История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

по сравнению с прочими улусами, составлявшими основу его ханства, в частности улусами его дяди Даритай-отчигина, Алтана и Хучара. Они вместе с Сача-беки провозгласили Тэмуджина ханом, своим военным вождём, очевидно полагая, что он со своими немногочисленными людьми будет заведомо слабее любого из них и их всех вместе взятых. Однако после битвы у местечка Долон-болдаут Тэмуджин сделал первый шаг к резкому усилению своих собственных позиций в организационной структуре своего ханства. С одной стороны, судьба чжуркинцев должна была стать примером для желающих покинуть нового хана, с другой — включив бывших людей Сача-беки в свой личный улус, Тэмуджин фактически создал прецедент того, как можно решить проблему нелояльности подчинённых ему улусов. Это имело далеко идущие последствия. И так как это был первый шаг в построении нового государства, в последующей истории было так важно подчеркнуть его легитимность. Поэтому официальная история Монгольской империи считала нужным оправдать действия Тэмуджина в этом конкретном случае.

Судя по всему, история с чжуркинцами произвела крайне неблагоприятное впечатление на остальные племена. Кроме того, в связи с разгромом татар произошло резкое изменение политической обстановки в Степи. Место татар заняла коалиция, состоящая из племени кереитов и нового ханства, возглавляемого Тэмуджином. Понятно, что статус союзника империи Цзинь автоматически обеспечивал кереитам и Тэмуджину дополнительные преимущества перед остальными племенами. В частности, это касалось функции торгового посредника между Степью и империей Цзинь. И то, что первым политическим действием, совершённым Тэмуджином сразу после того как его коалиция с кереитами заняла место главного союзника Цзинь в Степи, стал разгром по весьма сомнительным обстоятельствам племени чжурки, не могло не обеспокоить остальные племена.

В условиях общей политической децентрализации, когда племена были предоставлены сами себе, их существование было вполне приемлемым. Они вполне удовольствовались доходами от кочевого хозяйства, а общее равновесие сил позволяло не опасаться за общую стабильность ситуации и свою самостоятельность. Татары, которые прошли через череду войн с союзами племён, ограничивали свои политические амбиции превосходством в доходах над прочими племенами. А это превосходство им обеспечили тесные связи с Цзинь. У татар к концу XII века не было политических амбиций на установление гегемонии в Степи. В общем, и цзиньцы полагали, что, заменив татар на кереитов, они ничего не потеряют. Просто одно племя сменит другое в роли союзника Цзинь. А младшего партнёра кереитов Тэмуджина они, скорее всего, вообще не брали в расчёт. Потому что для Цзинь Тэмуджин был выборным вождём не слишком большого количества независимых улусов, отколовшихся в основном от племени тайджиут, одного из многих кочевых племён, населявших территорию севернее Великой пустыни Гоби.

В принципе, если исходить из обычной логики того времени, цзиньцы, несомненно, были правы. Для хана кереитов Тогорила пожалованное ему звание ван и преференции в торговле с Цзинь удовлетворяли практически все его возможные пожелания. Другое дело — Тэмуджин. Его положение в собственном ханстве было гораздо сложнее и, в отличие от Тогорила, он был вынужден искать новые пути для решения проблемы своего весьма сомнительного политического статуса.

Пример чжуркинцев наглядно продемонстрировал, что Тэмуджин в любой момент мог остаться один со своим собственным весьма незначительным улусом. Это могло произойти, если бы примеру чжуркинцев по тем или иным причинам вдруг последовали предводители других улусов.

Если у Тогорила, ставшего Ван-ханом, не было особых политических амбиций — ему достаточно было полученных от Цзинь ресурсов, то для Тэмуджина политические амбиции были средством выживания. Понятно, что претензии Ван-хана были ограничены границами его племени кереитов. В то время как для Тэмуджина не существовало таких ограничений, во многом потому, что у него не было базовой основы в виде собственного племени, в котором он пользовался бы властью, обладающей большей легитимностью, чем власть выборного вождя.

Отсюда вытекает, что младший партнёр коалиции с кереитами Тэмуджин представлял большую угрозу для независимых племён, чем кереитский Ван-хан. Поэтому, если в случае с кереитами полученные ими в ходе войны с татарами и от союзнических отношений с Цзинь ресурсы просто шли на удовлетворение потребностей их верхушки, то в ситуации с Тэмуджином эти ресурсы шли на выживание его улуса. Разница здесь была весьма существенная. Кереиты могли вполне удовлетвориться полученным, Тэмуджин этого сделать не мог, потому что ему нужно было постоянно поддерживать лояльность своих новых подданных, а для этого ему нужны были новые и новые ресурсы. Другими словами, структура организации государства Тэмуджина нуждалась в постоянном расширении ради собственного выживания. И ключевая ошибка цзиньцев заключалась в том, что они не поняли специфику и уникальный характер того государственного объединения, которое было создано Тэмуджином. В его случае ресурсы встретились с огромными политическими амбициями, которые диктовались организационными особенностями государства Тэмуджина.

В отличие от цзиньцев, в остальных племенах, населявших Монголию в тот период, очевидно, хорошо понимали разницу в организации между ханствами кереитов и Чингисхана. Разгром чжуркинцев наглядно демонстрировал, что позиции небольших традиционных владений, на которые, собственно, и разделились племена Монголии в период относительной стабильности середины XII века, становятся очень уязвимыми. Самая главная их проблема заключалась в том, что организационное расширение нового ханства неизбежно будет происходить за их счёт.

Начало империи

Очевидно, что политические перемены и усиление коалиции кереитов и Тэмуджина привели к обострению политической борьбы в Степи. Угроза со стороны нового объединения вызвала активизацию остальных племён, недовольных тем, что именно кереиты с Тэмуджином заняли место татар, получив при этом все преимущества союзника империи Цзинь, включая торговую монополию. Хотя племена, очевидно, рассчитывали на ликвидацию такой монополии после разгрома татар. Соответственно её переход к кереитам и Тэмуджину не мог не спровоцировать стремления добиться её ликвидации военным путём. В 1197–1198 гг. кереиты с Тэмуджином воевали против меркитов, затем в 1198–1199 гг. против части найманов, возглавляемых Буюрук-ханом, в 1199–1200 гг. против тайджиутов[224]. В 1201 году против Тэмуджина и кереитов образовалась внушительная коалиция, в состав которой вошли представители практически всех племён, которые впоследствии составили монгольский этнос. «Сокровенное сказание» и Рашид ад-дин приводят в их числе следующие племена: катакины, сальджиуты, дурбаны, татары, джаджираты, икересы, горлосы, найманы, ойраты, меркиты, хунгираты, тайджиуты. Во главе коалиции встал вождь племени джаджират Джамуха. При этом в «Сокровенном сказании» более подробно излагается об обстоятельствах войны с племенами, чем у Рашид ад-дина в его официальной истории.

Автор «Сокровенного сказания» рассказывает о сложностях битвы при местечке Койтен, о ранении Чингисхана, о подвиге некоего Чжельме, который высасывал кровь из его раны, о Джебе из тайджиутов, который стрелой убил коня Чингисхана, был взят в плен и стал