Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев

Созоменом представить убедительные доказательства на это трудно».[212] Почти в таких же словах выражается и Адольф Гарнак, когда ему необходимо было сказать что-либо определенное об отношении Феодорита к Сократу и Созомену. «Об отношении Феодорита к его предшественникам нет еще исследований, поэтому и я воздерживаюсь от собственного суждения».[213] Конец неопределенному положению вопроса положил не раз нами цитированный немецкий ученый Иееп. В своем исследовании об источниках, какими пользовались древне-греческие историки, он прямо утверждает[214] о зависимости Феодорита как от Сократа, так и от Созомена; он с решительностью высказывает мысль, что многочисленные документы, представляющиеся общими у Феодорита с Сократом, заняты Феодоритом у Сократа. Наконец, в 1889 году, Гюльденпеннинг обстоятельнее занялся тем-же вопросом и подтвердил новыми данными воззрение Иеепa.[215] Таким образом, по крайней мере на наш взгляд, старинное мнение Валуа восторжествовало.

Представим несколько более наглядных доказательств зависимости Феодорита от Сократа и Созомена.

Зависимость Феодорита от Сократа можно видеть на следующих примерах. Феодорит в первой книге своей истории (гл. 15 и 16 (14 и 15) помещает рядом два письма Константина Великого к Евсевию Кесарийскому, из которых в первом идет речь о возобновлении и построении церквей, по прекращении гонений, а во втором о необходимости изготовить экземпляры Св. Писания для богослужебного употребления жителей Константинополя. Откуда Феодорит заимствовал эти письма? С первого раза кажется дело ясным: историк взял их из Евсевиева сочинения «Жизнь Константина», где они находятся и откуда они заимствуются многими последующими писателями. Но этого нельзя утверждать о Феодорите. У Евсевия эти письма помещены в различных книгах его сочинения (первое во II кн., гл. 46; а второе — IV, гл. 36), у Феодорита эти же письма стоять почему-то рядом. Если мы раскроем церковно-исторические сочинения Сократа и Созомена, то усмотрим, что разбираемые письма Феодорит заимствовал не у Евсевия, а у одного из сейчас упомянутых историков пятого века, Феодорит не мог заимствовать их у Созомена, потому что последний только упоминает их, а текста их не приводить (II, 4); он взял их из Сократа, это открывается из того, что Сократ приводит указанные письма рядом, не следуя Евсевию, как поступает и Феодорит (Сокр. I, 9). Другой пример в таком-же роде, Феодорит в одном месте своей истории (I, 31 (29) утверждает во первых, что Афанасий сослан был Константином в Галлию, именно в Трир; во-вторых, что это случилось в тридцатый год царствования Константина. То и другое указание Феодоритом взято из Сократа. Первое указание не могло быть заимствовано Феодоритом ни из Афанасия, ни из Созомена, откуда мог бы занять это же известие Феодорит; ибо Афанасий в своих творениях (Апология против Ариан), говоря о Галлии как месте своей ссылки, не упоминает Трира, а Созомен хотя и упоминает этот город, но весь его рассказ о ссылке Афанасия (II, 28) далек от Феодоритова. Можно утверждать, что Феодорит рассматриваемое указание взял из Сократа (I, 35). Другим указанием о тридцатом годе царствования Константина, как времени ссылки Афанасия, Феодорит опять одолжен Сократу, хотя оно у первого поставлено на другом месте, чем как оно стоить у Сократа (Феод. I, 31 (29); Сокр. I, 37).

Еще точнее и определеннее можно доказывать степень зависимости Феодорита от Созомена. Рассматривая рассказ Феодорита об обретении креста Христова во времена Константина, мы находим, что историк несомненно пользовался, кроме Руфина и Сократа, еще и Созоменом. В самом деле у Созомена мы встречаем очень оригинальную заметку о том, что в употреблении, какое сделано Константином из гвоздей, открытых вместе с крестом, исполнилось пророчество Захарии: «и будет еже в узде коня свято Господу» (II, 1). То же самое замечание встречаем и у Феодорита (I, 18 (17), но последний мог заимствовать его только у Созомена. Другой пример. Феодорит рассказывает случай преследования императором Валентом епископа Едесского Варсы и других клириков (IV, 16–17) 14–15). Главный источник, откуда черпал свои сведения Феодорит в указанном рассказе — определить было бы трудно, так как об этом говорят и Руфин, и Сократ, и Созомен, если бы автор не поименовал одно должностное лицо Едессы и тем самым не открыл-бы нам: кто главный руководитель Феодорита. Феодорит упоминает Едесского префекта, по имени Модеста: а так как это имя из числа историков указывает один Созомен (VI, 18 сл. Сокр. IV, 18), то не остается сомнения, что Феодорит известием о событии одолжен преимущественно Созомену.[216] Еще пример. Феодорит сообщает сведения (IV, 23 (20) об избрании Моисея во епископы Сарацинов. Событие это рассказывается и Руфином, и Сократом, и Созоменом. При сличении известий Феодорита по этому случаю с известиями Созомена открывается, что Феодорит несомненно читал Созомена, когда сообщал известие о постановлении Моисея в епископы. Это можно видеть из того, что Феодорит называет Сарацинов «измаильтянами», как не называют их ни Сократ, ни Руфин, но как называет их Созомен (VI, 38), указывающий и причину, по которой будто бы потомки Измаила стали именоваться новым именем: Сарацины. Хотя можно было бы привести и другие образцы зависимости Феодорита от Созомена, но полагаем, что и приведенных достаточно для нашей цели.[217]

Заметим одно: зависимость Феодорита от Сократа и Созомена не может ни мало отнимать чести у Феодорита, ибо это долг каждого последующего историка — советоваться с более ранними историками.

Если Феодорит писал свою историю после того, как появились труды Сократа и Созомена, которые известны были епископу Кирскому, то само собою напрашивается вопросы что побудило Феодорита взяться за это дело, — тем более, что этот историк не довел своего труда даже до той грани времени, до какой простираются церковный истории Сократа и Созомена? В истории Феодорита нет определенного ответа на этот вопрос. Правда в начале своего труда (I, 1) (praefatio), Феодорит вскользь упоминает, что он имеет в виду записать незаписанное историками (τά λειπόμενα ουγγράφαι) но это, кажется, нужно понимать так, что он считает себя прямым продолжателем Евсевия (ibid.), а не так, что он хочет пополнить Сократа и Созомена, о которых он совсем молчит. При том, еслибы он хотел пополнить Сократа и Созомена, как иногда думают,[218] то он не стал бы пересказывать того, что уже было рассказано его предшественниками, однакож он не считает лишним и еще рассказать о том, что уже было оповещено Сократом и Созоменом. У Феодорита не было также намерения поправлять ошибки его предшественников,[219] потому что, если он иногда и поправляет Сократа и Созомена, то это случайность, а не цель