Руссо и Революция - Уильям Джеймс Дюрант

Особенно сложна и неясна картина дореволюционного периода.(1) Домашняя промышленность — мужчины, женщины и дети — обслуживала купцов, которые поставляли материал и покупали продукцию. (2) Гильдии — мастера, подмастерья и ученики — производили ремесленные товары, в основном для местных нужд. Гильдии просуществовали до революции, но к 1789 году они были фатально ослаблены ростом (3) капиталистических свободных предприятий — компаний, свободных собирать капитал из любого источника, нанимать кого угодно, изобретать и применять новые методы производства и распределения, конкурировать с кем угодно и продавать где угодно. Эти предприятия обычно были небольшими, но они множились; так, в одном только Марселе в 1789 году было тридцать восемь мыловаренных заводов, сорок восемь шляпных, восемь стекольных, двенадцать сахарных, десять кожевенных.23 В текстильной, строительной, горнодобывающей и металлургической промышленности капитализм разрастался до крупных предприятий, обычно через акционерные общества — анонимные общества.

Франция медленно осваивала текстильные машины, которые положили начало промышленной революции в Англии, но в Аббевиле, Амьене, Реймсе, Париже, Лувье и Орлеане уже работали крупные текстильные фабрики, а в Лионе процветала шелковая промышленность. Строители возводили массивные многоквартирные дома, которые до сих пор придают французским городам характерную физиономию. В судостроении были заняты тысячи рабочих в Нанте, Бордо, Марселе. Горное дело было самой передовой отраслью французской промышленности. Государство сохраняло все права на недра, сдавало шахты в аренду концессионерам и следило за соблюдением правил техники безопасности для шахтеров.24 Компании прокладывали шахты на глубину до трехсот футов, устанавливали дорогостоящее оборудование для вентиляции, водоотлива и транспортировки и становились миллионерами. Фирма Анзина (1790 г.) имела четыре тысячи рабочих, шестьсот лошадей и двенадцать паровых машин и добывала 310 000 тонн угля в год. Добыча железа и других металлов давала материал для растущей металлургической промышленности. В 1787 году акционерная компания Creusot собрала десять миллионов ливров капитала для применения новейших машин в производстве железных изделий; паровые машины приводили в действие мехи, молоты и сверла, а железные дороги позволяли одной лошади тянуть то, для чего раньше требовалось пять лошадей.

В эти годы французы разработали несколько поразительных изобретений. В 1776 году маркиз де Жуффруа д'Аббанс развлекал толпу на реке Дубс лодкой с боковыми колесами, приводимой в движение паровым двигателем, за тридцать один год до того, как «Клермонт» Фултона поплыл по Гудзону. Еще более впечатляющими были первые шаги в покорении воздуха. В 1766 году Генри Кавендиш показал, что водород имеет меньшую плотность, чем воздух; Джозеф Блэк пришел к выводу, что пузырь, наполненный водородом, будет подниматься вверх. Жозеф и Этьен Монгольфье исходили из принципа, что воздух теряет плотность при нагревании; 5 июня 1783 года в Анноне, недалеко от Лиона, они наполнили воздушный шар нагретым воздухом; он поднялся на высоту шестнадцать сотен футов и спустился через десять минут, когда воздух остыл. Наполненный водородом воздушный шар, сконструированный Жаком-Александром Шарлем, поднялся из Парижа 27 августа 1783 года перед 300 000 ликующих зрителей; когда он опустился в пятнадцати милях от города, деревенская толпа разорвала его на куски, решив, что это враждебный захватчик с неба.25 15 октября Жан-Франсуа Пилатр де Розье совершил первый зарегистрированный полет человека, используя воздушный шар Монгольфье с нагретым воздухом; подъем продолжался четыре минуты. 7 января 1785 года Франсуа Бланшар, француз с сайта, и Джон Джеффрис, американский врач, перелетели на воздушном шаре из Англии во Францию. Люди стали поговаривать о том, чтобы полететь в Америку.26

Напитанные промышленностью и торговлей, города Франции процветали во время рокового правления. Лион гудел от магазинов, фабрик и предприятий. Артур Янг был поражен великолепием Бордо. Париж теперь был скорее деловым, чем политическим центром; он был средоточием экономического комплекса, контролировавшего половину капитала, а значит, и половину экономики Франции. В 1789 году его население составляло около 600 000 человек.27 В то время он не был особенно красивым городом; Вольтер описывал большую его часть как достойную готов и вандалов.28 Пристли, посетив его в 1774 году, сообщил: «Я не могу сказать, что меня что-то поразило, кроме простора и великолепия общественных зданий, и в довершение всего я был крайне оскорблен теснотой, грязью и зловонием почти всех улиц».29 Янг привел аналогичные данные:

Улицы на девять десятых грязные и все без тротуаров. Прогулки, которые в Лондоне так приятны и так чисты, что дамы совершают их каждый день, здесь превращаются в тягостное и утомительное занятие для мужчины и невозможность для хорошо одетой женщины. Кареты многочисленны, и, что гораздо хуже, существует бесконечное множество однолошадных кабриолетов, которые водят молодые модники и их подражатели… с такой быстротой, что… делают улицы чрезвычайно опасными….. Я сам не раз чернел от грязи.30

В городах и поселках формировался пролетариат: мужчины, женщины и дети, работающие за зарплату, используя не свои инструменты и материалы. Статистических данных о них нет, но для Парижа 1789 года их количество оценивается в 75 000 семей или 300 000 человек;31 В Аббевиле, Лионе и Марселе их было пропорционально много. Часы работы были долгими, а заработная плата — низкой, так как постановление Парижского парламента (12 ноября 1778 года) запрещало рабочим организовываться. С 1741 по 1789 год заработная плата выросла на двадцать два процента, а цены — на шестьдесят пять процентов;32 В правление Людовика XVI положение рабочих, по-видимому, ухудшилось.33 Когда спрос ослабевал или (как в 1786 году) усиливалась иностранная конкуренция, рабочие в огромном количестве увольнялись и становились бременем для благотворительности. Повышение цен на хлеб, который составлял половину пищи парижского населения34поставило тысячи семей на грань голодной смерти. В Лионе в 1787 году тридцать тысяч человек находились на государственном обеспечении; в Реймсе в 1788 году после наводнения две трети населения были обездолены; в Париже в 1791 году сто тысяч семей числились неимущими.35 «В Париже, — писал Мерсье в 1785 году, — [простые] люди слабы, бледны, уменьшительны, низкорослы и, по-видимому, представляют собой отдельный класс от других классов в государстве».36

Вопреки запретам рабочие создавали профсоюзы и устраивали забастовки. В 1774 году шелкоделы Лиона бросили работу, утверждая, что стоимость жизни растет гораздо быстрее, чем зарплата, и что нерегулируемые законы спроса и предложения доводят рабочих до уровня простого пропитания. Работодатели, имея богатые кладовые, ждали, что голод заставит бастующих смириться. Разочарованные, многие рабочие уезжали из Лиона в другие города, даже в Швейцарию или Италию; их останавливали на границе и силой возвращали в свои дома. Рабочие подняли восстание, захватили муниципальные учреждения и установили в