Александр Пыжиков - Питер - Москва. Схватка за Россию

Петроградские банки – давние конкуренты московской буржуазии – также не собирались оставлять без внимания эту крупную хозяйственную сферу. Параллельно с думскими и общественными инициативами финансовая элита столицы подготовила записку, где от имени банковского синдиката выразила готовность реорганизовать продовольственные операции империи по своему сценарию. В пример ставилась союзная Франция, где заготовку значительных объемов хлеба для государства производили четыре крупных банка. Властям было гораздо проще контролировать их, чем огромную массу средних и мелких заготовителей. Нечто подобное происходило и в Германии. И нам, подчеркивалось в записке, не стоит пренебрегать европейским опытом: он принесет гораздо больше пользы, чем усилия разных уполномоченных, съездов, совещаний и т.д.[818] Рассмотрим основные черты предложенного банкирами проекта. Предлагалось учредить Совет по продовольственному делу, состоящий на паритетной основе из представителей ведомств и специалистов, которые разбираются в конкретных потребностях российских регионов. Представители общественности согласно проекту могли входить в данный орган лишь по предложению банков, которые принимали бы на себя ответственность за своих кандидатов. Для всей практической работы Совет должен был выбирать из своего состава исполнительный комитет: на него замыкался бы контингент приказчиков и доверенных лиц на местах. Деятельность исполнительного комитета предполагалось организовать по образцу крупного торгового дома, имеющего по всей стране своих торговых агентов. Кадры для этой работы предполагалось найти в коммерческих банках: комитет должен получить возможность пользоваться услугами банковских филиалов, что даст готовую развитую сеть местных органов. Также в распоряжение комитета проект передавал большие складские площади, находящиеся в собственности банков. А главное – банкиры планировали открыть достаточные кредиты для закупочных операций, осуществляющихся на рыночной основе. Реквизиция хлеба могла бы допускаться лишь в отдельных случаях с разрешения Совета. Комитет должен был сосредоточить в своих руках не только заготовку, но и перевозку продовольственных грузов, пользуясь исключительным правом их вывоза и ввоза[819].

В правительстве вполне благосклонно отнеслись к представленной программе урегулирования продовольственного вопроса.

Это показало совещание ряда министров (П.Л. Барка, В.Н. Шаховского, А.Д. Протопопова, А.А. Бобринского) с представителями банков, состоявшееся 4 октября 1916 года. Сильной стороной программы признавался упор на скорейшую и эффективную мобилизацию торгового аппарата, без усилий которого было бы невозможно полноценное снабжение продовольствием армии и тыла; позитивно было воспринято требование отмены излишних и стеснительных мер для торговли[820]. Уже 19 октября на рассмотрение правительства был внесен вопрос о реорганизации продовольственного дела. Министр внутренних дел А.Д. Протопопов настаивал также на необходимости изменений в Особом совещании по продовольствию: мол, председательствование в нем должно перейти к нему. Однако заседание правительства тогда не состоялось в связи внезапной болезнью В.Н. Штюрмера[821]. Зато через десять дней эти протопоповские инициативы бурно обсуждали на Особом совещании по продовольствию (которым и стремился руководить министр). Сторонники концепции, разработанной банками, произносили страстные речи о вреде твердых цен, которые неминуемо приведут к тяжелым последствиям. Граф А.П. Толстой говорил:

«Пусть неумелые защитники из Союза городов знают, что они виновники того, что города остаются теперь без хлеба. [Они] уподобляются известному животному, подрывающему корни дерева, на которых растут плоды».

В ответ представитель Союза городов В.Н. Громан назвал Толстого конченым демагогом[822]. Заметим, что желание Протопопова возглавить совещание не осуществилось, поскольку премьером вскоре назначили министра путей сообщения А.Ф. Трепова. Он, как говорилось выше, был очень тесно связан с банковской элитой, но не желал усиления активного министра внутренних дел, и потому Протопопов оставил затею с Особым совещанием по продовольствию.

