Дело Мансурова. Империя и суфизм в Казахской степи - Паоло Сартори

12

См.: Ремнев А. В. Российская империя и ислам в Казахской степи (60–80‑е годы XIX в.) // Расы и народы: современные этнические и расовые проблемы. Вып. 32. М.: Наука, 2006. С. 241; Постников А. В. Изменения в национальном (этническом) самосознании («идентичности») народов порубежья («фронтира») в процессе создания центральноазиатских владений в XIX в. // Идентичность и география в постсоветской России: Сб. науч. статей / Науч. ред. М. Бассин, К. Э. Аксенов. СПб.: Геликон Плюс, 2003. С. 38–40.

13

Crews R. D. For Prophet and Tsar: Islam and Empire in Russia and Central Asia. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2006. Р. 192–240; Нургалиева А. М. Очерки по истории ислама в Казахстане. Алматы: Дайк-Пресс, 2005; Она же. О влиянии правительственной конфессиональной политики на процесс исламизации казахов в XVIII–XIX вв. // История народов России в исследованиях и документах. М.: ИРИ РАН, 2009. Вып. 3. С. 135–161; Сухих О. Е. Образ казаха-кочевника в русской общественно-политической мысли в конце XVIII – первой половине XIX века: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Омск, 2007.

14

Ремнев А. В. Татары в Казахской степи: соратники и соперники Российской империи // Вестник Евразии. 2006. № 4. С. 5–31; Айтбаева Р. Т. Государственная политика Российской империи по отношению к исламу в Казахстане в ХIX в.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2006; Каримов Т. А. Политика Российского правительства и татарские муллы в северо-западных казахских землях (вторая половина XVIII – начало XX вв.) // Источники существования мусульманских институтов в Российской империи: Сб. статей / Сост. и отв. ред. И. К. Загидуллин. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2009. С. 144–162; Мацузато К. Генерал-губернаторства в Российской империи: от этнического к пространственному подходу // Новая имперская история постсоветского пространства: Сб. статей / Науч. ред. А. М. Семенов, И. В. Герасимов, М. Б. Могильнер, А. Каплуновский, С. В. Глебов. Казань: Центр Исследований Национализма и Империи, 2004. С. 450–451.

15

Проскурина В. Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II. М.: Новое литературное обозрение, 2006; Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения / Пер. с англ. И. Федюкина. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 344–345.

16

В 1785–1791 годах российские войска жестко подавляют антиколониальное движение шейха Мансура (шайх Ушурма), которое охватило ряд территорий Кавказа (Чечня, Кабарда, Дагестан). При этом руководитель движения объявляется чиновниками «лжепророком» и «турецким шпионом», а его религиозные идеи (основанные на доктрине суфийского ордена Накшбандийя-Муджаддидийя) воспринимались как «ложные» и политически опасные. См.: Бенигсен А. Народное движение на Кавказе в XVIII в. («Священная война» шейха Мансура (1785–1791 гг.). Малоизвестный период и соперничество в русско-турецких отношениях). Махачкала: б. и., 1994. С. 18–42).

17

Мы не исключаем присутствие таких тенденций в имперской политике, однако не абсолютизируем их значимость, хотя бы потому, что поступки некоторых чиновников, связанные с критикой действий своих предшественников или сослуживцев, не обязательно указывают на наличие каких-то осознанных решений и существование альтернативных подходов к управлению. Интриги и борьба за власть, а также невежество, способное доводить некоторые фантазии до абсурда, порой играли не менее важную роль.

18

Каппелер А. Две традиции в отношениях России к мусульманским народам Российской империи // Отечественная история. 2003. № 7. С. 129–135.

19

См.: Миллер А. И. Империя и нация в воображении русского национализма. Взгляд историка. https://polit.ru/article/2005/04/14/miller/ (последнее обращение: 30.12.2024).

20

Здесь мы не следуем буквально за идеей А. Моррисона об «официальном мышлении» («official mind»), предполагающей тщательное планирование и согласование мер по осуществлению колониальной политики. См.: Morrison A. The Russian Conquest of Central Asia: A Study of Imperial Expansion, 1814–1914. Cambridge: Cambridge University Press, 2021. Р. 23. Такой подход несколько упрощает наше представление о действительности: человеческий фактор и несбалансированность бюрократической системы играли не менее важную роль. Имперские чиновники в Санкт-Петербурге и регионах могли манипулировать той или иной информацией, образовывать альянсы и временные союзы друг с другом, использовать разные коррупционные схемы для того, чтобы продвинуть свои идеи или, наоборот, помешать проектам своих соперников. См.: Сартори П., Шаблей П. Эксперименты империи: адат, шариат и производство знаний в Казахской степи. М.: Новое литературное обозоение, 2019. С. 127–136. См. об этом на примере европейской истории: McLean P. The Art of the Network: Strategic Interaction and Patronage in Renaissance Florence. Durham, NC: Duke University Press, 2007.

21

Если востоковед, председатель ОПК В. В. Григорьев воспринимал адат в качестве архаического наследия «исконно киргизских обычаев», то его подчиненный, другой востоковед, И. Я. Осмоловский рассматривал казахскую правовую культуру с помощью иного подхода: обычное право кочевников под воздействием внутренних и внешних факторов трансформировалось и стало неотъемлемой частью исламской правовой культуры. См.: Сартори П., Шаблей П. Эксперименты империи. С. 111–124.

22

Там же. С. 129, 132–133.

23

Ремнев А. В. Российская империя и ислам в Казахской степи. С. 241.

24

Мы же видим совершенно иную картину: не только в деле Мансурова, но и в других случаях, не имевших никакого отношения к суфизму и исламу, чиновники использовали набор понятий и суждений, заимствованных из христианской истории: «лжесвятой», «религиозный раскол», «секта» и пр. См.: Crews R. D. For Prophet and Tsar. Р. 136–137. Подобная риторика была характерна и для европейцев, описывавших так называемые «туземные религии». См.: Subrahmanyam S. Europe’s India: Words, People, Empires, 1500–1800. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2017. Р. 29, 103–143. Устойчивое проявление такого формализованного языка нельзя сводить только к невежеству абсолютного большинства чиновников. Как показывает Энн Столер на примере Голландской колониальной империи, местные административные деятели сознательно искажали в своих отчетах ситуацию на местах, используя категории и суждения, адаптированные к культурным представлениям правящего двора. См.: Stoler A. L. Along the Archival Grain: Epistemic Anxieties and Colonial Common Sense. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 2009. Р. 56, 82–87.

25

Отдельные нормативные регламенты, имевшие отношение к суфизму, все же появились в 1830‑е годы. Однако они распространялись только на