Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов

31 марта 2017 г. Пак была арестована, и следствие началось. Срок пребывания под стражей должен был истечь 16 октября. К этому времени суд провел 80 заседаний с ее участием, но предъявленные ранее обвинения фактически рассыпались: экс-президент стойко отрицала вину, а убойных доказательств так и не нашлось. С формальной точки зрения в таком случае Пак следовало признать невиновной (пусть и «за отсутствием улик»), но для новой власти это было неприемлемо. Поэтому, «руководствуясь серьезностью обвинений и большой общественной значимостью данного дела», суд продлил срок содержания Пак Кын Хе под стражей еще на шесть месяцев, до 16 апреля 2018 г..

После этого экс-президент, с одной стороны, заявила, что принимает всю ответственность на себя, а с другой – решила «не играть с шулерами» и перестала посещать заседания. Адвокаты Пак Кын Хе тоже отказались участвовать в судебных слушаниях, и ее интересы представлял защитник, назначенный судом.

Подобный шаг, по сути, отдал инициативу в руки южнокорейского правосудия, чья сервильность достаточно высока, и, если разбираться в обвинительном вердикте, можно найти много любопытного.

– Доказательств того, что Чхве вмешивалась в политические решения и использовала фонды MIR и K-Sport для своих личных нужд, выводя оттуда средства, или подтверждений того, что «президент принимала инвестиции в семейный бизнес» (как это было доказано в случае Но Му Хёна), так и не нашли.

– Средства, выделенные компанией Samsung в фонды Чхве Сун Силь, были признаны помощью, но не взяткой. Не доказали и то, что руководство группы Samsung просило Пак Кын Хе вмешаться во внутренний процесс передачи власти в компании. Более того, позднее, когда у Samsung возникли проблемы с администрацией Муна, главу фирмы посадили, эта же сумма оказалась взяткой с его стороны, а не следствием вымогательства со стороны Пак и компании.

– Из 18 пунктов обвинения против Пак 15 на деле касались коррупционной активности ее помощников, однако суд «признал факт сговора», что позволяет повесить обвинения и на нее.

– Обвинение доказало «сговор» Пак Кын Хе и Чхве Сун Силь и, более того, пришло к выводу, что раз Пак и Чхве – давние подруги, которые знают друг друга 40 лет, то значит, они вели совместное хозяйство, и поэтому можно не мудрствовать лукаво и считать все деньги Чхве Сун Силь деньгами Пак Кын Хе. Но, во-первых, совместное хозяйствование бывает не в каждой семье, не говоря уже о подругах, а во-вторых, даже если Чхве оплачивала для Пак какие-то личные покупки, требуется некоторое подтверждение того, что это делалось из денег, украденных у государства.

– Там, где следствие не нашло прямых подтверждений коррупционной активности, обвинение изобрело целый набор весьма интересных юридических формулировок, включая «молчаливую просьбу», которая позволяет обвинять в вымогательстве взятки даже в том случае, если ответчик ничего подобного не говорил.

– Есть претензии к тому, насколько вообще обвинение корректно трактует свидетельства: например, запись из дневника Ан Чжон Бома с описанием совещания советников президента при участии Пак: «…администрация президента не занималась сбором средств в фонды, а лишь оказывала содействие. В кадровых вопросах администрация не участвовала. Сам проект проходил не под руководством, а при участии администрации», но, как утверждает прокуратура, «из записей видно, что администрация президента пыталась скрыть улики».

Обвинение требовало 30 лет лишения свободы и штраф в размере 118,5 млрд вон, а получила Пак Кын Хе 24 года и штраф в 18 млрд вон. Причины столь жесткого приговора прекрасно объяснил судья: «Она не признала своих преступлений и не выразила никакого сожаления, утверждая, что была обманута Чхве, и обвиняла своих секретарей в совершении (приписанных ей преступлений)».

14 января 2020 г. Верховный суд Южной Кореи оставил в силе приговор бывшему президенту, утвердив 20-летний срок по обвинению в коррупции и злоупотреблении властью.

24 декабря 2021 г. Пак помиловали в связи с ухудшением состояния здоровья. В 2021 г. заключенную три раза госпитализировали с болями в плече и пояснице, она перенесла операцию, обвинения в непредоставлении медицинской помощи зазвучали уже в международных СМИ.

Борьба с коррупцией при Мун Чжэ Ине и Юн Сок Ёле

Поскольку «революция свечей» формально носила антикоррупционный характер, пришедший к власти Мун Чжэ Ин немедленно объявил так называемую кампанию «по искоренению зла», продолжая указанный тренд, направленный против консерваторов. Именно в его рамках посадили сначала Пак Кын Хе, а потом и Ли Мён Бака, причем предъявлял им обвинение Юн Сок Ёль, тогда еще начальник прокуратуры Центрального округа Сеула.

Другой мишенью стал фактический глава корпорации Samsung Ли Чжэ Ён. В январе 2017 г. в контексте дела Чхве Сун Силь прокуратура Республики Корея обвинила его «во взяточничестве, растрате и даче ложных показаний», а по окончании расследования 16 февраля он был арестован по обвинению в даче взяток на общую сумму 36,42 млн долларов организациям, подконтрольным Чхве Сун Силь. 27 августа 2017 г. Ли был приговорен к пяти годам заключения, но 5 февраля 2018 г. Верховный суд рассмотрел апелляцию и заменил срок на два с половиной года условно. Считается, это было связано с тем, что «топить» надо было экс-президента и Ли выставили жертвой вымогательства.

Однако затем политическая конъюнктура сменилась[52] и Ли Чжэ Ёна приговорили к двум с половиной годам тюрьмы по обвинению в даче взяток Пак Кын Хе. Однако в мае 2021 г. Financial Times сообщила, что лоббировали перед президентом Южной Кореи о помиловании и освобождении Ли американские партнеры компании и Торговая палата США, после чего 13 августа 2021 г. Ли был условно-досрочно освобожден.

Пытались посадить не только представителей консерваторов, но и лидеров иных фракций внутри Демократической партии, в первую очередь Ли Чжэ Мёна. Ли пытались инкриминировать нарушение закона о выборах, посты в социальных сетях, якобы написанные его супругой и содержащие клевету на Мун Чжэ Ина или его семью, принудительную госпитализацию брата в психиатрическую лечебницу с использованием служебного положения и даже связи с организованной преступностью, но Ли Чжэ Мён перешел в контратаку и потребовал пересмотра дела о коррупционном скандале с сыном президента Мун Чжун Ёном[53]. В итоге стороны неформально договорились не трогать друг друга.

Расследование его прегрешений в бытность мэром г. Соннам также началось еще при Муне, но прямых улик не нашли, а когда ставленники Муна проиграли ему праймериз, рвение следствия резко снизилось.

Однако уже к концу 2019 г. стало понятно, что новая власть наступает на грабли не реже старой, и здесь хорошим примером оказалось дело Чо Гука, которое превратило генерального прокурора в лидера оппозиции.

Человек, которого президент хотел назначить министром юстиции, оказался вовлечен в несколько скандалов, из которых общество больше всего задела история