Золотой Оклад или Живые Души. Книга чудес - Пётр Георгиевич Паламарчук

грядет, и если не возвестишь о нем, то лишишься жизни. А коли и люди ослушаются, вода разнесет ваши дома и все вы исчезнете как черви; образ же Божией Матери прославится на ином месте!» Ин и втретье пугливый инок остался нем перед согражданами. Шестого июля он во сне услыхал в монастыре чудный звон двух колоколов и пение: «Возвеличим Тя, Пренепорочную Матерь Бога нашего»; причем один из воспевающих прорек ему о том, что завтра же ослушник будет наказан перед всем обществом (тут заметим от себя явную точность сказания: хорошо обкатанные повествования про отшельников первых веков православия, рожденные на греческой основе, содержат почти все лишь троекратный повтор явлений; наш русский человек, крепкий умом, особенно задним, доспевал до вразумления несколько долее). И вот наконец во время чтения повести про обретение Казанской Богоматери все тот же епископ явился перед диаконом на паперти, благословил народ по обе стороны, прошел через трапезную к нему и спросил: «Как же ты читаешь то, чему не веришь сам? Тот образ извлекли из земной глубины; а этот стоит всего лишь лицом к стене, и вот остается твоею виной для народа неявленным!»Тут он ударил его рукой и произнес: «Отныне пребудешь дряхл, покуда не совершится Божественное правосудие». Вслед за тем святитель исчез, а грешный клирик рухнул наземь. Стоявшие вокруг со страхом Божиим выслушали рассказ, а потом все отправились крестным ходом на указанное Богоматерью место для построения храма. Все три дня, что его воздвигали, чтец Иоанникий лежал в крайней слабости с опухшим лицом; но на четвертый, после освящения церкви, поправился. Причем поля до окончания стройки погибали от постоянных дождей, а затем наступила ясная погода и нивы оправились.

НИЖНЕЛОМОВСКАЯ. В 1643 году эта икона явилась в двух верстах от города Нижне-Ломова будущей Пензенской губернии казаку Андрею Набакову на источнике. На этом месте жители устроили деревянную часовню, а через пятеро лет царь Михаил Феодорович позволил поставить церковь и основать монастырь, для которых послал ризы, книги и утварь. Икона просияла впоследствии множеством чудес, за что в грамоте Петра Великого названа была «многоцелебною». Размер ее был четвертью аршина менее подлинника.

ЯРОСЛАВСКАЯ. В 1588-е лето некто Герасим, у которого болела правая рука, увидал во сне Богоматерь и возжелал после того приобрести икону Ее Успения. Но Она Сама наказала ему взять в Казани в торговом дворе на левой стороне у одного юноши другой образ, отправиться в ним в город Романов и сказать жителям, чтобы они свой храм в честь Ее Рождества, переставленный на гору, вернули на прежнее место вниз, назвав в честь этой иконы. А самому Герасиму повелено было оставаться в Романове до собственной кончины. Он действительно отыскал на торгу в указанном месте то, что было явлено в видении, и, как скоро взял Казанскую в свои ладони, тотчас же получил исцеление. Затем исполнил и остальной урок; после чего икона простояла в Романове 21 год. Но в 1609-м город попал под власть литовского отряда, и один из его начальников увез Казанскую в Ярославль. Там ее попытались выкупить — сперва безуспешно, покуда тот вдруг сам, повинуясь велению свыше, не отдал икону почетному гражданину Василию Лыткину. Ее доставили с торжеством в приходский подгородный храм Рождества Христова на самом берегу Волги. Здесь Богоматерь дважды являлась диакону Елеазару, наказывая построить для Своего образа новую церковь у земляного вала, что и было исполнено. При несении от нее истекло немало чудес; а затем усердные ярославцы создали тут и монастырь, куда перешли сестры из разоренной поляками обители. Год спустя романовцы добились от царя Василия возвращения своей Казанской; но в эти как раз дни в Ярославле исцелились при иконе разбитая параличом инокиня Анисия и умалишенный посадский человек Константин. И посему ярославские жители попросили Государя об оставлении образа. Москва, изучивши сказание о всех происшествиях с ним, порешила хранить образ в Ярославле, но обязала при этом послать в Романов точный список и украсить его окладом. Так и было поступлено; а раз в году и сама икона с великим торжеством была приносима на место явления.

ВЫШЕНСКАЯ. Спасаясь из захваченной французами в 1812 году Москвы, в тамбовский Вознесенский монастырь приехала монахиня Мирония Данкова и привезла с собою родительское благословение — Казанский образ. По дороге ямщик задумал ее убить; но она с воплем обратилась к Богородительнице, и тут от иконы раздался голос: «Не бойся, Я твоя Заступница!» Возница тотчас ослеп, раскаялся и клятвенно пообещал доставить инокиню по назначению в невредимости. После сего он прозрел и довез Миронию до обители. Там она поставила Казанскую у себя в келье. Но однажды мать Мирония услыхала наяву голос, повелевающий перенести образ в Вышенскую пустынь Тамбовской епархии. Однако от страха забыла о сказанном, и лишь после третьего напоминания стала умолять Богоматерь оставить явленную икону при себе до кончины, а после смерти уже завещала передать ее в Вышну, куда та и была принесена 7 марта 1827 года. Здесь она не только явила множество исцелений, но и изливала по ночам чудесный свет. Ежегодно 15 мая ее с крестным ходом при громадном народном стечении доставляли в Тамбов на память об избавлении города в 1841 году от холеры; а 10 июля уносили в Кирсанов.

МОСКОВСКАЯ ВОЗНЕСЕНСКАЯ. В кремлевском монастыре, чей собор был освящен в честь Вознесения Божией Матери, находилась Казанская, прославившаяся двукратным сохранением обители от разрушения в огне.

ВЫСОЧИНСКАЯ. Во времена Петра Первого местность в трех верстах от города Змиева под Харьковом была занята казенным сосновым бором. Его охраняли нижние чины и пушкари из города Чудова, жившие в стоявших на участках избах. В одной из них на берегу болотистой речки Мжи находился служивый с женой, детьми и старым слепым отцом, который обычно лежал на печи, а передвигаться мог лишь с помощью костылей, поддерживаемый внуком. И вот однажды, обходя свой участок, сторож увидал на кочке Казанскую икону, сияющую лучами. Когда же он принял ее на руки, то из-под сего места забил источник чистой воды. А обретенный образ солдат принес домой и поставил с другими в красный угол. С наступлением жатвы семья вся ушла на поле, оставив в избе только старика и девятилетнего сына. Вечером от иконы стал изливаться свет настолько сильный, что смотреть на нее было больно. Мальчик, испугавшись, что в доме начался пожар, принялся в страхе кричать деда. Тот сполз с печки, добрался до угла и здесь, прозрев