Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты

Конечно, талантов никогда не бывает много. Мы видели, что даже Наполеону не хватало талантливых сподвижников. В России нехватка честных, умных, образованных людей ощущалась всегда особенно остро.

К тому же, как ни грустно, но объективности ради надо признать, что степень развитости, свободомыслия, широкой образованности и главное – самостоятельности мышления была здесь ниже, чем в центральной и Западной Европе.

Огромная заслуга в воспитании и взращивании российских талантов принадлежит императрице Екатерине Великой. Находить выдающиеся личности, давать им возможность реализовывать свои таланты на благо Отечества – это делала она с поистине царским блеском! Орловы, Потемкин, Румянцевы, Безбородко, Волконские, Долгорукие, Панины, Суворов (это далеко не полный список) – вот они, гордые екатерининские орлы! При ней был заложен прочный кадровый фундамент, на основе которого мог спокойно строить свою политику ее венценосный внук Александр I. Конечно, большинство екатерининских орлов к наполеоновской эпохе сошло с государственной сцены, но не все, да и старая закваска еще оставалась, несмотря на старания взбалмошного «бедного Павла».

Успел немного повоевать хоть не с самим Наполеоном, но с его будущими маршалами великий Суворов. Он хотел сразиться и с самим Бонапартом, да не довелось. Можно только гадать, какими бы яркими были военные кампании с противостоянием двух этих военных гениев.

Михал Илларионович Кутузов, бесспорно, перешел из эпохи екатерининской в эпоху александровскую. Российская императрица лично отметила его, когда тот еще не был генералом. Вот ее слова: «Берегите мне Кутузова, он мне еще пригодится». Она лично участвовала в его жизни и судьбе. Помогала деньгами, посылала лечиться в Европу после страшного ранения в голову. Он умер, будучи генерал-фельдмаршалом, весной 1813 года на 68-м[22] году жизни, закрыв тему екатерининских орлов.

Кутузов много служил и воевал под командой Александра Васильевича Суворова. Учиться он умел (а впоследствии и учить), и суворовские примеры ведения сражений и кампаний усвоил прекрасно, сильно обогатив свой боевой опыт. Хотя трудно представить себе двух более разных по своему полководческому почерку и темпераменту генералов. Кутузов умел учиться у всех, но воевал всегда по-своему. Может быть, без большого блеска, но зато всегда с результатом.

В советское время Кутузова сильно превозносили, и такое возвеличивание некоторым историкам казалось чрезмерным. В сегодняшней «демократической» России маятник качнулся в обратную сторону: ему стали отказывать и в воинских, и в человеческих достоинствах. Лукавый византиец[23], царедворец, кофе Зубову в постель лично подавал. Коварный интриган[24]. Обласкан чинами и наградами ни за что: воевать не умел, побед в сражениях не одерживал. Оба варианта не дают полноты в описании личности Кутузова.

Воевать умел, побеждать умел. Разбил турок в 1791 году при Бабадаге (хотя это было не самое крупное и не самое известное сражение). Разбил турок в сражении при Рущуке. Если победа непосредственно в сражении и не была очень яркой, то Рущукская операция, частью которой являлось это сражение, была проведена блестяще и вошла во все учебники по военному искусству. Она привела к победе в кампании и к заключению выгодного для России мирного договора с Турцией. Никто в те времена не был способен на что-либо подобное. Говорят, Кутузов не столько выигрывал сражения, сколько кампании. Это правда – кровь солдатскую проливать не любил, а результата всегда добивался.

Не только сам умел воевать, но и учил этому других. В 1812 году Кутузов был начальников петербургского ополчения. К подготовке ратников он отнесся самым серьезным образом. Обучение, по понятным причинам, проходило на скорую руку. Однако ополченцы северной столицы воевали и в Отечественной войне, и в заграничных походах почти наравне с профессиональными солдатами, в отличие от ополченцев из других мест России, не прошедших кутузовской школы.

Кажется, Кутузов не имел ничего против репутации хитрого лиса. Когда один из современников задал ему после назначения главнокомандующим 1-й и 2-й Западными армиями вопрос: «Неужели вы надеетесь разбить самого Наполеона?», полководец ответил: «Помилуйте, разбить не надеюсь, а вот обмануть рассчитываю». И обманул, то есть обыграл стратегически в проведении кампании 1812 года. По поверхностной видимости, ничего особенного не предпринял. После того как оставил Москву, занял фланговую позицию и стал ждать холодов и подкреплений. Без помпы и фанатизма. Никто из военачальников ничего подобного не предлагал. Багратион хотел идти вперед и бить неприятеля, где бы он ни встретился, Барклай считал, что надо отступать до Волги, к Нижнему Новгороду. Зато когда план Кутузова начал «работать», стали появляться соавторы, которые якобы прежде Кутузова придумали этот план.

