История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев

и Большой Казны высчитали, что местный уровень налогообложения по новой переписи равнялся среднестатистическому раскладу податей по всей стране: с 9984 дворов уезда пошли подати в размере 6081 руб. и 4992 четвертей хлебом (рожью и овсом пополам). Хлеб отдавался на жалованье олонецким стрельцам, а деньги — в Стрелецкий приказ на содержание стрелецкого войска. В расчете на один двор налоги — по 0,6 руб. и полчетверти хлебов — равнялись сборам в соседнем Кольском уезде (по 0,8 руб., но без хлебных выплат). Сбор налогов возлагался на свободно избираемых населением городов и волостей старост и «лучших людей» из всех имущественных слоев. Данное требование царского «наказа» олончанам призвано было гарантировать справедливость раскладки: чтобы никто не остался перед другим ни «во льготе», ни «в тягости» и «возможно было заплатить всякому человеку свою долю без доимки» (то есть полностью).

Вершиной фискальной пирамиды для северных земель при царе Алексее Михайловиче являлся Посольский приказ, чьим отделением была Новгородская четверть. Она аккумулировала все собираемые на Севере четвертные налоги, перечисляя их часть на содержание дипломатического аппарата. С 1676 по 1689 г., при царе Федоре Алексеевиче и правительнице Софье Алексеевне, подати пошли в приказ Большой Казны. Царь Петр Алексеевич (1689-1725 гг.) восстановил прежний порядок, отдав четвертные «денежные и иные доходы со всеми таможенными и кабацкими сборы» с приграничных северных и западных земель России в ведомство государственного Посольского приказа через подчиненные ему отделы-приказы — Новгородский (бывшую Новгородскую четверть) и другие бывшие четверти, Малороссийский, Великороссийский и приказ великого княжества Смоленского. Такой порядок продержался до конца XVII в. Налоговые материалы свидетельствуют о внимательном отношении московских властей к пограничным Олонецкому и Кольскому уездам. Москва не допускала чрезмерного увеличения тут налогового бремени. Посольский приказ контролировал сборы налогов и расходы в пограничных землях. Кремль продолжал ценить приграничье, оберегая его от разорения. Но прислушиваться к нуждам северян, вносить спокойствие заставляло и движение раскола, охватившее Север с середины 1660-х гг.

Раскол: религиозное и социальное явление

Крупнейшее религиозно-социальное «нестроение» в России второй половины XVII в. начиналось расколом в Русской православной церкви. Соловецкое восстание 1668-1676 гг. и массовые самосожжения — гари — получили общероссийский отклик, трагически запечатлевшись в народной памяти. Раскол имел корни и в политике верхов, и в жизни на местах.

Со времени Крещения церковные обычаи и установления в России приобрели некоторую самобытность, отличную от требований действующего устава Константинопольской патриархии. Правящие же круги и население воспринимали церковное устройство собственной страны как само собой разумеющийся миропорядок. Приверженность к самобытности особенно усилилась после падения в середине XV в. Византии и создания суверенного Русского государства. Но взгляды верхов изменились, когда к середине XVII в. перед Россией встал вопрос о «киевском наследстве» — присоединении земель Украины и Белоруссии, бывших тогда под владычеством Речи Посполитой.

Православная церковь в Западной Руси находилась в положении непрерывной, зачастую ожесточенной борьбы с римско-католической конфессией христианства. Она оставалась единственным авторитетным общенациональным центром, вокруг которого сплачивалось украинское и белорусское православное население. Киевская митрополия входила в Константинопольскую патриархию, а не в Московскую, поэтому ее церковные установления соответствовали порядкам греческой церкви, а не российской. И, претендуя на западные земли, Москва реформировала устройство и богослужение Русской православной церкви по греческому оригиналу.

Церковную реформу выпало проводить патриарху Никону (1652-1667 гг.). Выходец из мордовских крестьян, он стал монахом Соловецкого монастыря, затем его игуменом и управителем Соловецкого округа, позже новгородским митрополитом, а в 1652 г. — патриархом. В правление Никона русские церковные книги исправлялись по греческим подлинникам, богослужение приноравливалось к службе в Западной Руси; двоеперстие при крестном знамении заменялось на греческое троеперстие.

Несогласие с курсом царя и патриарха Никона высказали сторонники «древлего русского благочестия». Реформа казалась им прямой угрозой нравственным основам Спасения. Из фактов падения Византии и суверенности России они выводили тезис о большей богоугодности русского благочестия по сравнению с греческим. Поместный собор Русской православной церкви 1665-1667 гг. низложил патриарха Никона за его теократические устремления подчинить светскую царскую власть власти церковной, патриаршей. Но собор одобрил церковную реформу. Не подчинившиеся этому решению отделились от господствующей церкви. Они именовали себя старообрядцами, а противники называли их «раскольниками». Упорствовавшие старообрядцы подверглись церковным проклятиям и гонению. Так произошел раскол в Русской православной церкви.

Одним из недовольных, отправленных в ссылку в Соловецкий монастырь, являлся бывший царский духовник архимандрит Никанор. Сразу после Поместного собора выяснилось, что и соловецкие монахи отказались признать церковную реформу. Предводительствуемые Никанором и соловецким казначеем старцем Геронтием, они подняли церковное «восстание» против соборных преобразований. Уже в 1667 г. монахи отправили царю послание, в котором обличающе писали: «Ныне новые вероучители учат нас новой неслыханной вере». «Очевидно, — отметил В. О. Ключевский, — церковные нововведения задевали самую чувствительную струну в настроениях русского церковного общества — его национально-церковную самоуверенность».

Голосу Соловецкого монастыря доверяли. Обитель имела значение одного из главных религиозных центров страны. Достаточно сказать, что за 35 лет (с 1632 по 1667 г.), то есть за жизнь одного поколения, из 55 умерших тогда святых Русской православной церкви 21 монашествовал на Соловках. Жители Соловецкой вотчины с давних пор были связаны с монастырем богослужебными, экономическими, а в лице его братии зачастую и родственными узами. Считая северную обитель «своим богомольем», они поддержали монашеское выступление. И будучи «погруженным в мир», церковное нестроение на Соловках неизбежно приобрело социально-политический характер антифеодального и антиправительственного восстания.

По представлениям поморов, власть нарушила жизнь общества. Отход от порядков сословно-представительной монархии в сторону абсолютизма ознаменовало принятое в 1649 г. «Соборное уложение» (новый общероссийский кодекс законов), которое однозначно закрепостило население на частновладельческих землях. Господство феодальных отношений тормозило развитие ростков буржуазных преобразований, к восприятию которых богатый регион Поморья был подготовлен в наибольшей степени.

Усмирять бунт в монастыре и его округе в 1668 г. Алексей Михайлович послал отряд стрельцов. Монахи и крестьяне, отказавшись повиноваться царской воле, сели в осаду, укрывшись за стенами неприступного Соловецкого кремля — первоклассной крепости, главной цитадели боевой мощи России на Крайнем Севере. В монастыре имелись огромные запасы продовольствия, на его стенах стояли пушки, а осажденные были вооружены огнестрельным оружием. Местное материковое население предупреждало «сидельцев» о передвижении царских карательных сил. Сопротивление только усилилось, когда на Соловки смогли пробиться отряды разинцев — участников народной войны под предводительством Степана Разина. Казачьи атаманы Ф. Кожевников и И. Сарафанов, а также местный житель кемлянин Самко Васильев возглавили оборону обители. К тому времени ее уже окружало плотное кольцо войск, укрывавшихся за земляными укреплениями и стрелявших по монастырю из пушек. Но вплоть