Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - Мария Александровна Филимонова

черные патриоты, подобные Питеру Сэйлему из Массачусетса. Хозяин дал ему свободу, чтобы он мог завербоваться в милицию. Именно так Питер и поступил. Он сражался при Банкер-хилле, Саратоге, Стоуни-Пойнт[64]. В конце 1779 г. он вышел в почетную отставку. Дальнейшая жизнь чернокожего ветерана сложилась благополучно: он женился, построил себе домик в массачусетском городке Лестер и зарабатывал на жизнь плетением из тростника. Иным был путь в Континентальную армию для раба Тобайеса Гилмора, уроженца Западной Африки. Он был отдан на службу вместо своего хозяина-рекрута. Тобайес служил в личной охране Вашингтона. После войны он получил в награду свободу, участок земли и даже списанную пушку, из которой устраивал салют каждый год на 4 июля. Считается, что в Континентальной армии служило от 5 до 8 тысяч афроамериканцев, в основном с Севера и Верхнего Юга[65]. Некоторые штаты, в том числе Нью-Джерси, Род-Айленд, Массачусетс, Пенсильвания, дали свободу чернокожим ветеранам войны. Но на Юге их судьба всецело зависела от доброй воли их хозяев.

Была у Континентальной армии и своя кавалерист-девица, или, вернее, девица-пехотинец – Дебора Сэмпсон из 4-го массачусетского полка. Дебора вынуждена была с детства зарабатывать себе на жизнь. С десяти лет она была законтрактованной служанкой. Ткала, плела корзины, немного плотничала, работала в таверне. Но такая жизнь не устраивала девушку, она мечтала сражаться за независимость своей страны наравне с мужчинами. Впоследствии она вспоминала: «Я разорвала путы, державшие мой пол в подчинении, и ухватилась за возможность, которую мир и традиции отрицали как мое естественное право. В важной драме я стала действующим лицом с несгибаемым решением упорно бороться, пока нам не разрешат наслаждаться свободой и независимостью». В мае 1782 г. она обрезала волосы, переоделась в мужскую одежду, сшитую собственноручно, и явилась на вербовочный пункт в Бостоне. Там она была зачислена в 4-й Массачусетский полк под именем своего умершего брата Роберта Шертлифа. Дебора участвовала в последних схватках с лоялистами на завершающем этапе Войны за независимость, проявила личную храбрость, была ранена. В октябре 1783 г. она вышла в почетную отставку. Газеты прославляли ее, как национальную героиню. Конгресс в специальной резолюции превозносил ее героизм и целомудрие, однако отказывал ей в пенсии вплоть до 1816 г.[66]

Единой военной формы поначалу не существовало. Солдаты и офицеры щеголяли в охотничьих куртках или донашивали мундиры времен Семилетней войны. К этому добавлялось множество местных вариаций. Например, «Нью-йоркские отважные лесовики» под командованием Александра Гамильтона[67] облачались в короткие зеленые куртки. На шляпах у них были латунные пряжки с надписью «Свобода». Ополченцы из Мэриленда, Нью-Джерси, Южной Каролины носили синие мундиры с красными выпушками. При такой пестроте случались недоразумения. Капитан Мюррей рассказывал случай, когда английские солдаты приняли американцев в синей форме за своих гессенских союзников и обнаружили ошибку, только когда в них начали стрелять[68]. Зато вид у патриотов был бравый, а большего и не требовалось. Пенсильванка Эстер Рид делилась впечатлениями: «Действительно, все в нашем городе носит воинственный характер. Две тысячи человек на поле боя, все в форме, выглядят очень по-военному. Люди из полка, которых называют стрелками, одеваются, как индейцы, и представляют собой очень грозное зрелище»[69].

Кроме собственно формы, для различения своих и чужих использовались кокарды на шляпах. Их присутствие должно было скомпенсировать недостаток военных мундиров. Ирландский иммигрант, ветеран Семилетней войны Ричард Монтгомери в июне 1775 г. узнал о своем назначении бригадным генералом Континентальной армии. Он взял черную шелковую ленту и попросил свою жену Дженет сделать из нее кокарду. Молодая женщина с ужасом представила грозящие близкому человеку опасности и не могла сдержать слез. Но он отвечал: «Затронута моя честь. Ты не будешь краснеть за своего Монтгомери»[70]. Он пал смертью храбрых в декабре того же года, при штурме Квебека.

Поначалу кокарды патриотов были черными, а после заключения союза с Францией стали черно-белыми. Белый цвет символизировал династию французских Бурбонов.

К 1779 г. главнокомандующий добился наконец единообразной формы. Солдаты Континентальной армии оделись в синее. Выпушки мундиров различались у полков разных штатов: у новоанглийцев белые, у ньюйоркцев – желтые, у виргинцев – красные и т.п. Офицеров отличали золотые эполеты. Некоторые старались еще дополнительно украсить свои мундиры. Но Конгресс этого не одобрял: франты, по мнению конгрессменов, были уж слишком похожи на монархистов. Поэтому офицерам запрещалось носить золотое и серебряное кружево, вышивку или велень[71], не предусмотренные уставом[72].

Вооружение было достаточно традиционным. Стандартным оружием была «смуглянка Бесс» – гладкоствольный мушкет образца 1722 г. со скорострельностью два-три выстрела в минуту и калибром 0,75 дюймов. Прицельно стрелять из него было сложновато: «смуглянка Бесс» была эффективна лишь на расстоянии в 60 ярдов. Но особенная точность и не требовалась: при линейной тактике попасть в линию вражеской пехоты было не слишком трудно. Стрельба из мушкета была трудоемкой операцией, согласно уставу, состоявшей из 15 отдельных движений. Следовало насыпать порох на затравочную полку, предварительно скусив бумажный патрон, в который упаковывались порох и пуля. Затем курок ставили на предохранительный взвод, чтобы мушкет не выстрелил раньше времени, и закрывали полку. Насыпали порох в ствол. Туда же забивали пыж (бумажную обертку патрона) и пулю. Затем заряд утрамбовывали шомполом. Почти всё: можно взвести курок и наконец выстрелить[73].

Дань восхищения «смуглянке» отдал Редьярд Киплинг:

В глаза мужчинам прямо смотрел ее зрачок,

Хлыщи пред этой дамой склоняли паричок,

И веским было слово ее кремневых губ,

Коль смуглый стан дубовый обнимет воин-друг!

……………………………………

Прически и наряды менялись у людей,

Немало поменялось на троне королей,

Но только не меняли ни мода, ни прогресс

Смуглянку Лизу нашу, старушку Браун Бесс[74].

Для прицельной стрельбы использовались кентуккийские винтовки, которые, вопреки названию, впервые появились в Пенсильвании, где их выпускали немцы-оружейники. Такие винтовки было несложно починить даже в сельской кузнице, так что они стали любимым оружием фронтира. «Кентуккийки» били на поразительное для того времени расстояние в 200 ярдов. В сражении при Саратоге в 1777 г. снайперы с винтовками выцеливали британских офицеров; красные английские мундиры были для них отличными мишенями. На вооружении у английской армии имелась винтовка системы Фергюсона, более скорострельная и к тому же казнозарядная, а не дульно-зарядная. Правда, широкого применения она не получила, и англичане стреляли все из той же «смуглянки Бесс» (она использовалась в английской армии до конца наполеоновских войн).

Снайперская стрельба не