В чем только ни обвиняли злопыхатели Кутузова! Доходило порой до абсурда – его, отлично образованного, знающего несколько иностранных языков, обвиняли в безграмотности, неумении и нежелании писать и читать. Да, Кутузову было тяжело читать и писать – годы и раны (страшные раны, после которых – чудо, что он вообще мог видеть) брали свое. Военные теоретики прошлых эпох, в частности Мориц Саксонский, немало писали о качествах, важных для полководца. Выделялись ум, характер, здоровье.

С умом и характером у российского полководца все было в порядке. Но к войне 1812 года физическое самочувствие Михаила Илларионовича оставляло желать лучшего. Читая его переписку, замечаешь, что перемена произошла около 1811 года. Правда, сил хватило и на отличное завершение миссии в Молдавской армии, и на 1812 год, но это были уже последние силы. Жизнь солдата, даже если солдат вырос до генерала, трудная и опасная, она без остатка забирает и силы, и здоровье. Мы часто про это забываем.

Весьма интересной фигурой в сонме военачальников александровской эпохи был генерал Беннигсен. К 1812 году только он да Кутузов имели опыт самостоятельного противостояния Наполеону в кампаниях и сражениях. Леонтий Леонтиевич Беннигсен был профессиональным военным, происходил из семьи ганноверских баронов, на русской службе находился с 1773 года. Участвует в русско-турецких войнах, в боевых действиях против Персии, польских повстанцев. По возрасту – ровесник Кутузова, однако к 1812 году сохранил заметно больше здоровья и энергии. Дедушкой, как Кутузова, его называть никому в голову не приходило.

То, что он достойно противостоял Наполеону в Прейсиш-Эйлауском сражении, ставило его на голову выше прочих русских генералов, которые все-таки явно робели перед авторитетом корсиканского военного гения. Беннигсен был смел, решителен и не страдал комплексом неполноценности, скорее наоборот. Он считал, что только он один может на равных противостоять Наполеону. Несмотря на удачно проведенное Эйлауское сражение, кампанию 1806–1807 годов Беннигсен проиграл и отступил из Польши, на территории которой проходили боевые действия, в пределы России, что вызвало в правящих кругах и обществе большую тревогу: впервые за многие годы неприятель стоял на пороге российской земли.

Тогда первый раз было созвано ополчение, не принявшее, впрочем, участия в боевых действиях, поскольку довольно быстро был заключен Тильзитский мир. Современникам эта кампания запомнилась полным пренебрежением Беннигсена к нуждам армии. Интендантское воровство процветало, русские солдаты несли свой ратный труд голодными, холодными и оборванными до крайности, в армии распространились бродяжничество и мародерство.

После проигранной войны император Александр Беннигсену должности не давал, однако к началу Отечественной войны держал при себе как советчика. После отъезда императора из армии в начале июля Беннигсен оставался при армии совсем уже непонятно в каком качестве. Но поскольку он своих амбиций в карман не прятал и давал понять, «кто здесь самый умный», то военный министр и командующий Первой Западной армией генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай де Толли постарался от него избавиться. Однако вопрос был щепетильный: нынешний министр сухопутных сил много служил под началом Беннигсена и был всего генерал-майором, когда тот уже давно был генералом от кавалерии[25]. Беннигсен слишком привык видеть в Барклае своего подчиненного. Поэтому неудивительны были такие сцены в ходе войны, как эта, описанная Д. П. Бутурлиным. Дело было на одном из военных советов уже после того, как Москву оставили:

«…В таком случае, – возразил Барклай, – отступим еще далее».

До этого времени совещание происходило с большим спокойствием и вполне благопристойно, но предложение Барклая раздражило Беннигсена; в порыве гнева он вскочил со своего стула и стал прохаживаться по комнате своими длинными ногами, плюя, как никогда, и постоянно повторяя: «Еще отступать, всегда отступать; хорошо известно, что господин Барклай очень любит отступления».