Хроники и документы времен Столетней войны - Коллектив авторов

готовится к войне с ним и хочет отнять у него престол. Поэтому он очень обрадовался, когда узнал, что король Шотландии собственной персоной прибыл к нему со своей женой-королевой и весьма малочисленной свитой. Король Франции очень благожелательно выслушал гостя, пышно его попотчевал и предложил ему свои замки и денежные средства для вольготного житья, но только с тем условием, что он не станет заключать никаких договоров и мирных соглашений с королем Англии без его дозволения. Юный король с большой признательностью принял предложение короля Франции и пообещал ему то, о чем он просил. Королю Франции казалось, что это будет большим подспорьем для него и немалой помехой для короля Англии. Ведь если бы шотландцы отвлекли англичан на себя и очень сильно связали их войной, то те уже не смогли бы даже в небольшом количестве отправиться за море, а королю Эдуарду пришлось бы вернуться назад, чтобы спасать и защищать свое собственное королевство. Ради осуществления этого замысла король Филипп удержал подле себя юного короля и королеву Шотландии и долгое время оказывал им гостеприимство, следя, чтобы они ни в чем не знали нужды.

Уже в скором времени он отправил знатных послов к тем сеньорам и баронам, которые сражались в Шотландии с гарнизонами английского короля. Послы предложили им большую поддержку и помощь, но с тем условием, чтобы они не заключали с англичанами ни мира, ни перемирия, если на то не будет желания и согласия короля Франции, а также самого короля Шотландии, который находился при французском дворе и уже связал себя таким обязательством. Шотландские сеньоры очень обрадовались вестям, пришедшим от их государя, короля Дэвида, и предложениям французского короля, обещавшего им большую помощь[301]. Посовещавшись, они дружно утвердили этот договор, а затем стали воевать с англичанами еще более яростно, нежели прежде. Когда благородный король Англии получил весть об этом, то велел увеличить свои гарнизоны в Шотландии и послать большое количество латников на границу. Однако теперь я прерву свой рассказ о шотландских делах и вернусь к прежней теме.

Глава 30

О том, как император через маркграфа Юлихского уполномочил короля Эдуарда исполнять должность его викария и наместника

После завершения вышеописанного совещания все сеньоры разъехались по своим краям, а благородный король Эдуард направился в Лувен и велел приготовить замок, чтобы в нем можно было перезимовать. Он также дал знать своей жене, что если она пожелает приехать к нему из-за моря, ему это будет весьма приятно, ибо он не сможет побывать в Англии в течение ближайшего года. Кроме того, он отослал большое количество своих рыцарей охранять земли Англии, и, прежде всего, те, которые граничили с Шотландией. Тем временем другие англичане, оставшиеся по сю сторону моря, рассеялись по землям Фландрии, Брабанта и Эно.

Маркграф Юлихский со всеми своими спутниками вернулся от императора примерно ко дню Всех Святых и объявил благородному королю Эдуарду, что, по его мнению, он хорошо справился с поручением[302]. Поэтому пусть король соберет всех остальных сеньоров-союзников ко дню Святого Мартина либо в Мехельне, либо в Лувене, либо в Диете, дабы они услышали, с чем он приехал от императора. Очень обрадованный этой новостью, благородный король посовещался с герцогом Брабантским, своим кузеном. Тот согласился с датой собрания, но решительно выступил против того, чтобы оно проходило в его землях, ибо он по-прежнему всячески стремился скрыть свои враждебные замыслы от короля Франции. Он также отказался ехать и в Утрехт[303], где собрание было бы удобно провести для всех, но пожелал, чтобы его устроили в Херке — одном городе, находившемся поблизости от его владений в графстве Лоосском. Благородный король зашел в своем предприятии уже столь далеко, что стремился осуществить его во что бы то ни стало. Поэтому он был вынужден потакать всем прихотям герцога, своего кузена, и согласился, чтобы собрание было устроено в Херке[304]. Затем он разослал приглашения всем своим союзникам, и они дружно явились туда ко дню Святого Мартина[305].

Знайте, что, когда они все собрались, город оказался переполнен сеньорами, рыцарями, оруженосцами и прочими людьми самого разного чина-звания. Городской рынок, где обычно продавали мясо, хлеб и другие товары, был весь увешан красивыми тканями, словно королевский покой. Короля с короной на голове усадили одним футом выше, чем всех остальных, и престолом ему послужила скамья, на которой один мясник обычно резал и продавал свое мясо. Еще никогда этот рынок не удостаивался такой великой чести!

Там перед всем народом и сеньорами были зачитаны грамоты императора, коими он назначал благородного короля Эдуарда, государя Английского, своим викарием и наместником и наделял его полномочием вершить суд над каждым от его имени; и повелевал всем князьям и всем своим подданным, чтобы они повиновались его викарию как ему самому и принесли ему клятву верности как императорскому викарию. Когда эта грамота была зачитана, каждый сеньор поклялся под присягой, что будет повиноваться королю Эдуарду как императорскому викарию. Сразу после этого к нему, словно бы как к императору, обратились разные тяжущиеся стороны, и он их рассудил. И был там заново принят и утвержден один указ, который гласил, что если какой-нибудь сеньор пожелает напасть на другого и нанести ему урон, то он должен надлежащим образом послать ему вызов за три дня до своего нападения. Этот указ и статут всем показался вполне разумным, но я не знаю, везде ли он потом соблюдался.

Когда все вышесказанное было сделано, сеньоры разъехались, клятвенно пообещав, что через три недели после дня Святого Иоанна[306] они все будут готовы идти осаждать город К амбре, который, будучи имперским владением, принял сторону короля Франции. Итак, сеньоры разъехались, а благородный король Эдуард, теперь уже императорский викарий, вернулся к госпоже королеве, которая недавно прибыла в Лувен в сопровождении большого количества знати, хотя я и забыл упомянуть об этом раньше, увлеченный рассказом. Они очень почетно жили со своим двором в Лувене всю зиму; и король велел начеканить в Антверпене большое количество золотой и серебряной монеты; и распорядился отчеканить экю с орлом или именем императора, схожие с экю, которые чеканились королем Франции и были тогда в большом ходу, да и теперь тоже.

Между тем герцог Брабантский все еще не бросил играть в прятки, несмотря на то, что его двуличие уже бросалось в глаза и стало предметом широкого обсуждения. Он постоянно отправлял послов к королю Франции, чтобы уверить его