Полибий - Всеобщая история.

Для характеристики этолян и для оценки политической способности их весьма важно, что входившие в состав их народности обнаруживали редкую среди эллинов привязанность и верность относительно преобладающего в союзе народа. В этом отношении обращает на себя внимание то обстоятельство, что на протяжении ста с лишним лет этолийская гегемония в амфиктионии и в особенности в средней Элладе не оставила по себе ни в литературе, ни в надписях следов жалоб или недовольства. Единственное историческое свидетельство о притязаниях этолян в амфиктионии находится у Полибия; оно следует за перечислением жалоб различных эллинских народов на этолян, тех жалоб, которыми мотивировано было постановление союзников начать против этолян так называемую союзническую войну. Этолянам вменяется в вину самое стремление их заведовать дельфийским святилищем, но ничего не говорится о злоупотреблениях их в амфиктионии. Между тем преобладание этолян в дельфийской амфиктионии, как мы и выше видели, было решительное. Помимо большего числа депутатов в собрании амфиктионов, этоляне посылали в Дельфы «блюстителя храма и города»; важнейшие союзные дела этоляне решали или в союзном собрании, или в собрании амфиктионов: огромное большинство голосов в этом последнем собрании принадлежало этолянам и союзникам их. Ненавистник этолян Полибий не называет в числе враждебных им эллинов ни одного из народов, входивших в этолийскую федерацию, и решение о помощи амфиктионам исходило, по всей видимости, от исключенных из амфиктионии ахеян и Филиппа, ибо из прочих союзников ни один не жалуется на преобладание этолян в союзе эллинских народов, ни один не указывает в числе поводов к войне на невыгоды этолийского преобладания в амфиктионии. Напротив, в войнах с Филиппом V, потом с римлянами локры озольские, доряне, малияне и прочие эллины, жившие в Мелите, Фивах фтиотидских, Тавмаках, Эхине, Страте, Ойниадах и мн. др., оказывали упорное сопротивление врагам этолян. Между прочим, на требование сдаться гипатяне, т.е. энианы, отвечали римскому консулу Ацилию, что без союзного постановления этолян они не сделают ничего, — ответ, с которым можно сопоставить разве указание вернейших афинских союзников в пелопоннесскую войну, платеян, на необходимость испросить решение афинян. Ни одно из поселений, собственно этолийских или впоследствии вошедших в состав Этолии, не перешло на сторону врагов этолян, неоднократные примеры чего представляет история ахейской федерации. Мало того: одна из ламийских, т.е. малийских, надписей, датированных именем этолийского стратега, наделяет званием проксена и благодетельницы ионийскую поэтессу Ирену из Смирны за то, что она сочинила несколько стихотворений во славу предков чествующих ее ламиян, а также этолян, и все их читала публично с величайшим старанием; за эту же заслугу ей и потомству ее дарованы права ламийского гражданства, приобретение недвижимости на ламийской земле, пастьбы скота, права убежища и неприкосновенности на суше и на море, в военное и мирное время и т.п. Некоторые дельфийцы и беотяне, быть может, и другие эллины, давали своим детям знаменательные имена Этолиона, Филэтола, Панэтола в то время, — о чем свидетельствуют относящиеся сюда надписи, — когда этоляне боролись уже с римлянами и македонянами за существование, а равно и по расторжении этолийского союза. К 167 г. до Р.X. относится случай, рассказанный Ливием и со всею очевидностью обнаруживающий, что даже после Персеевой войны этолийские союзники не отказывались от противодействия Риму. С целью угодить римскому консулу и одним ударом положить конец заботам сената об успокоении Этолии друзья Рима, Ликиск и Тисипп, предали в руки римских солдат 550 этолийских старейшин, составлявших союзный совет Этолии: членами этолийского совета были, как увидим ниже, выборные представители от союзных городов и селений. В этом-то собрании союзных представителей и сосредоточена была в то время сила оппозиции против завоевательных планов Рима; истребить старейшин значило очистить Этолию от врагов завоевателя. Римляне прекрасно понимали опасность, какую создавала для них организация этолийского союза, а потому одним из условий мира с побежденными этолянами в 189 г. до Р.X. они постановили, чтобы «этоляне не принимали в свой союз ни стран, ни городов, ниже людей, прежде находившихся во власти их и при консулах Луции Квинкции и Гнее Домиции или позже покоренных римлянами или вступивших в дружбу с ними». Можно сказать наверное ввиду свидетельств, но не суждений Ливия и Трога Помпея, что в союзных учреждениях этолян имелись условия, благоприятствовавшие слиянию различных эллинских и родственных эллинам народностей в единое политическое тело, в могущественную, плотную этолийскую федерацию. И в самом деле, уже к началу первой македонской войны акарнаны составляли органическую часть этолийского народа, и потому потеря их была для этолян особенно тягостна. Амфилохи были отторгнуты от этолян только после Персеевой войны, и к этому времени относится выражение Трога об этолийских городах, отрываемых от единого тела. Древнейший и величайший город Аркадии Мантинея добровольно вышел из ахейской федерации и примкнул к этолянам во второй половине III в. до Р.X.; за нею, вероятно, последовали Тегея и Орхомен. Тогда же состоялся союз между Этолией и Мессенией. Позже, чем амфилохи и акарнаны, и менее крепкими узами соединены были с Этолией Фокида и восточная, или опунтская, Локрида. Фокидяне и локры называются под своими именами в числе эллинов, сражающихся против галлов (279 г. до Р.X.). Однако в 196 г. до Р.X., по окончании так называемой второй македонской войны, Фокида и Локрида отошли к Этолии как земли, принадлежавшие ей раньше и лишь временно отторгнутые Филиппом V; они оставлены были за Этолией и по условиям навпактского мира, которым закончилась союзническая война (217 г. до Р.X.). В 205 г. до Р.X. восточные локры поименовываются в числе союзников Филиппа, но опунтяне в 197 г. на стороне этолян. В 220 г. на собрании эллинских союзников Филиппа V фокидяне жалуются на этолян за нападение на города Амбрис и Давлий. Документы фокидских городов, датированные стратегом этолян, весьма редки; чаще такого рода надписи принадлежат различным поселениям локров опунтских, именно опунтян, скарфейцев, фрониев; в надписи половины III в. до Р.X. (ол. 135) Эратон из Опунта называется этолийцем. Вообще известия Полибия и Ливия приводят к заключению, что Локрида, и особенно Фокида, настойчиво и часто не без успеха оспаривались у этолян македонянами, что лишь некоторые части этих земель, как, впрочем, и в Акарнании, предпочитали принадлежность к этолийскому союзу фактической зависимости от Македонии155*.

