«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

она никуда не делась, наоборот, а еще более усилилась), и это, в конце концов, привело к социальному взрыву, о котором много говорили, но которого никто в это время не ожидал. Отметим, что произошел он в тот момент, когда недостаток хлеба испытывали не только «низшие слои населения», но и так называемый «средний класс», т. е. более обеспеченные обыватели.

Ситуация, которая сложилась накануне Февральской революции 1917 г., очень хорошо характеризуется в «Докладе начальника Петроградского Охранного отделения К.И. Глобачева директору Департамента полиции», поданном в начале февраля 1917 г.: «Картина дороговизны в настоящее время прямо-таки ужасна: молоко достигло 40 коп. (нестерилизованное), мясо 80–85 коп., грибы 6–7 и 8 руб. за фунт, леденцы 2 руб. (вместо 25 коп. в 1914 г.) и т. д., причем в сравнении с декабрем 1916 г. изменение цен рисуется в таком виде: цены повысились на: картофель – на 25 % морковь, брюква, репа – 35 %, капуста – 25 %, мясо – 20 %, колбаса – 50 %, ветчина – 60 %, масло (русское) – 15 %, сыр – 25 %, яйца – 20 %, молоко -40 %, хлеб – 15 %, шоколад – 100 %, леденцы – 75 %, печенье и сладкая булка – 100 %, яблоки – 70 %, груши, апельсины – 150 %, материи – 50–60 %, обувь – 30 %, белье – 25 % и т. д. Конечно, рядовому обывателю этот новый прилив дороговизны совершенно не по карману: многие продукты совершенно исчезли из обихода даже не низшего класса населения; и обыватель с тоской спрашивает: „Что же будет дальше? Не настанет ли день, когда обывателю придется действительно голодать?“. Все признаки предвещают, что подобный день может наступить в весьма недалеком будущем. И обыватель с отборной руганью набрасывается на всех действительных и мнимых виновников дороговизны. Вновь распространились слухи о различных злоупотреблениях по распределению и доставке в столицу продуктов. Наиболее подробно рассказывают историю, не лишенную правдоподобности: вафельные и пирожные продолжают печь пирожки и вафли, подавать чай и кофе с сахаром, а между тем карточек эти учреждения из градоначальства не получают; как же они обходятся, если в средней вафельной в день выходит не менее 15 фунтов сахару. Оказывается, что хозяева пирожных и вафельных занимаются скупкой карточек на сахар, причем за карточку платят от 1 до 2 рублей; оказывается, что есть скупщики карточек, добывающие каким-то образом по несколько сот карточек на „мертвые души“, по общему и до сего времени никем не опровергнутому убеждению в сахаре и др. предметах первой необходимости совершенно не нуждающиеся. К счастью, сахара хватает, и пока эта история может служить больше в виде иллюстрации к современному недостатку продуктов, чем поводом к острому возбуждению недовольства»[173].

Ощущалась нехватка и других продуктов: «Большое недовольство вызывает распределение муки, про которое рассказывают прямо чудеса, ничем не объяснимые: уверяют, будто бы для получения муки булочники должны платить по 2 и 3 руб. с мешка „за хлопоты“; иначе будто бы мука „исчезает“ и попадает в булочные Филиппова, Кривоносова и др. крупных булочников, откуда продается лишь „по знакомству“. Ввиду того, что названные булочные действительно продают муку „из-под полы“, публика охотно верит рассказу, в истинности которого клянутся многие булочники, якобы из-за этого оставшиеся на Рождество без муки. Ввиду того что недостаток хорошей муки сильно чувствуется всеми, подобные слухи очень нервируют население, видящее косвенное их подтверждение в продаже чудных булок во всевозможных ресторанах, тогда как булочные закрыты „за недостатком муки“. Не меньшее возмущение вызывает продажа мяса: городские мясные превратились в притоны мародеров, где за полтинник „на чай“ приказчику можно всегда купить сколько угодно хорошего мяса без очереди (в пятницу) и где по очереди поступают в продажу лишь кости и неудобные для варки части. Со всех сторон раздаются жалобы на то, что лучшие куски припрятываются приказчиками, что по знакомству с заведующими отпускаются в рестораны целые туши, что публику не только обвешивают, но избивают и проч… Не меньше слухов в столице о злоупотреблениях с перевозкой продуктов: в то время, как по газетным сведениям, исходящим из официального источника, злоупотреблений по перевозке очень немного, петроградские слухи рисуют совершенно иную картину. Прежде всего, по уверениям купечества, нелегальные способы доставки продуктов продолжают существовать, но пользование ими благодаря деятельности комиссии Савича по раскрытию железнодорожных злоупотреблений стало гораздо дороже: по-прежнему кондуктора привозят в столицу масло, спирт, рыбу, мясо, колбасу и пр. из Сибири, но цена за доставку очень возвысилась благодаря риску операций подобного рода: в то время как до раскрытия злоупотреблений кондуктор брал „за рейс“ 200–300 руб., теперь он не хочет и слышать менее 500, уверяя, что ему нужно делиться с „ревизорами“: сливочное масло, получаемое из Сибири, стоило в ноябре „пакет“ в 2 пуда – 96 руб., теперь то же масло при той же цене на месте обходится в 212 руб. О железнодорожных злоупотреблениях ходят по городу целые легенды; особенно популярна история о том, как накрыли в поезде 200 ведер спирта из Маньчжурии: ревизор якобы конфисковал весь этот спирт, но, получив 1000 руб., вдруг увидел свою „ошибку“ – конфискованный спирт превратился в „молоко“, которое и посейчас продается в одном из ресторанов около Николаевского вокзала по „хорошей“ цене 25 руб. за бутылку… Публика верит в возможность железнодорожных злоупотреблений: провозимая ежедневно контрабанда (коньяк с Кавказа, масло из Сибири, фрукты из Крыма, спирт из Маньчжурии и пр.) является показателем того, что в вере публики есть известная доля правды»[174].

5 февраля 1916 г. военный цензор в Ставке верховного главнокомандующего штабс-капитан М.К. Лемке оставил в своем дневнике запись: «Затруднения, испытываемые Россией». Под этим заглавием появилась статья Диллона в февральской книжке «Contemporary Review». Она заслуживает быть приведенной здесь в выдержках как исторический документ, по которому можно оценивать внимательность изучения Англией своего союзника. Статья являлась анализом последствий введения в России «сухого закона»: «Воодушевленный героическим порывом (!) царь помог осуществлению смутного желания русского народа избавиться от пьянства и перейти к лучшей жизни. Одним росчерком пера он покончил с „пьяным бюджетом“, приносившим 900 млн руб. в год. Нигде в мире подобное решение вопроса было бы немыслимым. Русский народ охотно примирился с этим и во многих случаях радостно приветствовал данное решение. Тем не менее, финансовые нужды правительства гнетущи, а меры по их удовлетворению приходится импровизировать. Трудно найти меру, способную остановить обесценение рубля. Некоторые русские публицисты предлагают международную финансовую конвенцию, но теории бесполезны. Причины обесценения рубля многочисленны, и некоторые из этих причин почти не поддаются исследованию. Одна из них – неполучение Россией золота в обмен за вывозимый хлеб; другая – отмена закона, установленного покойным графом Витте, о пропорциональном обеспечении бумажных денег золотым резервом. Витте часто говорил, что отмена этого