Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

23 декабря в эпицентре громкого скандала оказался знаменитый хоккейный тренер Всеволод Бобров. В качестве старшего тренера сборной клубов Москвы он в тот день должен был отправиться в поездку по США. В аэропорт Шереметьево он договорился приехать вместе с руководителем делегации Николаем Корольковым, президентом Федерации хоккея СССР. Однако тот к месту встречи по неизвестной причине опоздал, из-за чего они приехали в аэропорт чуть ли не с часовым опозданием. Все это время возмущенные задержкой вылета пассажиры (а среди них были высокопоставленные столичные чиновники и иностранцы) требовали от экипажа немедленного вылета. А летчики сначала вешали им на уши лапшу, убеждая, что самолет не может взлететь из-за технической неисправности, а когда кто-то из "высоких" пассажиров пригрозил им суровыми карами, честно признались, что ждут самого Всеволода Боброва. После этого возмущение пассажиров достигло еще большего накала. "Подумаешь, важная птица — Бобров!" — содрогался салон от возмущенных выкриков.

Забегая вперед, скажу, что командир воздушного корабля сумел в полете наверстать упущенные минуты и сумел посадить самолет в Нью-Йорке в точно назначенное время. Однако этот инцидент в тот же день попал в сводку происшествий по городу, а оттуда эта информация немедленно пошла наверх — в ЦК КПСС. У Боброва в тамошнем Отделе спорта было много недоброжелателей, которые только и ждали повода, чтобы "прищучить" знаменитого тренера. Но поскольку виновник скандала находился за пределами родного отечества, было решено отложить "разбор полетов" на потом.

Тем временем Олег Даль продолжает сниматься в телефильме "Вариант "Омега" (в Москве идут съемки в павильонах). Съемки стоят актеру много нервов: в своих "ежедневниках" Даль пишет о неготовности съемочной группы, о бедламе на съемках, о простоях, отменах. Не менее тяжело дается ему и работа в театре "Современник", где готовится к выпуску спектакль "Провинциальные анекдоты". Управление культуры восемь (!) раз приезжало на сдачу и никак не могло его принять — то одно не нравилось, то другое. Актеры играли при пустом зале для нескольких человек, а те, бывало, не досмотрев спектакль, удалялись прочь с хмурыми лицами. Кроме того, Даль срочно вводился в спектакль "Балалайкин и К", и эта срочность тоже стоила нервов актеру.

Нервной выдалась концовка декабря и для студента ВГИКа Александра Панкратова (в будущем — Черного). Во время сдачи зимней сессии, осерчав за что-то на своего преподавателя Ефима Дзигана, Панкратов не нашел ничего лучшего, как схватить декорационную ширму и запустить ее в мэтра отечественного кинематографа. К счастью, расстояние было слишком велико, да и гнев буквально застил студенту глаза, так что мэтр не пострадал. Однако скандал был таким грандиозным, что друзья по-товарищески советовали Панкратову забирать документы и уходить в другой институт, хотя бы в ГИТИС. Панкратов и сам понимал, что его уход из ВГИКа — дело предопределенное. Но ошибся. Далее послушаем его собственный рассказ:

"Я понимал сложившуюся ситуацию, но сессию продолжал сдавать. Захожу на кафедру. Сидит Ефим Львович. Здороваюсь. Он отвечает и продолжает листать зачетку. Оказывается, мою. Обращается ко мне: "Молодец. Молодец. Все сдал. Так вот, друг Панкратов, — он всегда меня так называл, — пользуясь своими званиями, регалиями, связями, я решил, что тебе, подлецу, на зимних каникулах надо отдохнуть. Вот тебе путевка в санаторий ЦК, в Вороново. Я тебе делаю подарок, лечи нервы…"

В конце декабря в ДК "Москворечье" состоялся традиционный мини-фестиваль джазовой музыки (его ежегодно проводила джазовая студия ДК). На нем впервые выступил новый коллектив — джаз-рок ансамбль "Арсенал" под управлением Алексея Козлова. По его же словам, присутствие его бэнда на фестивале было делом рискованным, поскольку публика там собиралась обычно традиционно джазовая, в большинстве своем консервативная, не принимающая рок-музыку. Но Козлов сознательно шел на раскол, поставив перед собой цель — лишившись старых поклонников, завоевать новых. И он добился своего: именно после этого фестиваля об "Арсенале" заговорили в столичных музыкальных кругах как о дерзком и новаторском джаз-рок-бэнде.

В эти же дни был приведен в исполнение смертный приговор в отношении жестокого маньяка Юрия Раевского, который в августе-октябре 1971 года держал в страхе многие города Советского Союза. Как я уже рассказывал, он совершил несколько жестоких убийств на сексуальной почве и был пойман по счастливой случайности — пытался продать пальто одной из жертв и был задержан за спекуляцию. Состоявшийся летом 73-го года суд приговорил маньяка к "вышке" — расстрелу. Раевский пытался подать апелляцию, но ее отклонили. Утром 26 декабря в камеру харьковской тюрьмы, где содержался Раевский, вошли двое надзирателей, которые отвели маньяка в подвал. Там, в специальном помещении, штатный палач привел приговор в исполнение — выстрелил маньяку в затылок.