Еще труднее было поддерживать политическое единство аркадских городов Тегеи, Орхомена и Мантинеи с Этолией, тех пелопоннесских городов, которые, по словам Полибия, были не только союзниками этолян, но входили в состав этолийской федерации перед Клеоменовой войной (228—221 гг. до Р.X.). Понятно, почему этоляне по случаю перехода этих городов к Клеомену (227 г. до Р.X.) не обнаружили охоты взяться за оружие, и едва ли справедливо вслед за Полибием усматривать в равнодушии к судьбе этих городов один из примеров коварства и злобы этолян против ахейского союза.

В сопровождении к переводу Полибия мы не пишем полной истории этолийской федерации; нет у нас также намерения брать на себя апологию их против нападок Полибия или Ливия. Но мы сочли нужным вникнуть старательнее в свидетельства историков и надписей об этолянах, дабы уяснить себе единственное в эллинской истории явление — политической ассимиляции разнородных эллинских племен, достигнутой не только силою оружия этолян, но главным образом их политическими учреждениями и общественными нравами. Ввиду изложенных выше фактов, большею частью имеющих за себя или документальные свидетельства, или показания противников этолян, нет, кажется, нужды настаивать на том, что многие подробности в судьбе этолийской федерации решительно несовместимы с представлением об этолянах как о дикой орде хищников и разбойников. Между тем такое именно представление может вынести читатель из беглого чтения эллинского или римского историка, такое представление и господствовало до последнего времени в исторической науке. Дройзен в «Истории эллинизма» неоднократно называет этолян «организованным сотовариществом разбойников», «клефтами»; еще настойчивее в этом отношении Фримен в «Истории федеративного управления». Союз этолийских племен для него немногим более шайки разбойников, «верных друг другу и враждебных остальному миру». Все политическое поведение этолийской лиги, противополагаемой ахейской, в течение целого столетия Фримен называет подлым; все помыслы этолийской лиги направлены были только к грабежу или в большинстве случаев к эгоистической завоевательной политике. Как видит читатель, уравнительным союзом или новый историк соединяет предметы далеко не однородные. Словом, этолийская федерация предстает перед историком как собрание разбойников и пиратов, как общий враг Эллады и человечества. Не менее суровый приговор произнесен над этолянами Моммзеном, для которого этоляне — шайка клефтов, а политика их — «организованное разбойничество», «безобразнейшее распутство и своеволие»; самый народ — «ничтожный, жалкий и лукавый». Профессор Васильевский в упомянутой выше монографии нашел удобным вовсе не касаться учреждений и судьбы этолийской федерации, хотя, казалось бы, трудно обойти столь выдающееся явление в исследовании, посвященном заключительному периоду независимой Эллады; но и наш ученый называет народ этолян «этолийскими ландскнехтами», «этолийскими разбойниками». Почти такое же отношение к этолянам мы находим у Гарцберга и Пети-де-Жюльвиля156*.