Сергей Волков - 1918 год на Украине

Вечером 26 ноября вверенный мне Селещанский отряд получил приказание отходить к Полтаве, ввиду обнаружившейся угрозы городу со стороны Киевского вокзала. В течение ночи Красные казармы в западной части города были захвачены петлюровцами, которым передалась значительная часть мобилизованного в украинские полки офицерства. Утром 27 ноября на Южном вокзале сосредоточились все части, оборонявшие Полтаву со стороны Харькова и Юзовой; в центре города еще держался штаб обороны, от которого и было получено приказание стягиваться к нему. Часть так и поступила. Малодушные же просто разошлись по домам или разбежались. Большинство Селещанского отряда не пожелало идти сдаваться и, вместе с примкнувшими к нему с подполковником Корольковым [116] во главе офицерами Особого корпуса с Харьковского направления и кадрами 34-го пехотного Севского полка, решило, под общей командой полковника Ратманова, [117] пробиваться на Кременчуг. Это и удалось после короткого боя.

В Кременчуге сводный отряд полковника Ратманова получил от главнокомандующего всеми вооруженными силами на Украине генерала графа Келлера приказание занять Ромодан и держать этот важный для обороны Киева узел до прихода ожидавшихся союзнических войск. В развитие этого приказания часть вверенного мне отряда была, с контр-адмиралом князем Черкасским во главе, выслана для занятия станции Миргород, другая же оставлена на станции Ромодан в резерве отряда.

Приказом начальника Кременчугского района от 1 декабря Селещанскй отряд был переименован в Отдельный Полтавский добровольческий батальон. Командовать им был назначен я.

7 декабря части бригады полковника Ратманова, занимавшие станцию Хороль, были оттеснены к Ромодану и окопались в 8 верстах от последнего у полустанции Шишаки. Полтавский Добровольческий батальон был послан восстановить положение. 8 декабря, на рассвете, две роты полтавцев, в составе 65 штыков, усиленные ротой германцев при 6 пулеметах и 13 всадниками, сотни Лохвицкого уездного старосты повели наступление вдоль железнодорожного пути. Сбитый у деревни Боговка противник занял опушку рощи к северо-востоку от станции Хороль и южную окраину прилегающих к ней хуторов, откуда, поддержанный бронепоездом, несколько раз пытался перейти в контратаку. Понеся потери и убедившись в значительном численном превосходстве противника и невозможности легкого занятия станции Хороль, германские солдаты, занимавшие центр боевого расположения, отказались идти дальше и около 15 часов начали отходить. Поставленные этим в критическое положение, части вверенного мне батальона были вынуждены приостановить наступление и перейти к обороне достигнутых рубежей. Маленькая горсточка мужественных людей, разорванная на части, теснимая отовсюду, геройски держалась до темноты и, только получив возможность вынести своих раненых, отошла в исходное положение. Противник, силою свыше двух батальонов, не решился ее преследовать. Потери батальона были – убит прапорщик граф Соллогуб; ранены – поручик Костюк, подпоручик Марченко, прапорщик Костырко, прапорщик Джантиев; ранены и остались в строю – капитан Горунович и штабс-капитан Дейтрих-Белуха-Кохановский; контужены и остались в строю – капитан Моггеровский и прапорщик Милорадович; без вести пропал поручик Бутович.

Через два дня наступление петлюровцев возобновилось. Весь день 11 декабря вверенный мне батальон в составе бригады полковника Ратманова вел бой в районе Ореховского сахарного завода. Вечером, ввиду обнаружившегося движения противника прямо на гор. Лубны в обход Ромодана и отказа Германского солдатского совета помочь, получен был приказ отойти к станции. В течение ночи части, оборонявшие район, стянулись справа к г. Лубны, а затем отошли к западу и заняли железнодорожный узел Гребенку.

Под впечатлением неудач и не видя обещанной помощи с такой надеждой ожидавшихся союзников, слабые духом заколебались и ушли ночью в числе нескольких сот (эшелон полковника Юрьева) разоружаться в гор. Лубны, пользуясь тем, что железнодорожное сообщение с этим городом еще не было прервано, а гарнизон там держали немцы. Остальные, в их числе и вверенный мне Полтавский батальон, верные своим убеждениям, верованиям и долгу, решили не покидать своего поста и продолжать упорную оборону подступов к матери городов русских.

