В.И. Карпец - Русь Мiровеева (опыт «исправления имен»)

В 50— е годы нашего века в Сухуми тихо доживало свой век семейство Березкиных, о котором много рассказывали и писали в первые годы «перестройки». И дело было даже не в поразительном физическом сходстве всех членов этой семьи с семьей Царя-Искупителя Николая II и поразительной, немыслимой для этих людей «памятью на детали», но и в том, что их посещал о окормлял один из наиболее известных в то время православных старцев, славных на всю Россию. История эта не имеет ничего общего ни со скандально известными «Анастасиями», ни с новоявленными сотрудниками спецслужб. Березкины, по-видимому, следуя советам старца, категорически отказывались выступать в качестве «субъектов физической истории», избрав для себя «тихое и безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте». Внутренняя же жизнь этих людей осталась для нас тайной…

Когда А.С. Пушкин, по прямому заданию Императора Николая I занимался историей Пугачевского бунта, он встретил некоего старика, «сердито», по словам поэта-историографа, ответившего ему: «Он для тебя Пугачев… а для меня он был великий государь Петр Федорович» (Полн. собр. соч. М., 1957-59. Т. 9. С. 373). И, в конце концов, кто знает, не был ли этот старик прав?

Но горе народу, когда он оказывается прав.