Великая война. 1914–1918 - Джон Киган

крепости, как Лемберг и Пшемысль. Русское командование тоже планировало окружить врага в Западной Галиции, но не ограничиваться активной обороной на востоке. Мнения царских генералов разделились: начальник штаба Юго-Западного фронта Алексеев ратовал за операцию на западе, а Данилов — путеводная звезда Ставки Верховного командования — говорил, что основные усилия следует прилагать на востоке. В результате был принят компромиссный план «двойного охвата», но русским, несмотря на превосходство их сил над австрийскими, не хватало сил для создания необходимого давления в обоих секторах. Вследствие этого начальный этап боёв в Галиции характеризовался путаницей и нерешительностью.

Природные условия давали преимущество русским. Местность прекрасно подходила для развёртывания широким фронтом их многочисленных соединений — огромных масс пехоты и кавалерии. Безусловно, театр военных действий ограничивался естественными преградами. Позиции австрийцев на склоне Карпат образовывали выступ, зажатый между Вислой и её притоком Саном слева и Днестром справа. Висла, которая несла свои воды с юга на север, ограничивала манёвр австрийцев слева, а Днестр, протянувшийся на юго-восток, служил русским надёжной опорой для атак на Карпатский выступ справа. Таким образом, география вынуждала австрийцев наступать, что называется, в мешок. Русским в этой ситуации было достаточно иметь преимущество с двух сторон — силы, находящиеся с третьей, для них опасности не представляли.

Серьёзным недостатком австрийской армии называют и ненадёжность некоторых её частей. Это спорный вопрос. Дискуссии ведутся уже 100 лет, и конца им не видно. Мнения высказывались и высказываются самые разные. Ещё во время войны публицисты союзников приписывали солдатам Франца Иосифа из числа славян неприязнь к императору и братские чувства к русским. Часто появлялись сведения о готовности славянских подразделений, в частности чехов и австрийских сербов, добровольно перейти на сторону русских, и развал австрийской армии в конце 1918 года воспринимался как подтверждение мнения союзников о внутренней нестабильности империи. После войны появлялись опровержения — утверждалось, что дезертирство было исключением, армия в целом оставалась верна кайзеру, а поражение Австрии нельзя приписывать массовой нелояльности войск. В настоящее время возобладал аналитический подход. В австрийской армии говорили на девяти языках. 44% в ней составляли славяне (чехи, словаки, хорваты, сербы, словенцы, русины, поляки и т.д.), 28% — немцы, 18% — венгры, 8% — румыны и 2% — итальянцы. Самыми, что называется, надёжными были немцы, хотя большим энтузиазмом они и не отличались. Венгры, занимавшие в империи привилегированное положение наравне с немцами, тоже сохраняли верность до самого конца, когда поражение стало очевидным. Хорваты, католики, всегда считались надёжной опорой империи, и многие из них это подтвердили делом. Поляки ненавидели русских и не доверяли немцам, но при Габсбургах получили выборные и социальные привилегии и поэтому поддерживали кайзера. Боснийцы, мусульмане, из которых формировались отдельные, наполовину добровольческие подразделения, были вполне надёжны. А вот итальянцы и славяне, особенно чехи и сербы, быстро утратили восторженность, проявленную во время мобилизации[273]. После того как война перестала быть увлекательным приключением, армия превратилась для них в тюрьму с вездесущими надзирателями — немецкими командирами.

Печальная судьба для армии, которая большую часть правления Франца Иосифа была успешным и даже популярным многонациональным формированием. Приказы на родном языке, отсутствие жестокой дисциплины, как в кайзеровской армии, красивая форма, хорошее продовольственное снабжение, традиции и почёт, уходящие корнями в осаду Вены турками в XVII веке, — всё это делало полки императорской армии (тирольские стрелки, венгерские гусары, далматинская лёгкая кавалерия) ярким отражением разнообразия самой империи, и для молодых призывников три года службы становились приятным контрастом монотонной работе в мастерской или в поле. Ежегодные манёвры воспринимались ими как славные летние каникулы[274]. Полковые юбилеи с музыкой, вином, приездом почётного полковника — эрцгерцога, князя или даже самого императора — были весёлыми праздниками. По истечении срока службы они возвращались домой, что тоже становилось праздником и знаменовало собой превращение во взрослого, уважаемого человека. Война представлялась далёкой и маловероятной.

В августе 1914 года на Карпатском фронте реалии современной войны проявились быстро и безжалостно. В начале противоборства удача была на стороне австрийцев. На фронте шириной 320 километров они развернули 1, 3 и 4-ю армии — 37 пехотных дивизий с артиллерийскими подразделениями на флангах и 10 кавалерийских дивизий в авангарде. Русские наступали навстречу противнику широкой дугой силами 2, 4, 5 и 8-й армий, в составе которых насчитывалось 53 пехотные дивизии и 18 кавалерийских. Несмотря на численное превосходство противника, первый удар австрийцев увенчался успехом. 23 августа их левофланговые соединения переправились через Сан и на российской территории, у Красника, сразу наткнулись на правый фланг неприятеля. Австрийцы тут же пошли в наступление[275]. Передовой отряд их 1-й армии состоял преимущественно из прессбургских (братиславских) словаков и поляков из Кракова. И те и другие были католиками, правда, словаки — пока не столь политизированными. Поляки же ненавидели русских и яростно сражались за своего императора-единоверца. Три дня боёв против 4-й армии русских, которая выдвинулась вперёд, не дожидаясь подхода остальных, исключением не стали[276]. Документы российского Генерального штаба свидетельствуют, что в начале сражения 18-я дивизия попала под ураганный огонь врага. Это заставило рязанский и ряжский полки отступить, а 5-й полк лёгкой пехоты был почти окружён[277]. Дальше положение только ухудшалось. К 26 августа русские отошли больше чем на 30 километров к Люблину — городу, где в 1945 году Сталин сформирует марионеточное польское правительство. В тот же день у Комарова, недалеко от реки Буг, 4-я армия австрийцев неожиданно столкнулась с собиравшейся наступать 3-й армией русских. Что и говорить, русским снова не повезло с национальным составом подразделений противника. В состав 2-го корпуса 4-й армии входили венские полки, в том числе столичный Hoch und Deutschmeister («Магистры и гроссмейстеры»), шефом которого всегда был сам император — в честь союза правящей династии с Великим магистром Тевтонского ордена. 9-й корпус набирался из судетских немцев, а 16-й — из венгров. Более прочной основы для победы империя и пожелать бы не могла, и после недели боёв эта победа пришла. К исходу сражения русские оказались на грани окружения.

И всё-таки географическая слабость позиции австрийцев не могла не сказаться. К востоку от Комарова граница с Россией резко поворачивала на юго-восток к нейтральной Румынии. На первый взгляд с обороной флангов здесь не могло возникнуть затруднений, поскольку русла Буга и Днестра с их притоками — Гнилой Липой, Золотой Липой и Верещицей — находятся на расстоянии от 30 до 50 километров друг от друга и это даёт возможность манёвра. Кроме того, верховья Буга защищал Лемберг —