, например, Общество Красного креста, выделившее 50 тыс. левов, или общество «Св. Св. Кирилл и