Александр Королев - Загадки первых русских князей

То, что Ольга была крещена христианами из Моравии, объясняет и наличие в ее свите священника. Возможно, целью визита Ольги в Царьград было стремление заручиться поддержкой византийского императора в борьбе за моравское наследство. Разочарование в результатах визита, прорывающееся в рассказе Повести временных лет о том, как Ольга «переклюкала» (перехитрила) императора, свидетельствует о том, что русская княгиня не нашла понимания в Византии. В поисках союзников Ольга обратилась в конце 50-х годов X века к Оттону I. Это было не случайно. В 951–955 годах западноевропейские государи одержали решительные победы над войсками венгров и прекратили их набеги на запад. В 955 году Оттон I разгромил венгров при Лехе. Воспользовавшись этим, Константин Багрянородный в 957 году перестал выплачивать венграм ежегодную дань («дары»). Кстати, после поражения венгров при Лехе немцами и был казнен вышеупомянутый князь венгров Булчу. Именно Оттон I, как мы уже говорили, способствовал переходу Моравии, отнятой у венгров после этой победы, союзнику немцев чешскому князю Болеславу. Победа при Лехе способствовала росту авторитета Оттона I и получению им морального права именоваться императором. В этих условиях обращение к нему Ольги выглядит логичным. Однако поворот в сторону Германии оказался временным. Для Оттона I обращение русов было всего лишь способом давления на Константинополь, поэтому отправление на Русь епископа затянулось. За это время настроения в русской правящей верхушке изменились. Источники свидетельствуют о том, что Ольгу, прежде всего, волновала проблема русско-византийских отношений и Русь вновь заключила союз с Византией. Русские дружины участвовали в качестве вспомогательной военной силы в войнах Византии с арабами. Любопытно, что изгнание посланного Оттоном I Адальберта сообщения об Олеге Моравском связывают с конфликтом крещенных моравскими священниками русов с римским духовенством.

Факт переселения на Русь выходцев из Моравии, возможно, проясняет и еще один вопрос. Речь идет о проблеме происхождении прозвища самого знаменитого русского богатыря Ильи, известного как «Муромец».

Глава 8

Илья Муравленин

Богатырь Илья Муромец является самым популярным героем русского эпоса. Былин о нем сложено великое множество, хотя излагают они, во множестве вариантов, ограниченное число сюжетов. Всего их девять:

1) молодость Ильи, исцеление и получение силы;

2) освобождение Чернигова (или Смоленска) от разбойников (или вражеской орды);

3) пленение Соловья-разбойника;

4) Илья Муромец и Идолище;

5) Илья Муромец и Калин-царь;

6) поединок Ильи Муромца с сыном или дочерью;

7) три поездки Ильи Муромца;

8) ссора Ильи Муромца с князем Владимиром;

9) Илья Муромец на Соколе-корабле (Илья плавает на Соколе-корабле по Хвалынскому (Каспийскому) морю вместе со Стенькой Разиным или Ермаком, наводя страх на татар и калмыков){216}.

По этим сюжетам время действия героя и его характер определить достаточно сложно. С одной стороны, Илья Муромец — современник князя Владимира Красное Солнышко (а у этого князя в характере есть черты и Владимира Святого, и Владимира Мономаха), с другой — он воюет с татарами, с третьей — он приятель Степана Разина и сам «старый казак». В каждой былине упоминаются детали быта и вооружения, относящиеся не только к X–XIII векам, но и к XVI–XVII векам и даже к XVIII–XIX векам{217}. Можно выделить в былинах целый ряд наслоений и сюжетов как ранних, так и более поздних эпох. Поэтому определить время появления самых ранних произведений, посвященных Илье, достаточно сложно.

Еще сложнее решить, деяния какого или, правильнее, каких исторических деятелей X–XIX веков отразились в былинах о подвигах этого героя. Былины, как правило, приурочивают время действия героя ко времени князя Владимира, то есть, если проводить параллель с Владимиром Святым — к концу X — началу XI веков. Поэтому исследователи особенно XIX века предпочитали отыскивать героев-прототипов былинных персонажей в летописном повествовании о времени Владимира Святого. Сообщения же былин о войнах героя с татарами или о его дружбе с казаками считались сторонниками этого метода поздними «наслоениями» на первоначальный рассказ о похождениях героя. По совпадению имен, прототипом Добрыни Никитича считался дядя Владимира — Добрыня, а Алешу Поповича возводили к богатырю Александру Поповичу, упомянутому несколько раз в Никоновской летописи (XVI век). Правда, с Поповичем вышла промашка, так как анализ летописного текста показал, что составители Никоновской летописи использовали уже готовые былины и вносили былинных героев в летопись как исторических деятелей{218}. Осталось неясным и что делать с Ильей Муромцем, так как в летописном повествовании о X–XI веках нет деятеля с похожим именем. Не учитывалось и то, что летописи умалчивали о части известных тогда героях прошлого и настоящего (для X века — Хельгу, Олег Моравский, князья договора 944 года, «анепсий» Ольги и, вероятно, многие другие — яркий тому пример). Наконец, почему взгляды летописца должны были обязательно совпадать со взглядами сказителей былин? Ведь известно, что вкусы народа в выборе популярных исторических деятелей не всегда совпадают с выбором государства, церкви и научных работников.

