Эренжен Хара-Даван - Чингисхан. Великий завоеватель

В китайских государственных анналах сообщается под 1332 годом нашего летоисчисления, что принц Дианг-хи подарил Великому хану 170 русских пленных; в том же году была заказана одежда и заготовлено зерно на 1000 русских воинов. Несколько раньше Великий хан Тоб-Темур из Чингисханидов имел особый полк из «улос» по-китайски («орос» по-монгольски), т. е. из русских. Полк этот был под командой темника и назывался «во веки веков верная русская гвардия». И.Я. Коростовец, пользовавшийся отчасти китайскими источниками, также сообщает, что в царствование Кубилай-хана имелся в Пекине отряд русской лейб-гвардии. При внуке этого хана русская гвардия была наделена участком земли к северу от Пекина.[295]

Францисканец Вильгельм Рубрук, посланный Людовиком Святым к Мёнкэ-хану, прибыл после непродолжительной остановки в резиденции Батыя на Волге к ханскому двору в Каракоруме, где и прожил с 1253 по 1255 год. Он свидетельствует о полной веротерпимости монгольских владык и о том множестве представителей различных наций и вероисповеданий, с которыми ему приходилось встречаться при дворе; там были и европейцы, и армяне, и сарацины, и несториане разных национальностей. Значит, с теми же представителями приходилось встречаться и русским при посещениях ими ханских ставок.

Эти сношения с восточными народами и пример той терпимости, которую проявляли монголы по отношению к людям другой веры и другого языка, несомненно, сыграли крупную роль в последующем проникновении России в Азию и в мирном сожительстве русского народа с иноверными и иноплеменными народами, вошедшими в состав Московского государства, чего мы далеко не видим в европейских державах той же эпохи.

Восточные обычаи распространились неудержимо на Руси во время монголов, принося с собой новую культуру, новый быт, пишет Всеволод Иванов; так, изменилась коренным образом одежда: от длинных белых славянских рубах, от бритых голов с «оселедцами», длинных штанов они перешли к золотым кафтанам, к цветным шароварам, к сафьяновым сапогам и тафьям и мурмолкам. Ношение последних было распространено настолько, что глава 39 Стоглава (т. е. собрания правил, изданных царем Иваном и митрополитом Макарием в 1551 г.) выражает осуждение ношению этих шапочек в церквах православным царям, князьям, боярам, вельможам и христианам.

Большое изменение культурного быта внесло то время в положение женщины: теремный быт и затворничество русской женщины есть порождение Востока; кроме этих крупных черт есть множество мелких черт повседневного русского быта того времени, которые в многообразии своем ждут специального исследователя.

Счеты, которых и сейчас не знает Запад, валенки, кофе,[296] пельмени, тождественность русского и азиатского плотничного и столярного инструмента, сходство стен кремлей Пекина (Хан-балу) и Москвы, других городов — все это влияние Востока.

Церковные колокола, эта специфическая русская подробность, видимо, пришли из Азии, как доказано, оттуда и ямские колокольцы. До монголов в монастырях и церквах употребляли не колокола, а «било и клепало». Литейное искусство было развито тогда в Китае, и естественно могли прийти оттуда и колокола непосредственно, а не через эллинский Запад.

Не останавливаясь пока на других культурных влияниях, которые оказало на Россию монгольское владычество, так как к этому вопросу мы еще вернемся, упомянем лишь еще, что такое влияние можно подметить и в области военного дела. Так, например, в битве на Куликовом поле 1380 года мы видим у великого князя Дмитрия Донского блистательное применение резерва, когда князь Владимир Андреевич Храбрый в решительную минуту бросился на татар со своим свежим отрядом и вырвал из рук Мамая колебавшуюся победу. По мнению генерала Иванина, идея резерва, чуждая тогдашнему русскому (и вообще европейскому) военному искусству, могла быть заимствована Дмитрием от монголо-татар.[297] Несомненно также крупное влияние, которое оказало военное искусство монголов на боевые приемы и вообще на образ действий на войне наших казачьих войск. Казачья лава — прямая наследница монгольской лавы.

