Казимеж Куманецкий - История культуры древней Греции и Рима

В результате сознательной, целенаправленной колонизационной политики Селевкидов греки и македонцы поселялись не только в Сирии, где прославились своим богатством такие города, как Антиохия, Лаодикея, Апамея и Селевкия, но и во всей Месопотамии, а также за рекой Тигр, в гористой Бактрии и плодородной Согдиане, которая, впрочем, в середине III в. до н. э. отложилась от монархии Селевкидов, образовав самостоятельное царство. Расселяясь по всей территории обширного государства, основывая на границах Афганистана и Белуджистана города (Бактрия, Таксила), выходцы из Греции и Македонии несли элементы греческой культуры далеко на восток, но и сами испытывали на себе влияния Востока, особенно в сфере религиозных культов. Не удивительно, что вблизи некоторых греко-македонских городов на Евфрате раскопано немало святилищ, посвященных местным божествам, получившим греческие имена. Еще интереснее то, что в I в. до н. э. два греческих храма в городе Эвроп были превращены в святилища восточные. Распространению восточных культов способствовала религиозная политика Селевкидов, покровительствовавших, например, сирийским культам Ваала и Атаргаты, эллинизированным и находившим себе все больше приверженцев среди греков в Сирии и Месопотамии. Подобную же политику поощрения восточных культов Селевкиды проводили и в Вавилоне, представляя себя законными преемниками вавилонских владык древности. Священный город Урук, храмы в Эламе, в Сузах пользовались щедрой поддержкой новой династии.

И все же сближение культов и культур, союз Селевкидов и греко-македонской знати с верхушкой местного населения не сделали царство Селевкидов внутренне прочным. Бго так же сотрясали социальные конфликты, как и соседний Египет Птолемеев, и так же усиливался там во II в. до н. э. римский ростовщический капитал, прокладывавший пути политической и военной экспансии Рима.

КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ ГРЕЦИЯ И ОСТРОВА

Как уже говорилось, стремясь поправить свои дела, греки один за другим отправлялись из континентальной Греции на Восток. Часто в тогдашних комедиях встречаем мы образ разбогатевшего воина, который на службе царя Селевка сколотил себе состояние, а вернувшись домой, стал опасным соперником во всех начинаниях для среднеобеспеченного афинского юноши. Непрестанные грабительские войны на территории Греции вычерпали силы страны, отношения между беднотой, свободной и несвободной, и кучкой богачей чрезвычайно обострились, что привело к тяжелым политическим конфликтам, прежде всего в Спарте времен царей-реформаторов Агиса и Клеомена. Последним актом этой драмы в Спарте явилось правление тирана Набиса (207–192 гг. до н. э.): по словам Полибия, который пишет о нем крайне неприязненно, Набис «изгонял граждан», «освобождал рабов и женил их на женах и дочерях их хозяев»; из конфискованного имущества богачей тиран выплачивал жалованье войску наемников из числа стекавшихся в Спарту отовсюду беженцев, раздавал им государственные земли. После гибели Набиса судьба Спарты, как и других греческих политических организмов, оказалась в руках римлян, которые повсюду поддерживали состоятельные слои населения.

Лозунги о новом переделе земли распространились в III в. до н. э. по всей Греции, с ними выступали и другие тираны: Аристомах в Аргосе, Аристодем в Мегалополе. В середине столетия волнениями оказались охвачены также острова Иос и Тера. О росте податей свидетельствуют хотя бы ставки выплат греческих полисов общегреческому святилищу в Делосе.

Славу Греции как очага культуры продолжали поддерживать лишь Афины, где по-прежнему учили философы и существовало несколько традиционных школ скульпторов, подражавших творениям старых мастеров. Среди островов наибольшего экономического и культурного расцвета достиг тогда Родос, отстоявший свою независимость в борьбе с египетским царем Птолемеем Филадельфом. Корабли с острова Родос, очистившие Эгейское море от пиратов, доставляли товары не только из Сирии, Малой Азии, близлежащих островов и из Аттики, но и с берегов Черного моря, а с Родоса везли мед и сушеные фиги, например, в Александрию Египетскую. Среди изобилия товаров процветали искусства. Существовала местная школа скульпторов, чьим величайшим шедевром считается знаменитая группа «Лаокоон и его сыновья, борющиеся со змеями». Продолжала свою деятельность родосская ораторская школа, основанная, по всей вероятности, еще Эсхином; на рубеже II–I вв. до н. э. здесь обучался прославленный оратор Молон, учитель Цицерона. А в тени Родоса, на политически связанном с ним острове Кос, центре шелкоделия и виноделия, вела свои изыскания известная в античном мире «косская школа» врачей.

