Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир: Чингис-хан. Личность и эпоха. - Евгений Иванович Кычанов

способствовали победе Чингиса, нойоны, социальная верхушка татаро-монгольского общества, сородичи Чингиса, чьи интересы он представлял. И действительно, в числе тысячников, перечисленных в «Тайной истории», мы находим Мунлика, Боорчу, Мухали, Хорчи, Хубилая, Чжельме, Борохула, Шиги-Хутухту, Сорхан-Шира, Коко-Цоса, Наяа, Чжэбе, Субетая и т. д. В тысячах наименьшей единицей военно-административной системы была группа семей (аилов), обязанная выставлять десять воинов. Полагают, что численность монголов при жизни Чингис-хана составляла один миллион человек,

В отдельное управление были выделены области севера, населенные «лесными народами». Управлять ими был поставлен сподвижник Чингиса Хорчи. Все завоеванные и добровольно покорившиеся племена, распределенные отныне по военно-административному принципу, «по тысячам», были прикреплены к месту своего проживания и лишены свободы передвижения. Упоминание об этом важном факте в «Тайной истории» относится только к «лесным народам»: «Без разрешения Хорчи лесные народы не должны иметь права свободных передвижений. По поводу самовольных переходов нечего задумываться!» [Сокровенное сказание, с. 161]. Однако вряд ли этот приказ относился только к «лесным народам». За ними было труднее уследить, поэтому, возможно, при рассказе о них и назначении Хорчи это общее для всех правило было упомянуто особо.

Оно вошло в «Ясу» свод законов, который, вероятно, первоначально был введен еще во время реформ 1203 г. «Яса» не являлась систематизированным сводом законов, она включала ярлыки — приказы, ясак — законы, билик — поучения, «Яса» не сохранилась до наших дней и известна лишь в пересказах. До нас дошло, что в одном из параграфов «Ясы», в частности, говорилось, «Кто переменит свой пост, того предавать смерти»[44].

В «Истории Монгольской народной республики» отмечается: «Согласно Ясе («Собрание законов») Чингис-хана аратам запрещалось самовольно переходить из одного десятка в другой, из одной сотни в другую, что фактически означало прикрепление их к земле нойонов-тысячников, сотников и т. д.» [ИМНР, с. 133]. Прикрепление непосредственных производителей к месту и средствам производства составляло в средневековом монгольском обществе основу их эксплуатации.

Еще Г. Рубрук отмечал, что Чингис «издал такое постановление, что ни один человек не свободен от службы, пока он не настолько стар, что больше не может никоим образом работать» (Путешествия, с. 154]. Распределение населения между тысячниками и сотниками заносилось в так называемые синие книги[45].

В «Юань ши» сообщается: «В начальный период существования государства еще не было штата чиновников. Во главе [администрации] стоял судья [дуаньшигуань]. который звался джар-учи. Он решал все дела государства»; джаргучи «был ответствен за гражданские и уголовные дела» [Юань ши, цз. 85, с. 1а, 4а]. Очевидно, данная информация не является полной.

Государство Чингис-хана знало по крайней мере шестнадцать служб. Это были службы «экономические» — к ним относились пастухи овец, пастухи верблюдов, ведавшие табунами коней, ведавшие повозками и перекочевками; в службу двора входили ведавшие гардеробом хана, стольники, виночерпии, музыканты, охранявшие стены и ворота. Имелась военно-полицейская служба: лучники, сабельники, ловящие воров. Сокольничьи представляли ведомство ханской охоты. «Секретариат» государства включал составителей указов и распоряжений, писцов-секретарей, переводчиков.

Четыре кулюка Чингиса, четыре его верных нукера, были поставлены командовать гвардией. «Тай-цзу приказал им, передавая эту власть по наследству, командовать четырьмя цесе (кешик)» [Юань ши, цз. 99, с. 1а]. Этими четырьмя командующими гвардией стали Борху, Боорчу, Мухали и Чилаун. Мы уже отмечали, что гвардия набиралась из числа «сыновей и младших братьев» тысячников и сотников. Все основные должности в аппарате управления монгольского государства занимали гвардейцы-кешиктены. Автор полностью разделяет мнение Сяо Цицина, что кешиктены, гвардия хана, были «ядром оригинального государственного аппарата монголов» [Сяо Цицин, с. 44].

