Начало эры разума - Уильям Джеймс Дюрант

пьесах Корнеля и Расина не только величие и музыку их стиха, но и героическое усилие разума пересилить эмоции и порывы, стоическое следование сложным классическим нормам, концентрацию драмы в нескольких напряженных часах, подводящих итоги и решающих судьбы. Только тот, кто знает английский язык в его елизаветинской полноте, кто с упоением носится на елизаветинских ветрах риторики, лирики и язвительности, кто не ставит границ театральному отражению природы и высвобождению воображения, может с распростертыми объятиями и сердцем принять шекспировские пьесы по заслугам; но такой человек будет трепетать от восторга перед великолепием их речи, и он будет до глубины души следить за их мыслью и постигать ее. Таковы три эпохальных дара мировой драматургии, и мы должны, несмотря на наши ограничения, принять их все для нашего углубления, возблагодарив наше наследие за греческую мудрость, французскую красоту и елизаветинскую жизнь.

(Но, конечно, Шекспир — это высший пилотаж.)

I. Ср. «Два джентльмена из Вероны», V, ii, 3,6; «Виндзорские веселые жены», II, i.

II. Бен Джонсон обратил на это внимание в своих беседах с Драммондом в Хоторндене.21 Шекспир взял его из романа Роберта Грина — выпускника университета. При Оттокаре II (р. 1253–78) Богемия распространила свою власть на берега Адриатики.22

III. «Нет никаких причин отвергать это сообщение» — сэр Э. К. Чемберс, Уильям Шекспир, I, 89.

ГЛАВА V. Мария Королева Шотландская 1542–87

I. КОРОЛЕВА ФЕЙ

В переплетении драматических событий шотландской Реформации и елизаветинской политики трагедия Марии Стюарт притягивала своей красотой, страстной любовью, религиозными и политическими конфликтами, убийствами, революцией и героической смертью. Ее родословная почти гарантировала ей насильственный конец. Она была дочерью Якова V Стюарта Шотландского и Марии Гиз, Лотарингии и Франции; внучкой Маргариты Тюдор, дочери Генриха VII Английского; племянницей, которую можно назвать кузиной, «Кровавой Марии» и Елизаветы; по общему мнению, она была законной наследницей английской короны, если Елизавета умрет без потомства; и для тех, кто — как все католики (а в свое время и Генрих VIII) — считал Елизавету бастардом и, следовательно, не имеющим права править, Мария Стюарт, а не Елизавета Тюдор, должна была стать наследницей английского престола в 1558 году. Для пущей трагичности Мария, став королевой Франции (1559), разрешила своим последователям и государственным бумагам называть ее королевой Англии. Долгое время французские короли тщетно притворялись королями Англии, а английские короли — королями Франции; но в данном случае притворство приблизилось к общепризнанному утверждению. Елизавета не могла быть уверена в своей короне до тех пор, пока жива Мария. Спасти ситуацию мог только здравый смысл, а государи редко опускаются так низко.

Марии предлагали королевства в течение года после ее рождения. Через неделю после ее рождения смерть отца сделала ее королевой Шотландии. Генрих VIII, надеясь объединить Шотландию в качестве удела Англии, предложил обручить младенца с его сыном Эдуардом, отправить в Англию и там воспитать, предположительно как протестантку, чтобы она стала королевой Эдуарда. Вместо этого ее мать-католичка приняла предложение Генриха II Французского (1548) выдать ее замуж за его сына Дофина. Чтобы уберечь ее от похищения в Англию, шестилетнюю Марию поспешно отправили во Францию. Она оставалась там тринадцать лет, воспитывалась вместе с королевскими детьми и стала полностью француженкой по духу, будучи уже наполовину француженкой по крови. По мере взросления в ней развивались все прелести юной женственности: красота черт и форм, живость ума, веселое изящество манер и речи. Она сладко пела, хорошо играла на лютне, говорила по-латыни и писала стихи, которые поэты восхваляли. Придворные трепетали перед «снегом ее чистого лица» (Брантом),1 «золотом ее завитых и заплетенных волос» (Ронсар),2 изяществом ее рук, полнотой ее бюста; и даже серьезный и трезвый Л'Опиталь считал, что такая прелесть должна быть одеянием бога.3 Она стала самой привлекательной и совершенной фигурой при самом изысканном дворе Европы. Когда в возрасте шестнадцати лет она вышла замуж за Дофина (24 апреля 1558 года), а затем в возрасте семнадцати лет стала королевой Франции, все надежды причудливой мечты, казалось, сбылись.

Но Франциск II умер (5 декабря 1560 года) после двух лет правления. Мария, овдовев в восемнадцать лет, задумала удалиться в поместье в Турени, так как любила Францию. Но тем временем Шотландия перешла в протестантство; ей грозила опасность потерять Францию как союзника. Французское правительство считало долгом Марии отправиться в Эдинбург и вернуть свою родину к французскому союзу и католической вере. С неохотой Мария примирилась с тем, что покидает комфорт и блеск французской цивилизации ради жизни в Шотландии, которую она едва помнила и которая представлялась ей страной варварства и холода. Она написала ведущим шотландским дворянам, подтверждая свою верность Шотландии; она не сказала им, что в своем брачном контракте она передала Шотландию королям Франции, если умрет без потомства. Дворяне, как протестанты, так и католики, были очарованы; шотландский парламент пригласил ее приехать и занять свой трон. Она попросила Елизавету обеспечить ей безопасный проезд через Англию; ей было отказано. 14 августа 1561 года Мария отплыла из Кале, со слезами на глазах прощаясь с Францией и глядя на удаляющееся побережье, пока не осталось ничего, кроме моря.

Через пять дней она высадилась в Лейте, порту Эдинбурга, и открыла для себя Шотландию.

II. ШОТЛАНДИЯ, 1560–61 ГГ

Это была нация с древними корнями и устоявшимися путями: Связанный суровыми горными районами на севере с феодальным режимом почти независимых дворян, организующих и эксплуатирующих полупримитивную культуру охоты, скотоводства и земледелия; на юге — с прекрасными низменностями, плодородными от дождей, но омраченными долгими зимами и калечащим холодом; народ, пытающийся создать моральный и цивилизованный порядок из неграмотности, беззакония, коррупции, беззакония и насилия; пропитанный суевериями и отправляющий ведьм на костер; ищущий в напряженной религиозной вере надежду на менее тяжелую жизнь. Чтобы нивелировать раскольническую власть баронов, короли поддерживали католическое духовенство и одаривали его богатством, которое вело к продажности, разврату и наложницам.4