Валентин Янин - Я послал тебе бересту

Приглядимся попристальнее к механизму новгородской экономики, заглянув для этого в очень ранние времена истории Новгорода — в последние десятилетия XI века. Это чрезвычайно важное время в развитии русской торговли, которое все исследователи признают моментом перехода ремесла от изготовления своих продуктов на заказ к изготовлению их на рынок.

Археологи распознают этот процесс по очень точным, хотя порой и не бросающимся в глаза признакам. Возьмем, к примеру, такую простую вещь, как кухонный нож. Ножи XII века внешне не отличаются от ножей XI века, но с точки зрения производственной технологии это абсолютно несхожие предметы. Нож XI века изготовлялся так называемой техникой «пакета». Его рабочая часть кропотливо сварена из трех полос: между железными щечками помещалось стальное лезвие. Уже тогда существовал открытый вновь в XX веке принцип самозатачивающегося инструмента: в процессе работы железные щечки постепенно стирались, все более и более обнажая стальную сердцевину. Нож изготовлялся на заказ и служил хозяину до тех пор, пока полностью не стачивался.

В XII веке к железной полосе приваривался узкий стальной край — рабочая часть ножа. Стоило ей лопнуть или стереться, нож нужно было выбрасывать. Внешне это производит впечатление упадка производственной технологии. Но в действительности отражает прогресс в экономике. Ремесленнику уже некогда возиться с качеством своей продукции. Он должен изготовить ее как можно больше. Ему приходится удовлетворять не потребности отдельных заказчиков, а возросшие аппетиты рынка. Пусть будет похуже и подешевле, но — главное — побольше!

Подобные явления свойственны в это время всем ремеслам, в том числе и тем, которые работают на привозном сырье. Расширение производства приносит определенные выгоды самому ремесленнику, но, коль скоро производство растет, ему нужно больше сырья. Он, естественно, покупает его не там, где живет и работает, а на торгу, у людей, занятых закупками такого сырья с выгодой для себя, у купцов, плавающих за море.

Купцы везут в Новгород все больше и больше сырья. Но любой ввоз требует эквивалентного вывоза товаров, которые сами купцы не производят. Знакомясь с особенностями спроса международного рынка, мы без особого труда сможем установить, что больше всего этот рынок нуждался в разного рода промысловых продуктах — мехах и ценной рыбе, меде и воске — тех продуктах, на которые мы вдоволь насмотрелись, побывав на боярских усадьбах. И не случайным кажется теперь, что именно во второй половине XI века происходит активнейшее освоение Новгородом северных земель, колоний, богатых мехом и рыбой, воском и медом. И это освоение ведется под эгидой бояр.

В механизме новгородской экономики, как в шестеренке, сцеплены все его колеса. Ремесленники трудятся, купцы поставляют им сырье, бояре снабжают купцов продуктами экспорта. И именно бояре, владеющие исходным запасом богатств, получают и наивысшую прибыль от работы всего механизма. Ведь именно на рубеже XI и XII веков новгородское боярство добивается торжества в антикняжеской борьбе, создав органы собственной власти над Новгородом. Повернулось маленькое колесико — ремесленник понес свою продукцию на рынок. Пришло в движение колесико побольше — торговля потребовала завоевания новых областей. И вот уже наверху, подобно кукушке в часах, выглянул боярин и прокуковал о захвате им власти.

Усадьба боярина поэтому демонстрирует нам лишь начальный и конечный результат работы всего механизма. Купец, специализировавшийся на международной торговле, составляет немаловажную деталь того же механизма, но он живет на собственном дворе. И если мы хотим изучать Новгород всесторонне, нужно найти и эти дворы богатых гостей.

Впервые мы вошли на такой двор в 1967 году, когда начались раскопки на территории новгородского телецентра, на Торговой стороне, неподалеку от древнего Торга. Котлован раскопа был заложен у самого подножия ретрансляционной башни и на глубине двух метров вошел в слои XIII века. Этот сравнительно небольшой раскоп площадью около 200 квадратных метров захватил только небольшую часть древней усадьбы, вернее — двух усадеб, поскольку его пересекала мостовая небольшой улицы. Но одна из этих усадеб оказалась необычной.

Начать с того, что в слоях XIII века на ней было собрано свыше тысячи маленьких кусочков янтаря, говорящих о несомненном наличии здесь янтарного производства. Здесь же обнаружена маленькая итальянская камея великолепной работы XIII века с изображением Мадонны. И, кроме того, девять берестяных грамот, датируемых тем же самым временем, что янтарь и камея.

Почитаем некоторые из этих грамот.

