Начало русской истории - Андрей Петрович Богданов

в ладье русы сжигали знатных покойников? Причем тело усопшего клали в ладью именно перед началом траурных церемоний…

Благодаря сочинению замечательного арабского путешественника Ахмада ибн ал-Аббаса Ибн-Фадлана, который побывал в 922 году на берегах Волги, мы имеем яркое и детальное описание похорон знатного мужа у русов – народа прекрасного телом и воинственного духом, – которым автор уделил особое внимание. Я не перескажу, но процитирую этот великолепный текст[104], давая пояснения в скобках, дабы не быть заподозренным в приукрашивании.

Итак, русы рассказывали Ибн-Фадлану много интересного о своих языческих обычаях. Араб особенно заинтересовался обрядом похорон, которому сам стал свидетелем. На его (и наше) счастье, у русов случилась смерть «выдающегося мужа из их числа. И вот они положили его в его могиле и покрыли ее крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания. А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его в него и сжигают его, а для богатого собирают его деньги и делят их на три трети – треть для его семьи, треть чтобы для него на нее скроить одежды, и треть чтобы приготовить на нее (хмельной напиток) набид, который они будут пить в день, когда его девушка убьет сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днем, (так что) иногда один из них (умирает), держа чашу в своей руке».

Эта преамбула о всеобщем обычае русов-путешественников к сжиганию мертвецов в лодке или ладье и их традиционном «руси есть веселие пить» могла бы насторожить ученых, почему-то уверовавших, что Ибн-Фадлан пишет о скандинавах. Правда, скандинавы хоронили знатных покойников в драккарах, а менее знатных в лодках, помещая туда неповрежденный скарб и аккуратно засыпая их землей. Благодаря этому замечательному обычаю мы имеем прекрасно сохранившиеся суда, неповрежденное оружие и множество чудесных предметов быта древних скандинавов. Сожжение покойных со всем их скарбом было характерным погребальным обрядом восточных славян. Кроме того, при всей детальности скандинавских саг, в них нет сведений о том, что отважные купцы и викинги брали в поход жен и наложниц. С женщинами путешествовали (в том числе, судя по договорам руси с греками, в Царьград) славяне и русы. Жены, которым русские мужи отдавали свои драгоценности, наложницы и даже дети изобиловали в их лагере. Разумеется, обделенный женской лаской небогатый араб обращал на них особое внимание всегда и в описании погребального обряда в частности:

«И если умирает главарь, то говорит его семья его девушкам и его отрокам: “Кто из вас умрет вместе с ним?” Говорит кто-либо из них: “Я”. И если он сказал это, то это уже обязательно, так что ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. И большинство из тех, кто поступает (так), – девушки».

Это нам совершенно понятно. Именно русские женщины склонны к самопожертвованию – и были еще более склонны на заре Древней Руси, когда слово «замужем» означало социальный статус и защиту в противовес бесправию одинокой женщины в мире мужей. Ольга поступила беспрецедентно – вместо себя она принесла в жертву мужу множество его убийц. Оцените восторг древнерусского сказителя, который, как все дружинники, обожал удачу и победителей!

Но вернемся к красочному рассказу Ибн-Фадлана, ибо хорошо известная история Ольги интересует нас прежде всего как путеводная нить к пониманию жизни ранней Руси.

«И вот, когда умер этот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам[105]: “Кто умрет вместе с ним?” И сказала одна из них: “Я”. Итак, поручили ее двум девушкам, чтобы они оберегали ее и были бы с нею, где бы она ни ходила, до того даже, что они иногда мыли ей ноги своими руками. И принялись они (родственники) за его дело, – кройку одежды для него, за приготовление того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему.

Когда же пришел день, в который будет сожжен (знатный рус) и девушка, я прибыл к реке, на которой (находился) его корабль, – и вот, он уже вытащен (на берег) и для него поставлены четыре подпорки из дерева хаданга (белого тополя) и другого (дерева), и поставлено также вокруг него нечто вроде больших помостов из дерева. Потом (корабль) был протащен (дальше), пока не был помещен на эти деревянные сооружения. И они начали уходить и приходить, и говорили речью, (которую) я не понимаю. А он был далеко в своей могиле, (так как) они (еще) не вынимали его.

Потом они принесли скамью, и поместили ее на корабле, и покрыли ее стегаными матрацами, и парчой византийской, и подушками из парчи византийской. И пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье подстилки, о которых мы упомянули. И она руководит обшиванием его и приготовлением его, и она убивает девушек. И я увидел, что она ведьма большая (толстая) и мрачная (суровая)». Не иначе это была жрица Мокоши – славянской версии Великой Матери, богини судьбы, удачи, плодородия, благоденствия и, разумеется, смерти. Историки считают Мокошь едва ли не центральной фигурой «народного» культа дохристианской Руси, в отличие от «дружинного» культа Перуна. Все это, однако, лишь предположения. А вот наличие жрицы смерти среди русов в далеком и опасном походе очевидно и оправданно.

«Когда же они прибыли к его могиле, они удалили в сторону землю с дерева (с деревянной покрышки) и удалили в сторону (это) дерево и извлекли его (мертвого) в изаре (большом плаще), в котором он умер, и вот, я увидел, что он уже почернел от холода (этой) страны. А они еще прежде поместили с ним в его могиле набид и (некий) плод и тунбур (струнный инструмент).

Итак, они вынули все это, и вот он не завонял и не изменилось у него ничего, кроме его цвета (проще говоря, русы сохранили труп знатного мужа в холодном погребе). Итак, они надели на него шаровары и гетры, и сапоги, и куртку, и кафтан парчовый с пуговицами из золота, и надели ему на голову шапку из парчи, соболевую. И они понесли его, пока не внесли его в ту палатку[106], которая на корабле, и посадили его на матрац, и подперли его подушками и принесли набид, и плод, и благовонное растение, и положили его вместе с ним. И принесли хлеба, и мяса, и луку, и бросили его перед ним, и принесли собаку, и разрезали ее на две части, и бросили