Взгляд на летописи, как на своеобразный «справочник» для подбирания прототипов былинным персонажам, в корне неверен. Да и определить время действия былинных героев трудно. Почему сложение былины должно относиться к самому раннему периоду русской истории, а детали XIII–XVIII веков представляться поздними «наслоениями»? Почему сказители, наоборот, не могли отнести деятельность персонажа, например, XIII века к XI веку? Вполне могли! Отнесение же в былинах деятельности героя к «временам» Владимира Красное Солнышко весьма условно и вовсе не означает конец X — начало XI веков. Д. С. Лихачев назвал это время «эпическим временем» русских былин: «Когда бы ни слагались былины, они переносят действие в Киев, ко двору Владимира. Русские былины воспроизводят мир социальных отношений и историческую обстановку древней Руси и, как уже было отмечено в исследовательской литературе о былинах, только героев «киевского» цикла называют богатырями. Обогащаясь теми или иными новыми сюжетами, былины переводят их в отношения X в., отметают многое, что не соответствует социальной обстановке этого времени, понятой, правда, с известной долей идеализации… Новые герои принимают старые имена былинных героев. Новые исторические события героические подвиги переносятся в былинное прошлое. Былины резко отличаются от исторических песен главным образом тем, что они все повествуют об одном времени… Былины многослойны, их шлифовал народ в течение многих веков. В былинах отразились сюжеты и древнейшего эпоса, еще «до-киевского», и сюжеты последующих веков. Однако и в том и в другом случае былина становилась былиной, лишь перенеся свое действие в обстановку «эпического времени»{219}.

Исходя из этого, установить время сложения той или иной былины не представляется возможным. Правда, в случае с Ильей Муромцем мы можем быть твердо уверенными, что сказания о нем существовали уже, самое позднее, в XII веке. Дело в том, что в произведениях немецкого героического эпоса неоднократно встречается имя Ильи Русского — Ilias von Riuzen. Древнейшее упоминание о нем содержится в верхненемецкой поэме «Ортнит», записанной в 1220–1230 годы на основе устных сказаний, бытовавших в Германии в течение нескольких веков. Главный герой поэмы — молодой король Ортнит — царствует в Ломбардии в Гарде. А «король» Илья Русский (поэма называет его: «король Илья», «король из Руси», «король из дикой Руси») — дядя Ортнита по материнской линии. «По совету Ильи Ортнит решает отправиться в путешествие в Сирию, чтобы посвататься к дочери короля Махореля. Ортнит просит Илью сопровождать его в этой поездке. Илья соглашается, но на предложение Ортнита немедленно отправиться туда отвечает:

«Я хочу (пойти) на Русь», — говорит король Илья.«Прошел уже почти год с тех пор, как я был дома.Я бы с радостью увидел свой дом, свою жену, а также своих детей.Я должен увидеть тех воинов, которых тебе пообещал».

…В походе на восток Илья стоит во главе войска, Ортнит добывает себе невесту хитростью, прибегая к волшебству карлика Альбериха, который в поэме назван его отцом. Король Махорель, у которого увезли дочь, посылает в страну Ортнита дракона; в бою с ним Ортнит погибает»{220}.

Другой, нижненемецкий вариант сказания об Ортните сохранился в произведении скандинавской литературы, прозаической «Саге о Тидреке Бернском» («Тидрек-саге»), которая была записана в Норвегии около 1250 года. Сага отмечает, что составлена она «по рассказам немецких людей, а нечто по их песням, которыми подобает забавлять именитых людей, сложенным древле, тотчас после событий, о которых говорится в этой саге». «В некоторых эпизодах саги действие происходит на Руси, где правит конунг Гертнит (соответствует Ортниту в верхненемецкой поэме). Ему подчинены Русь… Польша… и Вильциналанд, столица его царства — Новгород… У конунга Гертнита три сына. Об этом рассказывается так: «У конунга Гертнита было два сына от жены, старший звался Озантрикс, младший Вальдемар, а третий сын, которого он имел от своей наложницы, назывался Ильей (Ilias), был он муж мирный и приветливый»… Об Илье далее говорится: «…посадил конунг Гертнит сына своего правителем в Греции, того, что назывался Ильей, и дал ему достоинство ярла, был он великий»{221}. «В саге отмечается, что у Ильи было два сына: «В эту пору пришли к конунгу Озантриксу в землю вилькинов два юных вождя, Гертнит и Осид (по другой рукописи — Гертнит и Гирдир), сыновья его брата Ильи, ярла греческого, племянники конунга Озантрикса»… Одному из них Гертниту, за его храбрость и ловкость конунг Озантрикс дал титул ярла и большой лен в своей стране, поставил вождем дружины, а затем отправил посланником к королю гуннов Милиасу… Та часть «Тидрек-саги», где говорится о взаимоотношениях гуннов и русских, выделяется исследователями из текста саги и носит название «саги о вильтинах». В ней рассказывается о сватовстве Озантрикса, сына Гертнита, к дочери короля гуннов Милиаса, о сватовстве другого короля гуннов — Атиллы к дочери Озантрикса Эрке, а затем о войне между гуннами и русскими. Здесь в описании сражения, которое дает конунг Владимир Атилле, говорится, что в нем участвует ярл Греции… По-видимому, это тот же Илья, хотя его имя не названо. В последующем эпизоде осады Атиллой Смоленска важную роль вновь играет брат конунга Владимира, но теперь его уже называют ярлом Ироном»{222}. Как видим, в произведении перепутаны народы разных эпох — Атилла осаждает Смоленск! Илья упоминается и в саге Битерольфа XIII века, как «Elias von Reussen»{223}.