Александр Островский - Солженицын – прощание с мифом

Так, по утверждению А.И.Солженицына у него возникла идея обращения к намечавшемуся в декабре 1966 г. съезду Союза писателей СССР. (49). «Но, – пишет Александр Исаевич далее, – не скоро будет съездовский декабрь, а подбивало меня как-то протестовать против того, что делают с моими вещами. И я решил пока обратиться – еще раз и последний раз – в ЦК» (50).

*С декабря 1966 г. съезд Союза писателей СССР был перенесен на мая 1967 г.

Однако, если «Новый мир» признал нежелательной публикацию первой части «Ракового корпуса» 19 июля, то идеей обращения с письмом к своим собратьям по перу А.И.Солженицын поделился с Н.А.Решетовской за два дня до этого – 17 июля (51). В «Хронографе» под этим число значится: «У С. родилась идея – 100 писем писателям» (52). Следовательно, решение редакции «Нового мира» не имело никакого отношения к возникновения у А.И.Солженицына мысли о выступлении с подобным письмом.

Во время пребывания в Москве Александр Исаевич посетил К.И.Чуковского, С.М.Ивашева-Мусатова, побывал Жуковке, видимо, у Л.З Копелева (53). Не исключено, что одним из вопросов, который он обсуждал, была вопрос о его открытого общественного выступления. Видимо тогда же ему было предложено обратиться с письмом на имя Л.И.Брежнева. Первые наброски обоих писем А.И.Солженицын сделал в Борзовке 21-23 июля (54)

Повествуя о своем обращении в ЦК КПСС, он пишет: «Мне передавали, что там даже ждут моего письма, конечно, искреннего, т.е. раскаянного, умоляющего дать мне случай охаять всего себя прежнего и доказать, что я – “вполне советский человек”» (55). Александр Исаевич не сообщает, кто именно поставил его в известность о подобных ожиданиях, но из его воспоминаний явствует, что самое непосредственное отношение к составлению этого письма имел Эрнст Генри.

«Сперва, – пишет Александр Исаевич, – я хотел писать письмо в довольно дерзком тоне: что они сами уже не повторят того, что говорили до XX съезда, устыдятся и отрекутся. Э.Генри убедил меня этого не делать…Я переделал, и упрек отнесся к литераторам, а не к руководителям партии» (56). Если учесть, что А.И.Солженицын не слишком считался даже с мнением своего литературного отца А.Т.Твардовского, то его покладистость в данном случае заслуживает особого внимания.

Письмо на имя Л.И.Брежнева датировано 25 июля (57). Александр Исаевич не включил его в свои литературные воспоминания. И не случайно. Чтобы понять это, обратимся к тексту письма, опубликованного в воспоминаниях Натальи Алексеевны.

«Глубокоуважаемый Леонид Ильич! – писал А.И.Солженицын, – Скоро уже будет год, как органами госбезопасности изъяты мой роман «В круге первом» и еще некоторые рукописи из моего архива. По этому поводу я обращался в ЦК в сентябре и в октябре прошлого года, однако тщетно ждал ответа или возврата рукописей. Тогда же я писал в ЦК, что среди этих рукописей есть такие, которые написаны 18-15 лет назад, еще в лагере, носят на себе невольную печать тамошней среды и тогдашних настроений, и что сегодня я также мало отвечаю за них, как и многие литераторы не захотели бы сейчас повторить иных речей, статей, стихов и пьес, напечатанных до XX съезда…В первую очередь это относится к пьесе “Пир победителей”, написанной в 1948-49 гг. в заключении, вынужденно без бумаги и карандаша, на память – и поэтому в стихах (как после освобождения из лагеря я никогда больше не писал)».

И далее: «С тех пор были XX и XXII съезды. С тех пор партия отмежевалась от сталинских преступлений. Настроения пьесы “Пир победителей” мне самому давно уже кажутся несправедливыми, а так как и сама пьеса – ранняя и художественно слабая, да еще и в стихах, которыми я не владею, то я никогда не предназначал ее ни для печати, ни для обсуждения».

Письмо заканчивалось просьбой: «Я прошу Вас принять меры, чтобы прекратить незаконное тайное издание и распространение моих давних лагерных произведений, изданное же – уничтожить*. Я прошу Вас снять преграды с печатания моей повести “Раковый корпус”, книги моих рассказов, с постановки моих пьес. Я прошу, чтобы роман “В круге первом” был мне возвращен и я мог бы отдать его открытой профессиональной критике» (58).

*После изъятия романа «В круге первом» и пьесы «Пир победителей» они были отпечатаны небольшим тиражом для служебного пользования.

Из этого явствует: как бы ни негодовал А.И.Солженицын по поводу самой мысли о возможности «охаивания» им «себя прежнего», «Письмо Л.И.Брежневу» – пример подобного «охаивания» и самоотречения.

После самоотречения

Почти весь август Александр Исаевич провел в Борзовке.

