Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп

Поэтому можно признать, что кампания, возглавленная сеньором д'Альбре, лейтенантом короля в Берри, маршалом Жаном де Буссаком, Людовиком де Бурбоном, графом де Монпансье, и Жанной д'Арк в ноябре-декабре 1429 года, была отнюдь не бесполезной, поскольку носила как наступательный, так и превентивный характер. Возвращение Ла-Шарите означало предотвращение серьезной угрозы для Буржа, самой уязвимой из столиц Карла VII в то время, со стороны англо-бургундцев. Сен-Пьер-ле-Мутье был взят штурмом, во многом благодаря Деве, которая затем отправилась в Мулен, столицу герцогства Бурбонского. Там она написала жителям Риома письмо с просьбой предоставить ей военные материалы "во имя добра и чести короля, а также всех остальных жителей этого города". Затем армия переправилась через Луару и в течение декабря взяла в осаду Ла-Шарите. Осада не удалась, поскольку Грессар, согласно одного источника, прибегнул к какому-то "чудесному изяществу", о котором мы больше ничего не знаем. При отступлении артиллерию пришлось бросить на месте, включая знаменитую бомбарду Bergère (Пастушка), предоставленную городом Орлеаном. Безусловно, это была плохо спланированная кампания, проведенная в неподходящее время, с недостаточными ресурсами и в принципе, Карл VII не должен был ее санкционировать. Предположим, что, как это часто бывает, он просто позволил этому случиться.

Далее, удрученная но не сломленная, Жанна побывала в Меэн-сюр-Йевр, в Жаржо (25 декабря), в Орлеане (19 января 1430 года), где она повидалась с Жаном Рабато, и, наконец, в Сюлли-сюр-Луар, в резиденции Жоржа де Ла Тремуя, неизвестно в замке или в городе.

Именно в Меэн-сюр-Йевр, в декабре, Карл VII актом, составленном на латыни, аноблировал саму Жанну, ее мать, отца, трех братьев и всех их потомков рожденных в законном браке. В этом акте, скрепленным Большой печатью зеленого воска на двух шелковых лентах красного и зеленого цвета, была использована следующая фраза: "Королем, епископом Се, сеньорами Ла Тремуем и Трев и другими присутствующими". Таким образом, эти три человека и приняли окончательное решение. Аноблирование означало, что любой член этого рода (мужского пола) может претендовать на посвящение в рыцари и имеет право на владение недвижимостью и передачей его по наследству. Все члены этого рода могли пользоваться свободами, прерогативами и другими правами, принадлежащими дворянству королевства (в первую очередь, имеются в виду налоговые привилегии, но были и другие, например, судебные). Ничего не было сказано о гербе, который уже был пожалован Карлом VII Жанне (и ее братьям) 2 июня 1429 года, возможно, в преддверии кампании на Средней Луаре. Финансовые чиновники короля и бальи Шомона, в чей бальяж входила деревня Домреми, были ответственны за исполнение этого пожалования, которое было занесено, 16 января 1430 года, в реестр Счетной палаты Карла VII, находившейся тогда в Бурже. Каковы же были причины этого пожалования, которое было одновременно классическим и исключительным, поскольку распространялось на двух женщин (Жанну д'Арк и ее мать), а также на потомков мужского и женского пола данного рода? Речь шла как о вознаграждении "почетным даром" "достойных похвалы, добрых и значительных услуг", которые Жанна уже оказала и которые она могла оказать "в будущем", так и о "возвеличивании весьма плодотворных милостей", которые "божественная воля" оказала королю "благодаря славному служению Девы". Акт выражал королевскую благодарность в похвальных выражениях, но не более того, и, прежде всего, не исключал возможности того, что Жанна еще сможет пригодиться[289].

Оборона Парижа стала хорошей новостью и, возможно, приятным сюрпризом для двуединой монархии. Существует письмо, написанное Генри Бофортом и архиепископами Кентерберийским (Генри Чичеле) и Йоркским (Джоном Кемпом) от имени Генриха VI (20 декабря 1429 года) и адресованное его "дорогому купеческому прево и эшевенам, буржуа и жителям" его доброго города Парижа. В письме сообщалось, что не смотря на его "юный и нежный возраст", он только что короновался как король Англии [6 ноября в Вестминстерском аббатстве], и теперь имеет намерение "лично отправиться в [свое] королевство Франция", чтобы война, наконец, была закончена, а его "добрый народ Франции" мог "жить, пахать и торговать в мире и спокойствии", к большому смятению его противника "Карла де Валуа" и его "приверженцев", поскольку всем известно о "весьма плачевном и болезненном состоянии" его королевства Франция[290].

