Столетняя война за Палестину - Рашид Халиди

уполномочен лишь выразить благодарность от имени правительства за обеспечение безопасности американских учреждений. Соединенные Штаты так и не предложили политического воздаяния за услуги, на которое, по-видимому, рассчитывало палестинское руководство.

* * *

В то время как американцы поддерживали контакты с ООП в Бейруте, администрация президента Джимми Картера, стараясь организовать многостороннюю ближневосточную мирную конференцию в Женеве, в октябре 1977 года выпустила совместное коммюнике с СССР. В коммюнике наконец было заявлено обо всех сторонах конфликта, в том числе упоминался «палестинский народ». Заявление Картера, сделанное несколькими месяцами раньше и призывавшее к созданию родного дома для палестинцев, свидетельствовало, что в Вашингтоне переменили тон. Однако под давлением только что избранного правительства Ликуд во главе с Менахемом Бегином в Израиле и президента Египта Анвара Садата американская администрация вскоре отказалась от своего стремления к всеобъемлющему урегулированию и от включения палестинцев в состав участников переговоров264. Вместо этого она начала двусторонний Кэмп-Дэвидский процесс, результатом которого стал сепаратный египетско-израильский мирный договор 1979 года.

Этот процесс был специально разработан Бегином, чтобы выключить ООП из игры, запустить беспрепятственную колонизацию оккупированных территорий, занятых в 1967 году, и отложить решение палестинского вопроса – как выяснилось, более чем на десять лет. Хотя Садат и американские официальные лица поначалу вяло возражали против подобного замораживания палестинского вопроса, важность решения которого Картер подчеркивал в самом начале своего президентства, в конце концов они уступили. Для Садата договор возвращал Синайский полуостров Египту. Для Бегина односторонний мир с Египтом укреплял контроль Израиля над остальными оккупированными территориями и окончательно выводил Египет из арабо-израильского конфликта. Для Соединенных Штатов договор завершил переход Египта из советского в американский лагерь, лишив остроты наиболее опасные аспекты конфликта сверхдержав на Ближнем Востоке.

Учитывая жизненную важность этих национальных целей для всех трех сторон, Бегину было позволено продиктовать условия в отношении Палестины в Кэмп-Дэвиде и в мирном договоре 1979 года265. Руководство ООП прекрасно это понимало, и последующие стадии непрямого взаимодействия с правительством Соединенных Штатов отражали растущее ожесточение палестинцев. Они видели, что стремление ООП к сотрудничеству в Ливане, так и оставшись безответным, на деле обернулось дальнейшей изоляцией организации со стороны США и их израильского союзника.

Хотя при Картере Соединенные Штаты были близки к тому, чтобы поддержать национальные права палестинцев и их участие в переговорах, две стороны оказались как никогда далеки друг от друга. Кэмп-Дэвид и израильско-египетский мирный договор ознаменовали собой согласие США с отрицанием Израилем прав палестинцев в самой крайней форме, и это согласие было закреплено администрацией Рональда Рейгана. Бегин и его преемники в Ликуде – Ицхак Шамир, Ариэль Шарон, а затем Биньямин Нетаньяху – были непримиримыми противниками палестинской государственности, суверенитета или контроля палестинцев над оккупированными Западным берегом и Восточным Иерусалимом. Унаследовав идеологию Зеэва Жаботинского, они считали, что вся Палестина принадлежит только еврейскому народу и что палестинского народа, как и его национальных прав, не существует. В крайнем случае для «местных арабов» допускалась автономия, но ее субъектом были бы только люди, но не территория. Сионисты не скрывали, что их цель – превратить в Эрец-Исраэль всю Палестину.

Заключив договор с Египтом, Бегин позаботился о том, чтобы реализации концепции Ликуда ничто не могло помешать. Ловко заложенный им фундамент, с которым согласились Соединенные Штаты, стал основой всех последующих событий266. Все будущие переговоры ограничивались условиями самоуправления в течение бесконечного промежуточного периода и исключали любые обсуждения суверенитета, государственности, Иерусалима, судьбы беженцев и юрисдикции над землей, водой и воздушным пространством Палестины. Тем временем Израиль приступил к усиленной колонизации оккупированных территорий. Несмотря на периодические несмелые протесты американцев и египтян, условия, навязанные Бегином, установили потолок того, о чем палестинцам было позволено договариваться.

После заключения мирного договора 1979 года условия жизни палестинцев стали еще хуже. Ливанская война обратила значительную часть страны в руины, истощив население и ослабив ООП. На разных этапах войны ООП сталкивалась с израильской, сирийской и ливанской армиями, а также с ливанскими ополченцами, которых тайно поддерживало множество государств, в том числе Израиль, США, Иран и Саудовская Аравия. Тем не менее даже после израильского вторжение 1978 года – операции «Литани», в результате которой южная часть Ливана оказалась под контролем марионеточной армии Южного Ливана, – ООП все еще держалась. Более того, она оставалась главной силой в значительной части Ливана, которая не находилась в руках иностранных армий или их марионеток, включая Западный Бейрут, Триполи, Сидон, горы Шуф и бо́льшую часть юга страны. Вытеснить ООП без еще одной военной кампании не представлялось возможным, и в 1982 году американский госсекретарь генерал Александр Хейг поддержал планы Ариэля Шарона покончить с организацией, а вместе с ней и с палестинским национализмом.

4. Четвертое объявление войны, 1982 год

Воспрещается атаковать или бомбардировать каким бы то ни было способом незащищенные города, селения, жилища или строения.

Статья 25 Приложения к Гаагской конвенции от 29 июля 1899 года 267

Вы боитесь сообщать нашим читателям и тем, кто может выразить вам недовольство, что израильтяне позволяют себе без разбора обстреливать целые города.

Выступление начальника корреспондентского пункта «Нью-Йорк таймс» в Бейруте Томаса Фридмана перед редакторами268

К 1982 году бейрутцы пережили много лет войны. Они привыкли к грохоту взрывов и научились различать типы боеприпасов на слух. 4 июня 1982 года, в пятницу, я был на заседании приемной комиссии в Американском университете Бейрута, где преподавал последние шесть лет. Конец недели не обещал быть особенным. Внезапно мы услышали вдалеке громоподобные разрывы нескольких 2000-фунтовых бомб. Мы быстро осознали серьезность обстановки и немедленно прервали заседание. Эта воздушная бомбардировка стала первым залпом израильского вторжения 1982 года в Ливан, направленного против ООП. Все в стране давно его ожидали, большинство – со страхом.

Две наши дочери, Ламия возрастом пяти с половиной лет и Дима, которой почти исполнилось три года, ходили в детский сад и ясли в разных местах. Под аккомпанемент рева пикирующих сверхзвуковых самолетов (одного из самых страшных звуков на свете) я бросился к машине, чтобы забрать девочек домой. В тот день все ехали в бесшабашно-наплевательской манере, характерной для вспышек боевых действий в Бейруте, то есть чуть более безоглядно, чем обычно.

Моя жена Мона, находившаяся тогда на четвертом месяце беременности, работала главным редактором англоязычной программы WAFA, агентства новостей ООП. Насколько я мог судить, колоссальные взрывы, сотрясавшие ливанскую столицу, гремели, по-видимому, в перенаселенном районе Западного Бейрута Фахани, то есть всего в нескольких