На Киевской киностудии имени Довженко Леонид Быков закончил работу над фильмом "В бой идут одни "старики". Почти все лето он снимал натуру под Киевом и Черниговом, в сентябре-октябре в павильонах, после чего до начала декабря корпел над монтажом. 12 декабря фильм без поправок приняли на студии, а 27 декабря состоялась сдача ленты в Госкино Украины. На нее были приглашены не только высокие чины украинского кинематографа, но и те, о ком рассказывал этот фильм, — летчики-фронтовики. Одним из них был прославленный советский ас, трижды Герой Советского Союза, сбивший в 156 воздушных боях 59 фашистских самолетов, Александр Покрышкин. Лента его буквально потрясла. Когда в зале зажгли свет, от присутствующих не укрылось, что Покрышкин вытирает слезы.

В тот же день в Москве Владимир Высоцкий дал концерт в Театре кукол под руководством Сергея Образцова. Высоцкий на концерт опоздал, поэтому свое выступление начал словами: "Добрый день! Извините за небольшую задержку, но я к вам так торопился, что была встреча с милицией у меня небольшая… Но они решили почему-то, что у меня иностранные номера (Высоцкий ездил тогда на "Рено". — Ф.Р.) и что они имеют дело с человеком нерусским — и поэтому обошлись очень корректно со мной… Ничего не случилось, в общем, здоров и жив остался…"

Высоцкий слыл автомобильным лихачом и очень часто имел неприятности с гаишниками. Иногда он сам специально устраивал дорожные провокации, чтобы прихвастнуть перед кем-то из своих друзей, особенно девушками. Об одной из таких провокаций вспоминает Нина Патэ, которая в те годы была одним из организаторов концертов Высоцкого:

"Высоцкий приехал ко мне на "Рено" и сказал: "Вот теперь мы будем хулиганить". Я посмотрела на машину, а номера-то не наши! Оказывается, Володя ездил по доверенности на "Рено", а Марина — на "Жигулях": они поменялись машинами. На площади Пушкина Володя лихо развернулся в неположенном месте, и нас тормознули. Пока приближался постовой, Володя сказал: "Смотри и молчи". Подошел постовой, начал объяснять, а Володя якобы не понимает, пожимает плечами. Тот — снова объясняет, потом — что-то рисует на листочке. Володя упорно не воспринимает (иностранец ведь!). Постовой, видя, что хлопочет впустую, буркнул: "Ну ладно, езжайте дальше". И тогда Володя достал деньги и выкрикнул: "Да возьми ты свой штраф". У того буквально челюсть отвисла, а мы поспешили скрыться с глаз…"

В пятницу, 28 декабря, советский кинематограф понес тяжелую утрату: на 68-м году жизни скончался последний из выдающихся режиссеров-сказочников советского кино (первый — Александр Птушко — умер в марте) — Александр Роу. Он пришел в кино в 1930 году, начав с должности помощника режиссера. Набравшись опыта, восемь лет спустя он снял свою первую самостоятельную работу — "По щучьему велению". В ее успех не верил практически никто из коллег Роу, говорили: "Какой интерес разбираться в характере щуки, медведя, лисы и т. д. Это же неинтересно ни для вас, ни для зрителя — бросьте все это, не губите себя". В те годы модно было снимать кино о революции, врагах народа, про колхозную жизнь, а Роу все это претило, он хотел снимать сказки. И слава богу! Его первая же картина была замечательно встречена не только детской аудиторией, но и взрослыми. Этот успех вдохновил режиссера, и фильмы-сказки в его исполнении пошли одна за другой: "Василиса Прекрасная" (1940), "Конек-Горбунок" (1941), "Кащей Бессмертный" (1945), "Майская ночь, или Утопленница" (1952), "Новые похождения Кота в сапогах" (1958), "Марья-искусница" (1960), "Вечера на хуторе близ Диканьки", "Хрустальный бамшмачок" (оба — 1961), "Королевство кривых зеркал" (1963), "Морозко" (1965), "Огонь, вода и медные трубы" (1968), "Варвара-краса, длинная, коса" (1970), "Золотые рога" (1973).

По свидетельству очевидцев, у Роу практически не было врагов — его все любили за добрый нрав и мудрость. Он крайне редко повышал голос на съемочной площадке, чем грешили большинство его коллег-режиссеров. Жена Роу, Елена Георгиевна, его обожала и носилась с ним, как с ребенком. Да что жена! Был случай, когда в Роу влюбилась одна заморская принцесса. Она передала через посла, что хочет немедленно выйти за Роу замуж. Режиссер ответил, что это невозможно, что он уже женат, да и возрастом немолод. На что принцесса заметила: "Ничето, на моей родине можно иметь несколько жен, а возраст не имеет значения…" Как это ни печально, но место Роу не удалось занять никому из отечественных режиссеров: таких сказок, как он, уже никто не смог снимать.