Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк

l:href="#n_546" type="note">[546]. Искатель правды обратился к К. Е. Ворошилову, который занимал в это время пост заместителя председателя Совета министров СССР и был далек от военных дел, но в глазах населения оставался легендарным маршалом.

В общем, такое заявление выглядело вполне обычно. Жалобы на порядок организации подписки на займы составляли заметную часть среди писем и заявлений в адрес советских руководителей, газет и органов власти. Государственные займы были важной статьей доходов советского государственного бюджета. Они выпускались постоянно и превратились в бытовое явление, регулярное дополнение к прямым и косвенным налогам практически для каждого гражданина страны.

Поскольку преобладающая часть населения с трудом сводила концы с концами, траты на покупку облигаций были тяжелым бременем. Годовая подписка на займы составляла в 1940 году 85 % от среднемесячной заработной платы, а в 1950 году — уже 117 %[547]. Подчас местные руководители требовали обеспечить более значительные выплаты, что вызывало конфликты и жалобы. Например, жительница Минска в мае 1950 года во вполне верноподданническом письме в Совет министров СССР, не оспаривая важность займов, осуждала рвение местных руководителей, которые «ежегодно поднимают процент подписки». «Мы знаем, что наша партия и правительство стремятся создать трудящимся зажиточную жизнь… Они не могут желать, чтобы трудящиеся непомерной подпиской ущемляли свой жизненный уровень и не могут желать вызывать у трудящихся недовольства навязанной „обработкой“ на непомерную подписку… Непомерная подписка сводит к нулю результаты от снижения цен и сильно ущемляет семью, живущую на одном заработке»[548].

В редакцию газеты «Правда» только за первую половину 1951 года поступило более 100 жалоб на реальные порядки размещения займов. В письме из Днепропетровской области сообщалось:

При подписке на заем 1951 г. на Петропавловском лубзаводе уволены с работы шесть рабочих за несогласие подписаться на предложенную им сумму. Все они обратились в профсоюзную организацию с жалобой, на которую я, как профорг, не в состоянии был им ответить. Прошу вас сообщить нам, правильно ли поступила дирекция и следует ли восстановить рабочих.

Из Полтавской области писали:

У нас проходила подписка на заем так: председатель сельсовета… написал списки, назначил сумму от 200 до 500 рублей и сказал, кто не подпишется, значит, делаем обыск и, если у кого найдем подозрительное, будем отдавать под суд. Колхозники начали возмущаться, тогда он, недолго думая, вызвал милицию и начал пугать и ругаться.

В письме из Ленинграда говорилось:

Сейчас по всему СССР проводится подписка на Государственный заем развития народного хозяйства СССР, но как проводится эта подписка. Это позор и срам для руководителей Ленинграда. 6 мая 1951 г. в автопарке Ленинграда… 20 человек шоферов не выпустили на работу только потому, что они не подписывались на предложенную им сумму. 20 автобусов простояли, и пассажиры из‐за этого вынуждены были стоять часами, ожидая прибытия автобусов[549].

В письме из Литвы в январе 1952 года бдительный аноним сообщал Сталину о засилье «враждебных элементов» в республике и в числе прочего писал:

Проведение займов здесь проводится с большими искажениями. Рабочим и служащим устанавливается норма 120–150–170 % месячной зарплаты, кто отказывается подписываться на такие суммы, к тем применяются различные методы принуждения вплоть до исключения из партии, увольнения с работы и т. д., не говоря уже о том, что заставляют подписываться неработающих членов семей, детей в школе и т. д. Все это служит только на руку классовому врагу[550].

Письмо было доложено Сталину.

Вполне обычными подобные конфликты были в армии. В письмах в «Правду» в 1951 году военнослужащие сообщали такие факты:

Командир части (в Кронштадте. — Авт.)… сказал, что все должны подписаться на 170 процентов, а кто меньше, пусть учтет.

3 мая при подписке на заем развития народного хозяйства СССР я (И. И. Гончаров, полевая почта 30178. — Авт.) изъявил желание подписаться на 150 % месячного содержания, на что ответственное лицо при подписке не согласилось. В дальнейшем я был вызван в кабинет командира воинской части… [Командир] заявил, что у меня, якобы, антипартийная душа, что я незаслуженно являюсь коммунистом с 1944 г. … что я являюсь шпионом и целый ряд других оскорблений, не поддавшихся описанию. Я, как коммунист и воин Советской Армии, не слышал подобных оскорблений не только по своему адресу, но даже по адресу врагов[551].

В ряде случаев руководство Военного министерства примерно наказывало слишком рьяных руководителей. Так, 2 июня 1952 года был издан приказ военного министра «О нарушении добровольного принципа подписки на государственный заем в Военно-воздушной академии им. Жуковского». В приказе говорилось, что отдельных военнослужащих заставляли подписаться на сумму, составлявшую почти двухмесячный заработок, и оскорбляли в случае отказа[552].

В общем, получив заявление из Молдавии о злоупотреблениях с займами в УВС, сотрудники секретариата Ворошилова вряд ли были сильно удивлены. Они действовали рутинно, направили жалобу в обычном порядке и темпе в военную прокуратуру. В дополнение к этому в сентябре 1952 года от треста «Львовуголь» (где уже не работали покровители Павленко) в прокуратуру поступило письмо с просьбой сообщить местоположение УВС. В заявлении говорилось, что эта организация выполняла для треста работы, но не вернула принадлежащие ему 29 грузовых автомашин-самосвалов и один экскаватор, всего на сумму 778 тыс. руб.

Встретившиеся вместе, эти жалобы свидетельствовали, что ситуация в организации Павленко выходила из-под контроля. Они могли привлечь повышенное внимание прокуратуры. Запросы прокуроров выявили, что организация Павленко не числится ни в составе военного ведомства, ни в МВД[553]. Окончательную точку поставило поступление из прокуратуры Калининской области в Москву розыскного дела на Павленко, скрывшегося в конце 1947 года от ответственности[554].

Нельзя сказать, что прокуратура действовала очень быстро. Но после двух месяцев переписки в ноябре 1952 года все же начались первые скрытые проверки. Они выявили основные очертания организации Павленко — наличие «штабов» и вооруженной охраны, широкий фронт строительных работ на основании многочисленных договоров с хозяйственными организациями, движение многомиллионных сумм по счетам отделений Госбанка и т. д.[555]

Усилия прокуратуры и госбезопасности по выявлению организации Павленко чуть было не подорвали самостоятельные действия контрразведки одного из воинских подразделений Одесского военного округа. Они были связаны с задержанием в Одесском аэропорту 6 ноября 1952 года сотрудника Павленко Г. В. Невинского с