РЕЛИГИЯ И ФИЛОСОФИЯ

Приход новой, эллинистической эпохи был особенно заметен в области религиозных культов. Помимо своего традиционного олимпийского пантеона греки попытались присвоить себе и обнаруженные ими на Востоке божества, отождествляя их со знакомыми с детства греческими богами. Малоазийский культ бога Сараписа утвердился, как мы уже говорили, в Египте, где греки стали отождествлять нового бога с Зевсом или Асклепием. Египетскую богиню Исиду греки называли Деметрой. В Сирии подвергся эллинизации культ богини Атаргаты. В Пергаме официальным культом стал фригийский культ Кибелы — Матери земли, который в глазах греческого населения был продолжением культа Афродиты или Артемиды. Все эллинизированные восточные религиозные культы носили характер мистический и экстатический. Подобно греческой Деметре с ее мистериями, принесенными также в Александрию, восточная Мать богов обещала посвященным в ее таинства бессмертие, счастливую жизнь в загробном царстве. Такие же таинства были связаны с культом Исиды, к которой, как к Деметре ее дочь Персефона, возвращался ежегодно ее воскресающий супруг и брат Осирис. Такое же вечное воскрешение сулило посвященным участие в таинствах богини.

Немало новых приверженцев обрел тогда и иудаизм: все больше греков, увлеченных своеобразием этой монотеистической религии, становились «прозелитами», т. е. новообращенными. Стремление к универсализму религии, к отказу от индивидуализированных божеств проявилось в строительстве так называемых пантеонов — храмов, посвященных всем богам сразу. Таким был, скажем, знаменитый Пантеон в Александрии. Элементом, связывавшим все этнические группы в обширных эллинистических монархиях Востока, был и культ царствующих особ. Уже Александр, признанный частью египетских жрецов сыном бога Аммона, установил для себя божественные почести, прежде всего «проскюнесис»: подданные обязаны были падать ниц перед властителем. То, что Птолемей I утвердил в Александрии Египетской культ Александра как божественного основателя города, еще не было в глазах греков чем-то революционным, ведь и в самой Элладе нередко оказывали божественные почести легендарным основателям городов. Новым для греков оказался следующий шаг, когда Птолемей II Филадельф приказал почитать как божество его сестру Арсиною, а затем и его самого еще при жизни. В дальнейшем Птолемей III и его супруга Береника также велели жителям Египта чтить их при жизни как «богов-благодетелей». Для восточных культур это не было необычным, но для культуры греческой означало наступление нового этапа в ее истории. Добавим к этому характерное для эллинистической эпохи распространение в греческих городах различных мистических обрядов, астрологии, веры в гороскопы, всякого рода гаданий и т. п. В обстановке социальной неустойчивости влияния восточных религий охватывали все новые города, все более широкие слои общества.

Личность выходила на передний план не только в религии. В греческой философии того времени преобладала проблематика этическая, а главной отправной точкой всех суждений являлось признание человеческого счастья наивысшим благом. В чем сущность счастья, как его достичь? Ответы на эти вопросы искали на рубеже IV–III вв. до н. э. две новые философские школы: стоическая и эпикурейская.

Первая, получившая свое название от места, где собирались ее последователи, — украшенного росписями портика Стоя Пойкиле в Афинах, была основана Зеноном из Кития, учеником киника Кратета. Влияние кинической философии проявилось у стоиков в особенности в этике. Так, к учению киников восходят идеи самодостаточности добродетели как наивысшего блага, у киников почерпнули стоики и представления о равенстве всех людей. Но если предшественники стоиков подчеркнуто негативно относились к таким общественным институтам, как государство, семья, частная собственность, рабство, то сами они верили в возможность создания идеального «всемирного государства», населенного «гражданами мира» и основанного на разумных началах. Единое всечеловеческое государство без этнических различий, в котором каждый имеет от рождения ряд обязанностей, прежде всего по отношению к самому себе, затем к родным, товарищам, родине и, наконец, ко всему человечеству. Свой долг перед всеми людьми в целом человек в таком государстве ощущает так же живо, как и долг перед самим собой.