Местная власть была представлена темниками, тысячниками, сотниками, десятскими. «Не было человека, — сообщал Ата Малик Джувейни, который был вне сотни, тысячи или тьмы, к которой он был приписан, или бы искал где-либо убежища» [Джувейни, с. 31]. Каждая тысяча имела свои пастбища (нунтуг) и источники воды (усун). Произошел процесс перераспределения части земель, если не большинства их, удобных пастбищ по преимуществу.

«Сущность феодальной собственности на землю, пишет Г. А. Федоров-Давыдов, — это в первую очередь власть над людьми, живущими и работающими на ней. Система социального устройства монголов при Чингис-хане была основана на подчинении массы кочевников поставленному над ними нойону-военачальнику. Военно-административное членение степи, введенное монголами, оформило этот процесс перераспределения земли» [Федоров-Давыдов, с. 15].

Таким образом, тысячники исполняли административные (управление вверенным населением), хозяйственные (управление пастбищами, перекочевками), фискальные (сбор налогов), военные (отправка па службу определенного числа воинов) функции. Возможно, они были также и судьями на местах. Сяо Цицин особо подчеркивает, что по монгольской системе десятки, сотни, тысячи и тьмы «являлись не только воинскими соединениями, но и гражданскими, административными подразделениями, т. е. десятский не только командовал десятью солдатами, но и одновременно был администратором, ведавшим их семьями» [Сяо Цицин, с. 178].

Родственникам Чингиса были розданы в управление уделы (хуби). Чингис, выделяя уделы, «дал 10 ООО юрт матери совместно с Отчигином (братом Чингиса по отцу Е. К.); сыновьям Чжочи 9000 юрт, Чаадаю 8000, Огодою 5000, Тулую 5000, брагу Хасару 4000, Ачидаю — 2000 и Бельгутаю — 1500 юрт» [Сокровенное сказание, с. 176]. Ко всем сородичам были приставлены нойоны, функции которых малоизвестны. Например, нойон Коко-Цое, приставленный к Чаадаю, человеку «крутому и скрытному характером», должен был «вместе с ним обсуждать задуманное» [там же]. Судя по этому примеру, родственники явно были под наблюдением, если не под контролем[46].

Родственники Чингиса получили хуби так же, как и заслуженные нукеры Чингиса. Выдача хуби сопровождалась вручением документа (ярлыка) на право иметь хуби и символа власти гереге. Те, кто не только имел с хуби доход, но и осуществлял управление, контроль, получали печати-тамги. «Удел-хуби состоял из двух частей: из определенного количества кочевых семейств (улус) и из достаточного для их содержания пространства пастбищных и охотничьих угодий (нутуг) [Владимирцов. Общественный строй, с. 111]. Руководство распределением уделов было поручено Шиги-Хутухту.

Сколько-нибудь точных сведений о налогах и повинностях в монгольском обществе XII — начала XIII в. нет. Но то, что налоги и повинности существовали, ясно из наличия института дархатсгва. Так, за заслуги по освобождению Темучжина из тай-чиутского плена получил права дархатсгва в своих кочевьях па (сленге Сорхан-Шира. Если бы к 1206 г. не существовало хорошо всем известного института дархатства освобождения от повинностей и пользу хана, то о чем было бы говорить Чингису с Сорхан-Шира? А раз было освобождение от повинностей, то, значит, было от чего освобождать. Очевидной повинностью тысяч было снаряжение на службу хану кешиктенов: «В том размере, в каком нами установлено, надлежит снабжать на местах но разверстке отправляющихся на службу сыновей нойонов-тысячников вне всякой зависимости от того, какую кто наследственную долю получил от отца своего или от того имущества и лютей, какие