Чужие и народ. История русских от Рюрика до Путина - Эрик Форд

резко срывается при малейших попытках подвергнуть его деятельность даже самой безобидной конструктивной критике. Это, без сомнения, говорит о том, что комплекс неполноценности силен в нем и теперь. В социальном плане такое поведение свойственно общественным слоям низшего уровня, причем, речь идет не о материальном положении, а о самосознании.

Классическим примером является так называемая «мещанская», или «обывательская», среда, блестяще описанная в русской литературе Чеховым. Мещанству свойственны самолюбование, ханжество, тайная порочность, презрение к духовности и ненависть ко всем, кто возвышается над этой средой. С точки зрения психологии, это объясняется фрустрацией, то есть манерой поведения, возникающей из-за угрозы удовлетворению той или иной потребности. Фрустрация сопровождается раздражением, что, в свою очередь, приводит к тревоге и возникновению защитных реакций. Как раз в «умниках» и духовных личностях мещанская среда видит потенциальную угрозу привычному для нее поведению, что вызывает агрессию и желание избавиться от «врагов».

Путин – типичный представитель воинствующего мещанства, – во многих отношениях он его вождь. Он прекрасно знает потребности этой среды, ибо сам принадлежит к ней; его поведение, манера говорить, пошловатые выражения выдают его с головой. Из истории нам известен еще один вождь воинствующего мещанства – это Гитлер, который, как никто, понимал желания и тайные мысли мещанина. Путину, конечно, далеко до Гитлера, – как психологический тип Путин гораздо слабее его, – но их объединяет общая ненависть к интеллектуалам, которые угрожают развенчать с таким трудом созданный «великий образ»…

В последнее время раздражительность и агрессия Путина принимают патологический характер, – продолжала Елена. – По моим субъективным наблюдениям, Путин сейчас, скорее всего, проходит курс медикаментозного лечения с применением сильнодействующих препаратов. Однако никакие препараты не способны изменить психологический тип человека: для того, чтобы излечиться, Путину надо перестать быть Путиным, а для этого нужна сильная мотивация, желание перемениться. Пока ничто не говорит о том, что у него такое желание имеется.

– Да, вы мне это уже говорили. По-моему, я где-то приводил фрагменты этого нашего разговора, – заметил я.

– Ну, так что же? – возразила она. – Если вы пишете на определенную тему, вы постоянно возвращаетесь к одному и тому же контексту – используете его, развиваете, осмысливаете. Не надо бояться повторов; у нас есть пословица: «Повторение – мать учения».

– У нас тоже есть подобная: «Ргасtiсe mаkes perfeсt», – все это идет от римлян: «Repetitiо est mаter studiоrum», – кивнул я.

– Вот видите! Так что не обессудьте, если я повторюсь в чем-то, – улыбнулась Елена. – Я думаю, в заключение вашей книги вы должны ответить, почему Путин все еще президент России. Вот вы цитировали Алксниса, а у него есть хорошее замечание по этому поводу: «Путин за эти годы успешно закончил деиндустриализацию страны, начатую Ельциным. Зайдите в любой магазин и попытайтесь найти российский товар, входящий в категорию технически сложных. Вы ничего там не найдете. Мы уже не способны выпускать высокотехнологичные товары. Заводы, еще двадцать лет назад работавшие в три смены и выпускавшие станки, самолеты или телевизоры, обанкрочены, а их корпуса превращены в торговые или офисные центры… Я уверен, что придет день, когда мы все схватимся за голову и будем себя спрашивать, как же мы допустили, что страну довели до такого состояния? Почему мы голосовали, причем не один раз, за человека, который довел страну до ручки?».

– И почему же? – спросил я.

– Причины этого надо искать в русской истории и сформировавшейся под ее влиянием психологии русского народа. Собственно, об этом ваша книга… Наш народ слишком долго жил в рабстве и приобрел худшие качества раба. Как отмечал еще Гесиод, рабу противен всякий порядок, – рабу нужен постоянный контроль, чтобы не было порчи, воровства или какого-нибудь иного безобразия. Историк Кавелин указывал на склонность русских к воровству, обману, плутовству, пьянству, на дикое и безобразное отношение к женщине.

Если вы вспомните о великих деятелях нашей культуры, то и они признавали, что в русском народе крепко сидит сознание раба. Пушкин писал:

К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь. Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич.

Другой наш поэт, Лермонтов, уезжая в ссылку, сказал еще более резко:

Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ.

Сейчас эти строки хотят изъять из его собрания сочинений на основании того, что он якобы их не писал, – ну, не мог русский поэт написать «немытая Россия»! Но как быть с другими строчками, точно принадлежащими Лермонтову: 16 января 1836 года в письме своему другу Раевскому он написал: «Я теперь живу в Тарханах, в Чембарском уезде, у бабушки, слушаю, как под окном воет метель… ем за десятерых, <…> (тут Елена повторила употребленное поэтом грубое русское слово, означающее половой акт. – Э.Ф.) не могу, потому что девки воняют…». Девки воняют! Согласитесь, что от «воняющих девок» до «немытой России» дистанция небольшая…

Чернышевский говорил (вы слышали о нем? – посмотрела она на меня): «Нация рабов – сверху донизу все рабы».

Чехов признавался (уж о нем-то вы слышали!), что по капле выдавливал из себя раба, – сколько же капель надо выдавить из русского народа, чтобы из него вышло рабство! Он ведь никогда и не был свободным, за исключением двух коротких периодов: с февраля по октябрь 1917 года и в конце 1980-х годов, на финише горбачевской перестройки. Слишком мало, чтобы воспитать нацию свободных людей! А власть всячески мешает этому и вместо того, чтобы помочь народу избавиться от рабства, поддерживает у нас рабское сознание. Власть не хочет вести с народом диалог о свободе; действия власти представляют собой маневры, в которых череда отступлений сменяется неприкрытым насилием.

К чему это приведет? Я опять сошлюсь на вашего Алксниса (не знаю, почему она решила, что Алкснис «мой»? – Э.Ф.): «То, что власть пытается «закрутить гайки», сажая нацболов, демонстрантов с Болотной, Навального (речь идет о предыдущих арестах Навального: напомню, книга писалась в 2016 году. – Э.Ф.) и других активистов оппозиции, всем очевидно. Очевидно также то, что скорее всего названными фигурантами уголовных дел нынешняя власть не ограничится, и мы еще станем свидетелями новых судов