Время в средневековом городе - Коллектив авторов

но многое повторяется. Москва – это город, имевший изначально элементы государства и ставший ядром российской государственности в XIII–XVI (XVII) вв. Для обоснования этого положения нужно вернуться к вопросу о природе государства.

Исторически в основе государства лежали две структуры: город и вотчина.

Можно искать однозначное определение государства и наличие ряда признаков, четко характеризующих институт, можно рассматривать его расширительно, как институт власти в любом обществе.

При этом, говоря о восприятии такого института или институтов современниками, нужно всегда иметь в виду – как формировалась идея государства и как вырабатывалась соответствующая терминология. По крайней мере, в европейской традиции, которая подчинила себе в этом отношении почти всю последующую, она восходит к греческим полисам, а затем получает развитие у римлян и в итальянских городах эпохи Возрождения. Поэтому государство – это исторически город, его символом стал Рим, республика-империя, некий гибрид или кентавр. В идеологии Русского государства это также нашло отражение. Разумеется, не всякое государство – город, и не всякий город – государство, но можно и, вероятно, нужно соединять эти понятия больше, чем обычно принято. На примере Москвы и ее исторического времени очевидна полезность такого расширения.

М.А. Юсим

Раздел 4

Времяпрепровождение горожан

4.1. «Эта работа очень утомляет и вызывает меланхолию». Время чиновников в Париже XIII–XV вв

Для понимания специфики времени в средневековом городе как нельзя более подходит мысль крупнейшего французского социолога Мориса Хальбвакса о том, что в обществе столько коллективных видов времени, сколько в нем существует отдельных социальных групп. Вслед за М. Хальбваксом можно констатировать, что в средневековом городе было столько типов времени, сколько в нем жило различных социальных и профессиональных групп. Важно при этом, что М. Хальбвакс говорил именно о коллективных видах времени, напрямую формируемых профессиональной деятельностью разных групп. Для темы данного исследования особенно примечательно, что он также выделял в контексте коллективной социальной памяти французское чиновничество как формирующуюся новую социальную группу со своим особым восприятием времени, в том числе[520]. Общее, коллективное время горожан, например, в связи с общегородскими праздниками, заявляло о себе значительно реже. В течение года, как правило, каждая группа горожан жила по своему распорядку, расписанию или графику, напрямую связанным с профессиональными заботами.

Когда в Западной Европе начался стремительный процесс урбанизации, в ходе которого города стали центрами ремесла и торговли, изначальная функция города – быть привилегированным «местом власти» – не только не ослабевала, но, напротив, усиливалась[521]. В городах появились резиденции короля, знати и сеньоров, отсюда осуществлялись функции управления областями и королевством, здесь же обосновывались верховные ведомства и их служители, кто отправлял властные функции даже в отсутствие сеньора или государя, кочующего со своим двором по собственным владениям. С этого момента одной из весьма заметных и характерных групп горожан становятся чиновники, которые привнесли в городской ритм времени свой собственный распорядок дня, рабочий календарь и новый стиль жизни.

В историографии давно было отмечено, что по мере усиления публичных функций светской власти ее носители, и прежде всего монархи, начинают постепенно захватывать и даже присваивать себе время в городе как один из составляющих компонентов властных функций. Органичную связь власти монарха с городом Жак Ле Гофф выразил так: «время короля – это городское время»[522]. Во Франции эта связь между ростом и усилением городов и процессом централизации королевской власти была особенно заметной и значимой.

Речь далее пойдет о Париже, столице Французского королевства, как о наиболее характерном и ярком примере меняющегося восприятия времени в средневековом городе под воздействием строящегося государственного аппарата: складывающегося у чиновников особого распорядка дня, нового соотношения работы и досуга, особого образа жизни.

Время чиновников постоянно находилось в центре внимания королевского законодательства с самых первых актов, знаменующих оформление центральных ведомств короны Франции, выделившихся из Королевской курии (Curia Regis) и обосновавшихся со второй половины XIII в. в Париже, во Дворце на острове Сите. С одной стороны, эта забота о ритмичной и бесперебойной работе чиновников диктовалась процессом рационализации и бюрократизации функций управления, в духе теории Макса Вебера[523].

Но у этого процесса была и обратная, чрезвычайно важная символическая сторона – «присвоение» королем власти над временем, которой до того безраздельно пользовалась Церковь. Рассмотрим обе стороны этого процесса в их совокупности и нерасторжимой связи, как это отразилось в королевских указах.

Прежде всего, обратим внимание на то, что в королевском законодательстве регулярно фигурировали временные параметры работы центральных органов власти в столице. Так, первый же ордонанс о Парламенте как об отдельном органе власти короля, изданный в 1278 г., содержал указание на время работы парламентариев: они обязаны «приходить утром и не уходить до часу» (дня)[524]. Однако в 1320 г. время работы верховного суда получает важное уточнение: члены Парламента должны являться ко времени, «когда служат первую мессу в нашей нижней Капелле», т. е. в королевской Сент-Шапель, возведенной Людовиком IX для приобретенных им священных реликвий; и они должны работать до тех пор, «пока не прозвонит полдень в этой нашей Капелле». На этот график Парламента обязаны были ориентироваться и служители Палаты прошений Дворца: приходить утром в тот же час, «как делают парламентарии» (à l’eure que ceulx du Parlement), и оставаться до полудня[525]. Хотя этот распорядок дня чиновников все еще выглядит как «время Церкви», но уже не совсем так однозначно, поскольку королевская капелла (Сент-Шапель) на территории комплекса зданий Дворца на острове Сите была личной, частной церковью короля. Таким образом, ориентиром для графика работы чиновников остается пока еще церковь, но особая, уже напрямую связанная с персоной монарха. И даже после того, как во Дворце в Сите будут установлены часы, определяющие работу ведомств короны Франции, каждое утро парламентским служителям следовало начинать службу с присутствия на мессе в нижней капелле Сент-Шапель.

Первоначальное время работы Счетной палаты, до установки часов во Дворце в Сите, было схожим с парламентским: в указе от февраля 1320 г. оно определялось так: «приходить в Палату утром в подобающий час и оставаться там до полудня»[526]. В октябре 1320 г. время работы получило уточнение, указывающее на связь чиновников с личной церковью короля: служители счетов должны приходить утром и работать, пока «час полудня не пробьет в нашей королевской капелле»[527].

Работа городских судебных и финансовых органов под властью королевского прево в Париже, располагавшихся в здании Шатле на правом берегу, должна была ориентироваться на верховные ведомства короны и на церковный порядок служб. Так, по указу от 17 января 1367 г.