Берестяная грамота № 436. Она оборвана сверху и пострадала в пожаре: «…и пяте гривено осталося. А кланяюся, доняво серебра, при… язо ти, а путей…»

Берестяная грамота № 437 разорвана на пять несоединяющихся кусков: «…во восеме гривено… тых молодых коне… ечей в… законе… а дороге… доени… е по девяти резано… гривен…»

Здесь пока обычные, ставшие привычными для нас тексты. Взаимные расчеты, долги, резаны, гривны. Упоминаются, правда, «пути», «дороги», «молодые кони», но в непостижимых фрагментах.

Грамота № 438 дает больше, хотя она тоже сильно пострадала: «…40 резан. Подьшево 6-ре и 30, а в 30 резане… гр (и) вна. В пьрвое коробее на 12 гр(и)вне, а другее коробее дробь… (п)о резане, а большее по 3 резане ножевы 50. Полъгр(и)вне головице… м 2 гр(и)вне. На гребеньх гр(и)вна… (ко)жюхъм».

Перечислен и оценен разнообразный, главным образом кожевенный, товар: подошвы, головки сапог, но также гребни и шуба-кожух. В одной коробье лежит какого-то товара на 12 гривен, а в другой что-то помельче, «дробьное», ценой по одной резане, и побольше — ценой по 3 резаны. Это что-то тоже имеет отношение к обуви: «ножевые» значит «ножные». Больше всего это напоминает инструкцию приказчику-где какой товар лежит и сколько за него нужно требовать при продаже.

В грамоте № 440, дошедшей в крохотном обрывке, с кого-то требуют взять векшу. А в грамоте № 442 Радил велит матери взять на 9 гривен полвоза ржи.

Но самой интересной оказалась грамота № 439, сохранившаяся целиком с утратой только имени автора:

«…ко Спироку. Оже ти не возяло Матеека пи, воложи ю со Прусомо ко мне. Язо ти олово попродале и свинеце и клепание вохо. Уже ми не ехати во Сужедале. Воску куплены 3 пи. А тобе пойти суда. Воложи олова со четыри безмене, полотенеца со дова череленая. А куны прави сопроста».

Прежде чем перевести грамоту, остановимся, на трудных местах ее текста. Слово «пи», конечно, не имеет никакого отношения к известному математическому понятию, но его нет и в словарях древнерусского языка. Это как раз тот самый случай, когда с древним словом мы встречаемся впервые в берестяном письме. Обратим внимание, что это, как прямо следует из текста документа, единица измерения воска. А воск в древности измерялся кругами — большими кусками круглой формы. Ю. С. Елисеев нашел разгадку этого слова в карельском языке. По-карельски «пи» значит «голова». Вспомнив, что «головами» или «головками» измеряется также сыр, мы легко поймем теперь, что речь в грамоте идет о «головах» воска определенного размера и веса.

«Клепанием» назывались какие-то поковки. «Вохо» — одна из местных форм слова «всё». «Безмен» в данном случае не разновидность весов, а единица веса, равная двум с половиной фунтам, то есть примерно около килограмма. Очень трудное место текста: «полотенеца со дова череленая». Поскольку речь идет о металле, то под «полотенцем» можно понимать только плоские листы олова. Но «червоным оловом» в польском языке называют сурик, английское название которого на русский язык дословно переводится так же, как «красный свинец». Может быть, в полотенца упаковывалась эта краска, защищающая металл от ржавчины?

Теперь переведем письмо: «…ко Спироку. Если ты не взял пи Матейка, вложи ее с Прусом ко мне. Я тебе олово продал и свинец, и клепание все. Мне уже не надо ехать в Суздаль. Воску куплены 3 пи. А тебе нужно пойти сюда. Вложи примерно 4 безмена олова, примерно два полотенца сурика. А деньги собери поскорее».

Хотя имя автора письма и не сохранилось, мы хорошо видим этого человека в его хозяйственных заботах, отнюдь не похожих на заботы многочисленных уже известных нам бояр. Он продает олово, свинец, клепание. Он покупает воск. Он ради своих торговых операций совершает далекие поездки в Суздаль и доволен, когда можно без таких поездок обойтись путем взаимных расчетов. Вся его сложная, отраженная в грамоте № 439 торговая операция прямо связана с литейным делом и металлообработкой. Ведь даже воск был необходимой принадлежностью литейного ремесла: по восковой модели отливали бронзовые вещи. Но он не ремесленник. Будь он мастером-литейщиком, вряд ли ему пришло бы в голову продавать Спироку весь запас цветного металла.