Царь Федор Алексеевич, старший брат Петра Великого - Андрей Петрович Богданов

Служба представителей московского списка под началом человека, в него не входившего (пусть даже генерала), считалась для дворян унизительной, а получение выходцем из «низов» звания московского дворянина, стольника, думного дворянина, окольничего и наконец боярина нарушало систему «мест» московских фамилий. Даже представители знатнейших родов должны были постоянно следить, чтобы не оказаться на службе ниже того, под которым его родственники никогда не ходили, и тем самым не «утянуть» высоту своих традиционных прав. Поэтому московским дворянам приходилось частенько отказываться от выгодных и престижных поручений и назначений, скандалить на светских и духовных церемониях: вызвать царский гнев и даже быть выгнанным в шею было не так страшно, как унизить род.

Федор Алексеевич и его Дума свято исповедовали родовой принцип (особенно активно реализуя его в поместно-вотчинном законодательстве). Так, уже 23 февраля 1676 года государь указал и бояре приговорили, что за службу отцов, погибших на русско-польской войне (с 1654 года), землями в вотчину безусловно должны жаловаться дети (№ 631). В то же время само дворянство, из различных соображений нередко посылавшее на службу сына вместо отца, племянника вместо дяди или брата за брата, просило изменить указ Алексея Михайловича и жаловать за службу действительно служивших, а не их родственников. 20 марта 1677 года государь и бояре удовлетворили эти прошения частично: при желании родственников, записанных в службу, но не бывших на ней, жалованье получали они, а не действительно служившие (№ 684).

В том же месяце марте, 12-го числа, Федор Алексеевич именным указом повелел московским дворянам и жильцам, записанным в эти чины из городовых дворян с 1670–1671 годов, нести военную службу с теми городами, откуда они попали в московский список: надо полагать, имелись в виду воеводские разрядные (регулярные) полки. Это охватывало регулярной военной службой изрядное число лиц государева двора (что стало особенно ясно после военно-окружной реформы). Но прямо покуситься на привилегии московского дворянства государь не отважился: было объявлено, что в городовых (более низких по чину) списках эти лица значиться не будут, то есть свой статус не уронят (№ 683).

Не только служить в регулярстве, но вообще служить московское дворянство приходилось заставлять. 15 января 1679 года Федор Алексеевич велел объявить с Постельного крыльца стольникам, стряпчим, московским дворянам и жильцам: ему «ведомо», что у них по домам живет немало способных к службе детей и братьев, племянников и свойственников. Всех их государь повелевал представить в чины и записать в полковую службу, угрожая уклоняющимся, что они совсем не получат чинов, а то и будут написаны «с городами» (№ 747). К 17 марта бояре нашли способ привлечь таких дворян на службу: приговорили, что поместья будут закреплены за отставными дворянами только в том случае, если их дети состоят в службе или они сами вновь начнут служить (№ 754). Речь в первую очередь шла о военной службе, но для московского дворянства она обычно оказывалась парадной и смыкалась с придворным церемониалом, который требовал демонстрировать роскошь и величие государева двора.

Федор Алексеевич не одобрял театр, но уделял театрализованным придворным действам большое внимание и неукоснительно следил за выполнением придворными актерских функций. Церемонии действительно производили большое впечатление на народ, заблаговременно предупрежденный глашатаями и собиравшийся посмотреть на них огромными толпами, а также на иностранных гостей. Вот, например, как описывал встречу польского посольства под Москвой его участник Бернгард Таннер. Взору приезжих представилось «блестящее войско… в разноцветном одеянии, со множеством труб и литавр». Младшие придворные — жильцы — составляли «новый, невиданный дотоле отряд воинов. Цвет длинных красных одеяний был на всех одинаков; сидели они верхом на белых конях, а к плечам у них были прилажены крылья, поднимавшиеся над головой и красиво расписанные; в руках — длинные пики, к концу коих было приделано золотое изображение крылатого дракона, вертевшееся на ветру. Отряд казался ангельским легионом. Кто не подивился бы на такое чудное зрелище, того по справедливости я счел бы слепым и среди цветущего сада!»

О появившихся следом царских стольниках Таннер рассказывает: «Сознаюсь, что мне не под силу описать как следует убранство их, разнообразие одеяний и прочее великолепие этой вереницы — необычайную их пышность, красу и блеск можно разве вообразить!.. На них ловко сидели красные полукафтанья, а другие, вроде плаща, были накинуты на шею, мастерски вышитые, подбитые соболем; они называют их ферязями. На каждой ферязи на груди по обе стороны виднелись розы из крупных жемчужин, серебра и золота. Они носили эти ферязи, отвернув их у правого локтя и забросив за спину. Блиставшие на солнце каменьями, золотом и серебром шапки придавали еще больше красы этой веренице».

Кони были украшены толстыми золотыми и серебряными цепями, бряцавшими, когда всадники их горячили; особый звон издавали также конские наколенники и подковы с цепочками. Пересев на свежих коней «в еще более пышной сбруе», всадники эти «начали — удивительно сказать! — не касаясь земли, перескакивать с одного седла на другое, выказывая такую ловкость, что все в изумлении залюбовались на их искусство».

Последовавший далее торжественный прием, как и все такого рода протокольные мероприятия, был тщательно продуман, вплоть до деталей царского облачения{241}. Еще готовясь к венчанию на царство 18 июня 1676 года, Федор Алексеевич проявил большое участие в уточнении деталей этой традиционной церемонии. Помимо серьезных изменений в чине венчания царь позаботился приставить более пышную свиту у скипетра, державы и прочих инсигний (дьяков и дворян в золотой одежде), снять слова «в холопстве» из объявления о сборе на Ивановской площади «иноземцев, которые ему, великому государю, служат в холопстве», и дать строгие распоряжения охране.

Стрельцам было указано «людей боярских и иных мелких чинов отнюдь никого не пускать» на Красное крыльцо и в дворцовые переходы, чтоб никто не толпился и не заступал путь главным участникам действа. Так же следовало заблаговременно «выслать из церкви (Успенского собора. — Авт.) народ, незнатных людей, и очистить» место, «чтобы золотчикам было где стать и от множества народа тесноты великой не было». Стряпчим, дьякам и гостям государь еще 16 июня повелел явиться на венчание в золотых одеяниях — нарушителей следовало гнать с Постельного крыльца, от Садовых дверей и проходных сеней перед Золотой палатой в темный закуток между Столовой и Сборной палатами{242}.

Распоряжения, как должны выглядеть и вести себя «золотчики»{243}, делались в царствование Федора Алексеевича беспрерывно, а 19 декабря 1680 года государь издал сводный указ о торжественной одежде придворных