Время в средневековом городе - Коллектив авторов

обращение не внесло измерений в действовавшее кредитное законодательство[670]. Смирившись, по всей видимости, с тем, что возврат к прежним условиям – безусловно, более предпочтительным для дебиторов-христиан – был уже невозможен, в 1313 г. на кортесах в Паленсии в одной из своих петиций депутаты попросили короля подтвердить необходимость соблюдения шестилетнего срока действия долговых контрактов; данное обращение было королем одобрено[671]. На кортесах 1351 и 1385 гг. депутаты вновь обратились к королю с просьбой о подтверждении максимального срока требования от дебитора исполнения обязательств по долговому контракту, и вновь эти обращения были королем удовлетворены[672].

Обращения депутатов по данному вопросу в 1301, 1313, 1351 и 1385 гг. сопровождались жалобами на нарушения кредиторами-иудеями и мусульманами установленного срока, в рамках которого те имели право требовать от дебитора исполнения обязательств по долговому контракту. О том, что таким нарушениям, т. е. требованиям иудеями и мусульманами выплаты христианами долгов по прошествии шести лет, должны были сопутствовать нарушения самими христианами условий долговых контрактов, в таких жалобах, разумеется, не упоминалось. По существу подобные сообщения, фиксировавшие привязку просьб к конкретной практике отношений, сигнализировали о следующем: 1) дебиторы-христиане не выполняли обязательства – ни в установленный срок и, видимо, после него; 2) кредиторам-иудеям и мусульманам приходилось в течение продолжительного времени добиваться возвращения долгов, 3) в том числе, дольше шести лет, а значит, с нарушением действующих правил.

Вновь обратим внимание на постановку вопроса о срочности обязательства, теперь – депутатами кортесов. Представляется, что авторов перечисленных петиций в принципе не волновал вопрос о том, когда дебиторы-христиане должны были платить по долгам перед кредиторами-иудеями или мусульманами и какие санкции могли последовать за просрочку исполнения обязательства. Срочность обязательства вне зависимости от того, было оно исполнено дебитором или нет, невозможность – во всяком случае, в отношении нормы, поскольку практика, очевидно, была более сложной – требовать возвращения долга по окончании действия контракта открывали привлекательную, хотя и труднодостижимую перспективу для дебиторов-христиан. Строго говоря, содержание петиций о нормировании сроков действия долговых контрактов может быть сведено к следующим вопросам: как долго дебитору-христианину нужно было тем или иным способом «скрываться» от своего кредитора, иудея или мусульманина, чтобы дождаться момента, когда обязательство было бы аннулировано за сроком давности? и можно ли установить минимальный срок действия обязательства, чтобы его было реальнее переждать?

В 1315 г. на кортесах в Бургосе было принято решение, до известной степени определившее дальнейшую постановку вопросов, связанных с регулированием времени в рамках кредитных отношений христиан и иудеев: дебиторам-христианам было пожаловано списание трети от суммы долга по договорам, заключенным с кредиторами-иудеями со времен короля Фернандо IV, правившего в 1295–1312 гг., и вплоть до текущего постановления кортесов, т. е. до 1315 г. Кроме этого, христианам была пожалована отсрочка выплаты оставшихся двух третей долга: одну часть следовало выплатить в течение месяца с момента обнародования постановления кортесов в каждом населенном пункте, другую – до ближайшего Рождества. Постановление кортесов датировано 2 июня 1315 г., отсрочка в общей сложности была предоставлена примерно на пять месяцев. Невыполнение дебиторами условий рассрочки означало бы потерю права на частичное списание долга и принудительное взыскание долгов без предварительных судебных разбирательств и других отсрочек[673].

По сути, речь здесь шла о реструктуризации долга, о предоставлении своего рода кредитных каникул, которые дробились на два отдельных срока. Никаких четких объяснений о причинах и целях введения данной меры в королевском dispositio сделано не было. Что касается причин, они станут понятны позднее, из постановления кортесов 1325 г., речь о которых пойдет далее. А цель, с которой в 1315 г. было предусмотрено предоставление списаний и отсрочек, до известной степени выводится из самого текста королевского распоряжения и заключается в том, чтобы облегчить положение дебиторов-христиан, гарантировав при этом исполнение ими обязательств перед кредиторами-иудеями. Более того, мера, предусмотренная для поддержки христиан, не имевших возможности выплатить обязательства перед иудеями в полном объеме, по сути, была направлена именно на поддержку иудеев, на то, чтобы гарантировать возвращение им долгов. В этом прослеживается сбалансированный подход королевской власти к урегулированию конфликтов – текущих и возможных – между христианами и иудеями в сфере кредитования; даже на уровне лексики «уличить» короля в большей опеке христиан и, наоборот, в пренебрежении интересами иудеев не представляется возможным.

Решение о реструктуризации долгов являлось инициативой королевской власти, а не реакцией на соответствующий запрос депутатов. Это обстоятельство важно зафиксировать в той связи, что далее именно депутаты кортесов сами адресовали королю обращения о предоставлении дебиторам-христианам права на списание части долгов перед кредиторами-иудеями и отсрочку оставшегося платежа по еще действовавшим на тот момент контрактам с мораторием на начисление процентов по займу за период рассрочки. Такие обращения в постановлениях кортесов фиксировались с известной периодичностью[674].

Как правило, подобные запросы король удовлетворял, правда, и величина списания и, что особенно существенно, условия рассрочки, как правило, были более скромными в сравнении с теми, о которых просили сами депутаты. Так, в ответ на поданную на кортесах в Мадриде 1329 г. просьбу о списании половины долга по всем кредитным договорам христиан и иудеев и предоставлении трехлетней рассрочки на выплату оставшейся половины, король ответил списанием четверти всех долгов и рассрочкой на полтора года[675].

В некоторых случаях запросы на частичное списание долгов отклонялись при удовлетворении просьбы о рассрочке. Так, король в своих решениях, данных на кортесах в Бургосе 1338 г. и Алькале-де-Энарес 1345 г. отклонил просьбу о пожаловании христианам списания части долгов перед иудеями (какой именно, депутаты не уточнили, всецело положившись в этом вопросе на милость своего монарха), но согласовал рассрочку платежей по действовавшим долговым контрактам на один год[676]. Отказ предоставить частичное списание долгов в постановлении 1338 г. был объяснен заботой об интересах кредиторов-иудеев, которые, в свою очередь, должны были исполнять налоговые обязательства перед короной;

в постановлении 1345 г. никаких комментариев сделано не было. Видимо, кредитные каникулы были оценены королевской властью как инструмент, позволявший оказать поддержку дебиторам с наименьшими издержками для кредиторов. И вновь: решение об облегчении долгового бремени христиан принималось с оглядкой на интересы и потребности иудейской стороны.

Наконец, и просьбы о предоставлении рассрочки могли быть отклонены вовсе. На кортесах в Вальядолиде 1385 г. просьба депутатов о предоставлении дебиторам-христианам кредитных каникул – в этот раз, после нескольких отказов, вопрос о списании части долга даже не ставился – была отклонена на том основании, что рассрочка на 15 месяцев уже была пожалована христианам на кортесах в Сеговии 1383 г.[677]

Здесь можно зафиксировать ситуацию, когда правовое регулирование времени с определенного момента стало – в форме рассрочки –