Это однако никак не сказалось на планах банков в целом. Предполагалось их претворение в жизнь в соответствии с 87-й статьей, то есть по указу императора. На этом фоне абсолютно ясно, почему проект купеческой буржуазии, общественных организаций и кооперативов так и не осуществился. Все попытки москвичей доказать жизненность своих подходов в урегулировании продовольственного дела были обречены на неудачу. Причем власти не преминули и здесь воспользоваться силовым давлением на конкурентов петербургских олигархов. В феврале 1917 года, уже на закате царизма, было возбуждено судебное расследование о деятельности крупных мукомолов Центрального региона. В Москве арестовали четырех предпринимателей из сферы хлебной торговли. После допросов они были освобождены под крупные залоги. Весьма примечательно, что им предъявлялось обвинение не просто в спекуляции, а в спекуляции «с целью вызвать народные волнения». Специально сообщалось, что дело находится на начальной стадии и планируется привлечение целого ряда новых лиц[823]. Февральский переворот свел на нет и эти планы.

Первая мировая война вошла в российскую историю как время предельного обострения противоречий между буржуазными кланами страны. Эти противоречия вышли за границы экономики и приобрели ярко выраженную политическую окраску. Именно политический фактор вывел борьбу питерского и московского кланов на качественно новый уровень. Парламентский проект, продвигаемый купеческой буржуазией и ее либеральными союзниками, не помог найти компромисс со столичными бюрократическо-финансовыми верхами. Москва упорно преследовала главную цель: добиться вожделенного «контрольного пакета» российской экономики. Но достижение этой цели самым непосредственным образом было сопряжено с доступом к рычагам управления. Хорошо понимая это, питерские банки и тесно связанные с ними придворно-бюрократические круги не пожелали выпускать из рук тот административный ресурс, которым всегда располагали. Отвергнутое Николаем II утверждение парламентской модели привело к открытой эскалации напряжения между элитами империи. Противоборствующие стороны обменивались серьезными ударами, сотрясая политические и экономические основы собственного существования. Условия войны значительно усугубляли эту ситуацию. Произошли существенные сдвиги в финансовой системе страны; наметилась экспансия московских деловых кругов в тяжелую индустрию; обе группы сформулировали свои проекты урегулирования продовольственной проблемы. Весь ход событий вел к тому дворцовому перевороту, который осуществился силами оппозиции в феврале 1917 года. Многое из того, что наметилось в военные годы, определило взаимоотношения двух крупнейших участников российской жизни в послефевральский отрезок времени.

Глава 5.

ПОСЛЕ ФЕВРАЛЯ 1917 ГОДА:

ПОСЛЕДНИЙ ВИТОК ПРОТИВОСТОЯНИЯ

Конец февраля – начало марта 1917 года – это время триумфа купеческой буржуазии. Ее стремление вырвать у правящей бюрократии рычаги управления всей экономической жизнью привело к успеху. Не первое поколение купечества грезило о таких перспективах, но лишь сейчас эти мечты полностью реализовались. В конце XIX века претензии купеческой элиты на господствующее положение в экономике потерпели фиаско. Правящая бюрократия во главе с самодержавием сделала ставку совсем на другое: ключевым источником роста были объявлены иностранные финансы. Это полностью отвечало интересам питерских банков, через которые в Россию хлынул мощный поток зарубежных инвестиций. Капиталистам из народа при таком раскладе вскоре пришлось бы прозябать на задворках российской экономики в качестве миноритариев, чьи судьбы полностью зависят от капризов и предпочтений правящей бюрократии. Подобная роль их совершенно не устраивала, что и стимулировало пересмотр всей их поведенческой стратегии. Принятый ими на себя в пореформенный период образ преданных слуг, стоящих на страже монархических устоев, стремительно менялся. Купечество кинулось осваивать иной политический инструментарий, увидев «спасательный круг» в утверждении принципов конституционализма и либерализма. Его представители вливаются в ряды разноликой прогрессивной общественности, требующей либерально-конституционных реформ, а то и вообще демонтажа монархии. В 1910-х годах купеческая буржуазия уже не просто участник оппозиционного движения, а его ведущая сила, «фирменная» черта которой – радикализм по отношении к власти. Направление, в котором по мнению оппозиционеров должна была развиваться российская государственность, определялось примерно так: от утверждения законодательной Государственной думы к полноценному парламенту европейского типа с функцией назначения правительства. Отказ Николая II претворять в политическую практику во время войны подобные сценарии и привел в конечном итоге к дворцовому перевороту февраля 1917 года.