Чтобы понять возможность благотворного влияния монгольского владычества на русскую культуру, необходимо только отрешиться от того ходячего и глубоко ошибочного взгляда на Монгольскую державу, как на государственное образование, обязанное своим возникновением и дальнейшим существованием грубой и необузданной силе многочисленной и дикой «орды», предводимой кровожадными деспотами, у которых единственным приемом управления покоренными народами был жесточайший террор.

Не повторяя того, что уже было сказано в главе IX по поводу пресловутых «жестокостей» монголов, заметим только, что в числе преемников Чингисхана на императорском троне мы встречаем безусловно просвещенных и гуманных монархов. По мнению М.И. Иванина, разделяемому всеми исследователями, изучавшими вопрос по первоисточникам, «управление Чингисидов… было полезно для их подданных, и Чингисиды по образованию были выше своего века».[298] Сам основатель империи в то жестокое, насыщенное людской кровью время сумел оставить изречение, заслуживающее быть причисленным к лучшим достижениям человеческой культуры: «Уважаю и почитаю всех четырех (Будду, Моисея, Иисуса и Магомета) и прошу того, кто из них в правде наибольший, чтобы он стал моим помощником».[299]

Отметив это, можно установить как исторический факт, что монгольское владычество в Азии и в Европе способствовало, подобно Pax Romana древнего мира, не падению, а подъему культуры Старого Света. Мусульманские науки и ремесла были перенесены на Дальний Восток; изобретения китайцев и их административное искусство стали достоянием Запада. В опустошенных войной мусульманских землях ученые и зодчие дожили под монгольским владычеством если не до золотого, то до серебряного века; а XIV век в Китае был веком расцвета литературы… и веком блеска — веком (монгольской) династии Юань,[300] который можно смело назвать золотым веком, в особенности при просвещенном императоре Кубилае, внуке Чингисхана.

Только после монгольского завоевания европейские проповедники христианства могли впервые рискнуть показаться в далеких азиатских странах. В XIII веке в Китае появились первые папские легаты, пользовавшиеся покровительством монгольских монархов. В 1299 году в Пекине построена католическая церковь и приступлено к переводу на монгольский язык Нового Завета.

Не пренебрегала монгольская — в частности, золотоордынская — власть и материальной культурой. Начало хлебопашеству в степной полосе Южной России было положено Батыем. По его повелению были учреждены первые хлебные магазины.[301] Дальнейшие сведения о культурной работе монголов на территории нынешней России заимствуем у П.Н. Савицкого:

«Огромный район земли является общим Российской империи и „Джучиеву улусу". Мы подразумеваем основное протяжение Российских низменностей-равнин нынешней доуральско-русской, западносибирской и туркестанской, с прилегающей частью Кавказа — основная территория Джучиева улуса составляет основную часть новейшего Российского государства: бассейны Волги и Дона в их полном составе; Киев, Смоленск, Новгород и Устюг, побережья Аральского моря (тогда и теперь Узбекистан) и степи позднейших Тобольской и Томской губерний».[302]

«Всякое элементарное изложение русской истории отныне должно знакомить с образами тех царей и тех темников, в деятельности которых выразились в свое время геополитические и хозяйственные тяготения, приведшие к созданию великого русского государства и в настоящее время являющиеся основой существования СССР. Имена этих царей и темников должны явиться одним из символов трактовки Российских низменностей-равнин и прилегающих к ним стран как геополитического единства».

«Не надо забывать, что и в смысле экономическом золотоордынская власть имела дело с использованием хозяйственных ресурсов тех самых территорий, которые в настоящее время являются поприщем экономической деятельности народов России. В настоящее время нет сомнения, что это использование было многосторонним. Как выражается В.В. Бартольд, доказано, что, несмотря на произведенные монголами опустошения, первое время существования Монгольской империи было временем экономического и культурного расцвета для всех областей, которые могли воспользоваться последствиями широко развившейся при монголах караванной торговли и более тесного, чем когда-либо прежде и после, культурного общения между Западной и Восточной Азией».

«Пришедшие к процветанию в течение XVIII–XIX веков русские города Причерноморья, а также Среднего и Нижнего Поволжья представляются в широкой исторической перспективе воспроизведением и возрождением располагавшихся в тех же местах культурно-городских центров золотоордынской эпохи (Сарай на Волге, Бахчисарай и другие города в Крыму)».