И хотя он имел возможность полностью отдаться литературному творчеству, ему не работалось. 1 и 2 августа он ездил в Рязань (1). 8-го побывал в Москве, 17-го снова съездил на один день в Рязань, 20 и 21 крыл рубироидом крышу, 24-го готовился к велопоходу (правда, он не состоялся) (2). И тогда, вспоминала Н.А.Решетовская, «почти не надеясь поехать в Чехословакию, мы в конце августа пускаемся в автомобильное путешествие» (3).

Таким образом, с середины мая до конца лета 1966 г. А.И.Солженицын мог заниматься второй частью «Ракового корпуса» менее двух месяцев. Однако в течение этого времени его неоднократно отвлекали другие дела, поэтому над повестью он работал урывками и его уверения, что «пока Люша выстукивала» первую часть, он «быстро писал вторую», что работа над нею пошла «подхватисто, с огоньком» и что он «за лето исключительно быстро кончил вторую часть» (4), не соответствуют действительности.

Собираясь в путешествие, А.И.Солженицын отправил рукопись первой части «Ракового корпуса» в ленинградский журнал «Звезда» (5) и в воронежский журнал «Простор» (6).

Выехав из Рязани 29 августа (7), Александр Исаевич и Наталья Алексеевна посетили Чернигов, Винницу, Одессу, Крым и 28 сентября через Харьков вернулись в Борзовку (8). «Съездив в Рязань и Москву, – вспоминала Н.А.Решетовская, – муж собирается тут кончать вторую часть «Ракового корпуса» (ту самую, которую, по свидетельству А.И.Солженицына, он закончил к концу лета – А.О.) да и поработать в саду», но «второго октября мы помчались домой» (9).

Характеризуя последствия своего обращения наверх, Александр Исаевич отмечает: «Письмо на имя Брежнева было отослано в конце июля 1966 г. Никакого ответа или отзыва не последовало никогда. Не прекратилась и закрытая читка моих вещей, не ослабела и травля по партийно-инструкторской линии, может призамялись на время» (10).

Ответ на его обращение все-таки был дан. Когда «позанимавшись дома корреспонденцией», Александр Исаевич «уехал в Москву», там его «ждала важная новость: секцией прозы Московского отделения Союза писателей на 25 октября в Центральном доме литераторов назначено обсуждение первой части «Ракового корпуса». Одновременно его пригласили на встречу в НИИ Курчатова» (11)

«Почти весь октябрь 1966 г., – писала Н.А.Решетовская, – Александр Исаевич прожил в Борзовке. Каждое утром начинал с обливания из речки. Потом работал на грядках и писал последнюю часть «Ракового корпуса» (12). В действительности на даче Александр Исаевич обосновался не ранее 6 – 7 октября (13), а 23-го снова отправился в Москву (14). 24 октября он выступил в Институте Курчатова, 25-го в ЦДЛ планировалось обсуждение первой части «Ракового корпуса», но было перенесено на ноябрь, 26-го А.И.Солженицын вернулся в Рязань и с 28 октября продолжил работу над повестью (15).

Отмечая факт выступления А.И.Солженицына в Институте Курчатова, необходимо обратить внимание на то, что осенью 1966 г. он почти одновременно получил приглашения более чем из десяти учреждений, которые вдруг воспылали желанием видеть его в своих стенах: «Посыпались приглашения в Институт молекулярной биологии АН СССР, в Институт народов Азии АН, в Фундаментальную библиотеку общественных наук АН СССР, в ЦАГИ и ОКБ Туполева, МВТУ, Большую советскую энциклопедию, НИИ имени Карпова, НИИ в Черноголовке, в Институт элементарно-органических соединений АН СССР, в МГУ» (16). А «учреждения – устроители, – пишет Александр Исаевич, – были не такие уж захолустные» (17).

Если первая встреча состоялась 24 октября, то последняя была назначена на 2 декабря. За полтора месяца планировалось провести 11 встреч. В те времена подобные мероприятия были невозможны без санкции парткомов названных учреждений. Поэтому перед нами не спонтанный взрыв интереса к писателю, который начинал превращаться в опального, а спланированная акция.

Пока А.И.Солженицын трудился над второй частью «Ракового корпуса» и готовился к намеченным выступлениям, в столице развернулась кампания против включения в Уголовный кодекс новой статьи 190-1, по сути дела восстанавливавшей отмененную к тому времени статью 58-10 (антисоветская агитация).

«В октябре или сентябре, – вспоминал А.Д.Сахаров, имея в виду 1966 г., – ко мне зашли два человека, один из них, кажется, был опять Гейликман, фамилию другого я сейчас забыл. Они принесли мне напечатанный на машинке на тонкой бумаге листок – Обращение» по поводу готовящихся статей 190-1 УК РСФСР (18). После того, как А.Д.Сахаров поставил свою подпись под этим обращением, произошло его знакомство с Р.А.Медведевым (19).