«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

Если первые три военных займа стали своего рода экспериментами, отражением поиска оптимальных для периода войны эмиссионно-технических характеристик кредитных операций государства и стратегии их размещения, то выпущенный в октябре 1915 г. четвертый заем был, по сути, результатом этих изысканий. Его главная особенность заключалась в том, что, в отличие от всех предыдущих правительственных займов, он был ориентирован не только на банки и крупных держателей, но и на массовую, широкую по своей социальной базе публичную подписку. Стремление привлечь к займу «мелкие капиталы» и существенно поднять размеры публичной подписки наложило отпечаток на его эмиссионные характеристики, условия реализации и даже на официальное название – впервые в нем фигурировало слово «военный». Последнее, как подчеркивалось в официальной печати, должно было придать участию в подписке смысл «патриотического шага», «исполнения долга перед Родиной»[142].

С целью популяризации займа массовыми тиражами были выпущены афиша «Что нужно знать о военном займе 1915 г.», агитационная брошюра «Военный заем 1915 г.», а также отпечатан специальный плакат. Он содержал выразительное, подчиненное единой политической идее изображение молодого рабочего, вытачивающего на станке снаряды, и призыв: «Патриотично и выгодно! Покупайте военный 5 */2 % заем». Исключительно важное значение в деле «демократизации» займа придавало Министерство финансов участию 3 тыс. учреждений мелкого кредита, впервые привлекаемых к подписке.

Несмотря на рост объема публичной подписки, достигшей 340 млн руб., правительству так и не удалось привлечь к ней широкие слои населения и, главное, крестьянство. По признанию самого П.Л. Барка, удалось реально разместить лишь около 800 млн руб., так как к окончанию подписной кампании у коммерческих банков, входивших в синдикат и взявших на себя 600 млн руб., оставалось на руках более 200 миллионов. В дальнейшем вся эта сумма была отчасти отдана банкам по более низкому курсу, отчасти списана на счета государственных кредитно-финансовых учреждений.

Таким образом, большая часть облигаций четвертого военного займа, как, впрочем, и всех остальных, оказалась сосредоточенной в руках крупной буржуазии. Участие ее капиталов по-прежнему оставалось решающим условием успеха внутренних кредитных операций царского правительства.

1916 г. был ознаменован выпуском в феврале и октябре очередных двух военных займов на 2 и 3 млрд руб. соответственно. Официально подписка на пятый военный заем начиналась 15 марта и должна была закончиться 22 апреля. На деле же из-за огромного размера реализуемой суммы и недостаточной подписной активности кампания продолжалась вплоть до середины июня. Аналогичная картина наблюдалась и при проведении следующего займа. Открытая 1 ноября сроком на два месяца, подписка фактически продлилась вплоть до Февральской революции. Задолго до опубликования указа Николая II о выпуске пятого военного займа, получившего несколько позже полуофициальное название «Заем Победы», Министерство финансов развернуло массированную пропагандистскую кампанию в печати. По примеру союзников к популяризации займов был привлечен и кинематограф. В марте 1916 г. фирмой «Русская лента В.С. Глаголин и К°» по заказу Министерства финансов были отсняты две «кинематографические пьесы» пропагандистского характера – «Заветная кубышка» и «Все для войны». Рекомендуя губернаторам и градоначальникам лично содействовать организации широкого показа этих кинолент, директор Департамента полиции генерал-майор Е.К. Климович сообщал, что ввиду «исключительных целей» Синод дал разрешение на их «повсеместное демонстрирование» даже в последнюю неделю великого поста. Позже, к концу года, число подобных кинолент существенно возросло, причем их создание было налажено даже на периферии[143].

Пропаганда займов 1916 г. велась также с помощью воззваний и обращений, авторами которых были видные политики, общественные деятели, военачальники, руководители различных ведомств и учреждений, губернаторы и т. д. В конце февраля с воззванием, обращенным к многонациональному населению Кавказа, выступил наместник, великий князь Николай Николаевич. По сообщениям прессы, отпечатанное на русском и «туземных языках», это воззвание якобы немало способствовало успеху подписки на Кавказе. Почти сразу после вступления в конце марта 1916 г. в должность командующего Юго-Западным фронтом с пространным обращением на эту же тему выступил А.А. Брусилов. Широкое распространение в тылу и на фронте имело и обращение к «русским людям» начальника штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеева. По рекомендации Министерства внутренних дел накануне выпуска шестого займа со специальным воззванием к мусульманскому населению обратилось руководство магометанского духовенства. С соответствующим обращением выступил и лидер ламаистов Доше Доржиев.

Важное значение в ходе пропаганды займов придавалось плакатам. По данным отчета Государственного банка, в 1916 г. было выпущено более двух миллионов красочных плакатов и свыше 10 млн экземпляров популярных брошюр, в том числе на «местных языках» империи. Кроме того, по сюжетам плакатов в конце года Главное управление почт и телеграфов отпечатало 1 млн почтовых карточек и значительное количество марок-виньеток.

Немало усилий прилагалось для привлечения к подписке на займы крестьянских масс. «С прекращением продажи питей, с выгодной реализацией урожаев последних лет и вообще с притоком в деревню крупных сумм по реквизициям, по военным поставкам и по выдаче пайков, можно с уверенностью сказать, – подчеркивалось в одном из подписанных П.Л. Барком циркуляров, – что сумма сбережений, а вместе с тем и непроизводительно лежащих бумажных денежных знаков, возросла в сельской России до очень крупных размеров, исчисляемых не десятками, не сотнями миллионов, а миллиардами рублей»[144].

С января 1916 г. Министерство финансов привлекало к проведению пропагандистских акций сельских учителей, обещая им «особое вознаграждение». То же делал и Синод. Согласно его предписанию, духовенству, особенно сельскому, а также учителям церковно-приходских школ ставилось в обязанность «всемерно способствовать ознакомлению народа с целями, важностью и выгодностью» подписки на военные займы. Вести пропаганду среди жителей деревни должны были и земские начальники, служащие казенных палат, уездных раскладочных присутствий, почтово-телеграфного ведомства. Наибольшую активность проявляло Управление по делам мелкого кредита и подведомственные ему структуры на местах. Объяснялось это тем, что по распоряжению министра финансов на них была возложена основная работа по популяризации займов и проведению подписки в сельской местности.

Именно при губернских (областных) комитетах по делам мелкого кредита, подчинявшихся непосредственно губернаторам (начальникам областей), в сентябре – октябре 1916 г. во многих регионах империи (Киев, Ростов, Симферополь, Рязань, Тамбов, Воронеж, Саратов, Самара, Казань, Вятка, Красноярск, Иркутск, Чита и т. д.), согласно указаниям министра внутренних дел А.А. Хвостова и его преемника А.Д. Протопопова, были образованы специальные Совещания (особые заседания), занимавшиеся объединением усилий государственных учреждений, должностных лиц и «местных деятелей» по популяризации и размещению военного займа. Совещания должны были придать этой совместной деятельности «надлежащее направление». «Особенно важно» было, как подчеркивалось в одном из министерских циркуляров, «привлечение к подписке на предстоящий заем сельского населения». В целях «демократизации» подписки Управление по делам мелкого кредита в последние