Время в средневековом городе - Коллектив авторов

с участниками судебного процесса, ни с адвокатами, ибо о таком сказано – «слишком большие вольности порождают великое зло» (trop grande familiarité engendre grand mal). Как следствие, тут появлялось раздолье для всевозможных нарушений: согласно свидетельству того же секретаря Никола де Бая, в июне 1404 г. разразился скандал в Парламенте из-за того, что в этом буфете судьи не только засиживались подолгу, постоянно ели и пили, но и вели разговоры в присутствии посторонних – адвокатов и даже тяжущихся лиц, «к бесчестию и позору суда» (in periculum et scandalum Curie)[544].

У служителей Счетной палаты нормы работы и дисциплины труда были еще более строгими. Королевскими указами им также предписывалось, придя «утром в положенный час» на службу, «постоянно и усердно работать, не отвлекаясь на другие дела и не покидая помещения до полудня», кроме как по телесной надобности или по вызову короля. Ввиду особой секретности финансового ведомства, двери палаты надлежало держать закрытыми и не впускать внутрь никого постороннего. Придя на службу, чиновникам следовало прямо приступать к проверке счетов; если счетов не было, тогда делать текущие записи и вносить исправления, и заниматься «другими полезными вещами, дабы постоянно приносить пользу королю». При этом с 1320 г. было четко прописано, какие счета надлежало проверять до обеда – как правило, ординарные доходы и расходы от бальяжей короны Франции, а также от Нормандии и Шампани, от сенешальств и от Наварры. По субботам клерки счетов обязаны были сообщать своим мэтрам, какие конкретно счета они проверили и зарегистрировали в журнале. По четвергам работал также отдельный суд Счетной палаты; впоследствии его судебные заседания проходили два раза в неделю, в среду и в субботу[545].

Несмотря на упоминавшиеся в королевских указах разнообразные нарушения и огрехи чиновников они, видимо, усердно работали. В отношении Парламента об этом свидетельствует его гигантский архив, не имеющий аналогов ни в одной стране Запада: хотя он, естественно, сохранился не полностью, сегодня он занимает площадь в 7 км2. Ярким финалом «служебного рвения» чиновников верховного суда стал момент ликвидации Парламента: в разгар Французской революции, когда крах монархии и ее институтов был предрешен, верховный суд 14 октября 1790 г. проводил заседание, а назавтра, 15 октября его двери были закрыты, архив опечатан и он стал достоянием истории. Архивы Канцелярии сохранились плохо, особенно из-за принятой во Франции практики хранить их у секретарей дома, в личном пользовании. Ученым удается лишь весьма приблизительно установить объем работы секретарей французской канцелярии – по расходованию воска на запечатывание указов. Согласно этим подсчетам, «именем короля» уже в начале XIV в. составлялось от 30 до 50 тысяч актов в год; по другим данным, к концу XV в. бюро Канцелярии запечатывала по 35 тысяч писем в год, по сто в день![546]

Хотя архив Счетной палаты сгорел в 1737 г., да и хранился он небрежно, но сам объем полномочий ведомства красноречиво свидетельствует, что его служители просто головы не поднимали от работы, особенно на первых порах, до выделения Казначейства, Монетного и Налогового ведомств. Итак, Счетная палата определяла цену монеты, проверяла и утверждала все счета (королевских доходов и расходов); участвовала в делах управления королевством, присутствуя на заседаниях Королевского совета; занималась делами торговли; создавала комиссии для разбора споров о правах короны, контролировала казну, регистрировала всех чиновников на службе и выплачивала им жалованье; отправляла комиссии с ревизиями в провинции. Сохранение домена – это была полностью ее прерогатива; у нее хранились все акты, она проверяла все документы о правах (оммажи и др.). Создавая или подчиняя себе ту или иную городскую коммуну, учреждая новое превотство, король поручал организовать управление в городе именно Счетной палате. Здесь хранились деньги: сюда приносили сундуки, и их содержимое взвешивали и пересчитывали. Самые широкие права были у палаты над управлением ярмарками; купцы, особенно иноземные, судились здесь же. Здесь решались споры цехов о привилегиях. Отчеты о мерах и весах в городах поступали служителям счетов, как и сборы субсидий. Мэтры счетов также решали, кто освобождался от уплаты того или иного налога. Контроль над королевскими водами и лесами, над дворцами и отелями короля и королевы, все споры их майордомов тоже были в их ведении. К тому же, король регулярно отправлял их с миссиями и личными поручениями. И весь такой гигантский объем работы делали, в лучшие времена, 8 мэтров счетов и 11 клерков в их подчинении. Не трудно догадаться, что служители счетов были просто завалены работой и не успевали делать ее вовремя. Так, к 1314 г. оставались непроверенными счета, которые были составлены до 1303 г., когда королевская казна еще находилась в ведении тамплиеров[547].

Не случайно поэтому именно служители Счетной палаты первыми взмолились о послаблениях. В указе от 1320 г. фигурирует их просьба – поскольку «они постоянно находятся в комнате, не выходя и не отвлекаясь на свои дела, ни на дела своих друзей, каковое положение невыносимо, ибо живой человек не может так постоянно страдать и терпеть», они напоминают о старом обычае – два месяца в год им поочередно давать отдыхать, «дабы заняться своими делами и иметь немного развлечения, чтобы потом лучше и дольше служить». Жалуются они и на то, что не имеют права до полудня заняться делами своими или своих друзей, ни с кем не могут поговорить, без разрешения короля, «что слишком трудно переносить». Поскольку в этом указе от 1320 г. было точно распределено, какие счета проверять утром, а какие – после обеда, тут и прорвалась жалоба мэтров, что после обеда им трудно закончить счета, ведь «эта работа очень утомительна, и мы [стали] люди меланхоличные» (teles besoingnes sont moult ennuieuses et sont hommes melencolieus)[548].

Общая проблема всех чиновников на этом раннем этапе становления бюрократического поля власти короля Франции заключалась в том, что на практике был недостижим тот идеал служебного рвения, который предписывался королевскими указами и вырабатывался самими чиновниками ради повышения престижа и авторитета их службы. Реальные судебные дела о проступках чиновников красноречиво свидетельствуют о пропасти между этим идеалом и естественной природой человека[549].

Более того, в повседневной реальности чиновники довольно успешно находили способы отлынивать от основной работы, преследуя свои личные, часто корыстные цели. Так, в Парламенте советники предпочитали уезжать в комиссии и расследования, которые лучше оплачивались, а работать можно было спустя рукава, с чем безуспешно боролась власть. Брались они активно и за ведение дел богатых или высокопоставленных клиентов, о чем свидетельствует скандал, разразившийся на открытии сессии Парламента в 1407 г., на которой не появился ни один из