14 декабря порвалась связь с Киевом. Держаться долее, не зная того, что творится в тылу, стало невозможным, и отряд немедленно начал отход к Киеву для того, чтобы либо помочь своим осажденным братьям, либо разделить с ними общую участь. Настроение частей, отчаявшихся в успехе, было угнетенное, дезертирство приняло значительные размеры.

20 декабря в деревне Ядловка были, наконец, получены вполне проверенные сведения о падении Киева… Борьба на Украине за русское дело в этом фазисе своем была кончена…

Оставалась борьба с большевиками.

Ни для одного честно смотревшего на действительность военного, ни для одного трезво разбирающегося в обстановке человека не могло остаться никакого сомнения, что восстание на Украине потеряло и тень того стремления к национальной самобытности, во имя которой оно якобы было поднято, и приняло чисто большевистский характер. Было ясно, что недалек тот день, когда то, что носит название республиканского украинского войска, объединившись с московскими большевиками, лишит украинскую Директорию и того намека на власть, который у нее еще оставался.

Считая борьбу на Украине в ближайшее время невозможной и ввиду общего желания частей продолжать ее и дальше, до полного освобождения истерзанной Родины, начальник отряда отправил в Киев к председателю Директории делегацию, поручив ей, основываясь, между прочим, на ультимативном требовании о том французского консула в Одессе Энно, добиться свободного пропуска всего отряда в Добровольческую армию.

Между тем разложение в отряде росло. Некоторые украинские деятели, воспользовавшись тем, что посланные долго не возвращались, повели ожесточенную агитацию, склоняя офицеров и солдат преимущественно украинской службы идти, не дожидаясь ответа, в Киев, где и сдаться на милость победителя. Усердно распространялся слух, что из Киева всех желающих распускают по домам, а украинцев даже принимают на службу. Брожение охватило весь отряд и повело к открытому расколу. Отдельные части и даже люди выступили с разнообразными требованиями и заявили о своем нежелании подчиняться, если таковые не будут исполнены. Значительная часть отряда, веря почему-то в благородство своих вчерашних врагов и надеясь смирением и полным отказом от начатой борьбы за Россию заслужить помилование, решила под водительством H.H. Устимовича признать новое правительство на Украине и поставить себя в его распоряжение.

Часть пулеметной команды вверенного мне батальона с поручиком Руцким и прапорщиком Деггером во главе позволила себе даже прибегнуть к угрозам, понуждая остальных идти сдаваться и требуя от начальствующих лиц, чтобы те вели их в Киев, выдав предварительно за месяц вперед суточные. Но в подавляющем большинстве своем полтавцы, презрев угрозы, не послушались трусливых подговоров и, крепкие верой в правоту своего дела, не захотели без боя сдавать оружия и вместе с доблестными кадрами 10-го Одесского уланского и 34-го пехотного Севского полков и Кременчугским дивизионом при 2 горных орудиях решили пробиваться на соединение с Добровольческой армией.

Вечером 22 декабря 1918 года части, верные долгу и славным традициям старой Русской армии, двинулись под командой полковника Ратманова в новый поход – на Одессу. Полтавцы шли в авангарде. К утру 24 декабря, пройдя в два перехода свыше 120 верст, отряд подошел к Днепру у переправы против м. Ржишев, которое оказалось занятым сильным гарнизоном войск Директории. Дождавшись сумерек и послав небольшую часть отвлечь внимание противника, полковник Ратманов с остальным отрядом продвинулся на несколько верст вниз по реке и внезапным ударом сбил охранение петлюровцев у Преображенского монастыря и с боя, в полной темноте, форсировал переправу.

Независимо от угрозы со стороны ежеминутно могущего в превосходных силах вернуться противника, для удержания которого были выдвинуты в направлении к Ржишеву вверенные Мне полтавцы, переправа через Днепр затруднялась целым рядом йочти непреодолимых препятствий. Малейшее уклонение с дороги грозило полыньями, подтаявший лед проламывался у берегов, орудия и колесный обоз приходилось вытаскивать на руках, лошади проваливались в воду или скользили, карабкаясь на крутой берег. Промокшие и продрогшие люди безропотно исполняли свой долг, и только благодаря их сверхчеловеческим усилиям и доблести отряда удалось закончить переправу к тому времени, когда к монастырю подошли передовые части получивших подкрепление петлюровцев. Обстрелянные, однако, выставленным заслоном полтавцев, они не пытались сблизиться с ядром отряда.