Вероятно, в первые недели 1430 года, появился новый меморандум, также исходивший из англо-бургундских кругов, что и меморандум сентября 1429 года. В нем отмечается, что "противники" завладели городами, крепостями и землями к северу от Луары, Йонны, Сены, Марны и Уазы. В то же время Париж, "являющийся сердцем и главным городом королевства", а также парижане, которые вели себя лояльно и оказывали "великое сопротивление" врагам, оказались под прямой угрозой. Поэтому следует устранить угрозу и обезопасить Париж. Что же должен сделать молодой король Генрих, когда окажется во Франции? Одним из вариантов было бы разместить гарнизоны вокруг Парижа, а затем вместе с герцогом Бургундским поспешить в Реймс и провести там "настоящую" коронацию. Но Реймс, является городом сильно укрепленным и имеющим большой гарнизон, так что пришлось бы предпринять длительную, дорогостоящую и опасную осаду. Поэтому такую идею следует отвергнуть. Другой, более сложный, вариант был бы следующим: отправить 1.000 латников за Луару на помощь Перрине Грессару, капитану Ла-Шарите, который со своими собственными силами и 200 бургундскими латниками, присланными Филиппом Добрым, должен будет вести войну в Берри, Бурбонне, Форе, Божоле, Оверни, Орлеанне и Солони. Еще один отряд из 1.000 англичан и бургундцев, должен будет обосноваться в Корбее, Монтеро, Монлери и Вильнев-сюр-Йонн, чтобы изолировать Санс и Мелён (эти два города перешли к французам) и перекрыть им поставки продовольствия. Третий отряд в 700–800 человек должен осадить Омаль. Четвертый отряд в 1.000 лучников из Англии, 1.200 "бургундских" латников из Булони и Пикардии, а также 1.000 лучников и арбалетчиков из Пикардии во главе с самим герцогом Бургундским, должен пройти через Лан и Суассон и расчистить дорогу на Реймс, чтобы там короновать короля Генриха, в то время как сам герцог должен будет завершить отвоевание Шампани. Кроме того, следует отбить замки Торси и Шато-Гайар, а затем начать осаду Лувье (места, которое только что занял Ла Ир). Оставшиеся английские войска могли бы захватить Бове или, по крайней мере, Крей и Люзарш. Вместо того чтобы осаждать все эти города, следовало бы их изолировать, помешать им "собирать урожай и припасы" и тем самым заставить их капитулировать[291].

Следуя этому фантастическому плану войны, можно подумать, что инициатива в начале 1430 года, несмотря на успехи Жанны д'Арк, была на стороне двуединой монархии.

Карл VII, не проявлял активности в течение всего 1430 года, проводя большую часть времени в Сюлли, Жаржо и Шиноне. Как раз когда Жанна д'Арк покидала Сюлли, короля посетила делегация Лангедока. В составе делегации были прелаты, бароны и члены капитулов, которые от имени трех сословий провинции выделили королю 120.000 франков "в честь и почтение" его коронации. Единственная "стратегическая" поездка или "военная прогулка" была совершена королем в августе и сентябре, когда он отправился из Жьена в Санс, который перешел на его сторону несколькими месяцами ранее,[292] а затем, около 22 октября, вернулся в Жьен через Монтаржи. Карл VII воспользовался своим пребыванием в Монтаржи, чтобы освободить город от всех налогов, поскольку за три года до этого он оказал "доблестное сопротивление", которое стало "первой удачей против" его врагов. В результате город на некоторое время стал называться Монтаржи Свободный. В это время Великий камергер Ла Тремуй все еще пользовался большим расположением, о чем свидетельствует акт от 6 октября, которым король увеличил его пожизненную пенсию до 1.000 роялдоров в месяц, в знак похвальных услуг, оказываемых "постоянно и регулярно", как при ведении "величайших и важнейших дел", так и при обеспечении безопасности персоны монарха, для чего он не щадил ни своей жизни, ни имущества.