«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

Таким образом, полного повсеместного запрета реализации алкогольной продукции не было. Распоряжения о полном запрете оборота алкоголя принимались в отдельных регионах России местными властями. В частности, в высочайше утвержденном Положении Совета министров от 10 октября 1914 г. «О сроках прекращения торговли крепкими напитками по ходатайствам о том сельских и городских общественных управлений» говорилось: «Волостным, тминным, станичным, сельским, селенным, хуторским, аульным и другим заменяющим их сходам и сборам, а в городах и посадах – городским думам и заменяющим их учреждениям предоставляется возбуждать, установленным порядком, выраженные в законносос-тоявшихся постановлениях и приговорах ходатайства о воспрещении в состоящих в их ведении местностях, а также на расстоянии ста саженей от границ означенных местностей продажи крепких напитков»[132].

Первыми на эту инициативу откликнулись Петроградская и Московская городские думы, добившись полного прекращения продажи всяких спиртных напитков. Но в целом полный запрет спиртного коснулся только 22 % губернских городов и половины уездных – в остальных была разрешена реализация вина крепостью до 16 градусов и пива. Продажа водки была разрешена в прифронтовой зоне – ею снабжались солдаты и офицеры.

Постепенно отрицательные последствия «сухого закона» увеличивались. Так, на заседании Совета министров 19 декабря 1914 г. министр торговли и промышленности С.И. Тимашев указал на то, что за трехлетие 1910–1912 гг. при производстве спирта в 117 млн ведер ежегодно 77 % расходовалось на питьевое потребление, вследствие чего, несмотря на ряд принятых мер к поддержанию винокуренных заводчиков, не может не возникать опасение неизбежного сокращения производства спирта, имевшего столь существенное значение для сельского хозяйства. В еще худшем положении оказалась пивоваренная промышленность. В связи с совершенным запрещением торговли пивом в сельских местностях и почти повсеместным прекращением продажи его в городах пивоваренные заводы, оставшись с 20 млн ведер запаса готового и не находящего себе сбыта товара, по всей вероятности, вынуждены ликвидировать свою деятельность, тем более что предоставление общественным учреждениям права произвольно устанавливать запрещение торговли всеми крепкими, не исключая пива, напитками лишает эту отрасль производства должной устойчивости и обеспеченности.

Между тем число пивоваренных заводов уже в 1912 г. достигало 1017, причем общее количество вложенных в них капиталов достигло 200 млн руб., при годовом производстве на 150 млн руб. Если прибавить к этому, что данные заводы ежегодно перерабатывали свыше 14 млн пудов ячменя и 155 тыс. пудов хмеля, уплачивали акциз в сумме около 23 млн руб. и обеспечивали заработок до 24 000 человек рабочих, не считая владельцев и служащих, в 53 000 существовавших пивных лавках, всего, по подсчетам промышленников, до 325 000 человек, то следует признать за ними право отказаться от заключенных различного рода договоров и контрактов и возмещения им уплаченных казенных налогов, а также земских и городских сборов.

Отмечая ущерб, нанесенный запрещением продажи крепких напитков винодельческой промышленности, министр торговли и промышленности указал, что стекольными заводами в 1912 г. было изготовлено бутылочных изделий на сумму свыше 13 млн руб., причем в 1913 г. потребность в стеклянной посуде для нужд одной только казенной продажи питей выразилась в сумме свыше 535 0000 руб. При этом существовавший на рынке спрос на оконное, зеркальное и другие сорта стекла вполне обеспечивался приспособленными для этих разновидностей производства заводами, вследствие чего специализировавшиеся на выделке бутылочного стекла предприятия должны были неизбежно ликвидировать свою деятельность. По сведениям промышленников, насчитывалось уже до 15 закрывшихся стекольных предприятий сверх ряда заводов, сокративших свое производство, из которых только на одном было уволено свыше 1 000 рабочих. В не лучшем положении находилось 21 предприятие по выделке пробочных изделий с годовой суммой производства в 8,5 млн руб. и с числом рабочих в 4 500 человек.

Огромные убытки терпели предприятия трактирного промысла, доходность которых основывалась преимущественно на продаже напитков. Число этих заведений, по большей части вынужденных закрыться, достигало 21 000, к ним нужно было прибавить еще до 3 200 ренсковых погребов и других, специализировавшихся на выносной торговле питиями, предприятий. Большинство этих заведений было расположено в наемных помещениях, нередко по заключенным на продолжительные сроки контрактам, следствием чего являлась необходимость облегчить владельцам данных предприятий возможность освободиться от принятых на себя непосильных обязательств. Возник и вопрос о возмещении всем этим торговцам уплаченных ими государственных, земских и городских сборов. Ссылаясь на огромное количество всех оставшихся в связи с запрещением торговли спиртными напитками без определенного заработка мелких торговцев, служащих и рабочих, С.И. Тимашев пришел к заключению о желательности образовать Междуведомственное совещание с привлечением представителей торгово-промышленных организаций для всестороннего обсуждения условий, которые могли способствовать облегчению ликвидации вышеперечисленных промышленных и торговых предприятий.

Главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин заявил, что предоставленное органам общественного самоуправления право запрещения продажи крепких напитков на практике было истолковано многими городскими учреждениями с чрезмерной широтой и в целом ряде местностей установленные запретительные меры коснулись не только действительно вредных с точки зрения охранения народной трезвости продуктов, но и напитков безвредных, а в некоторых отношениях даже полезных. Следствием отмеченного явления оказывается, что разрешенное на основании высочайше утвержденного 13 октября 1914 г. положения Совета министров пиво, крепостью не свыше 3,7°, а также легкое виноградное, не свыше 16°, вино, допущенное к продаже согласно положению Совета министров от 9 августа 1914 г., во многих местностях изъято из употребления. Это обстоятельство, по мнению главноуправляющего землеустройством и земледелием, не могло «не возбуждать весьма серьезных сомнений». Будучи давним и решительным противником усиленного извлечения доходов посредством казенной продажи водки, А.В. Кривошеин полагал, что именно в целях прочного укоренения трезвости разрешение торговли легким виноградным вином и пивом – «при должном надзоре за правильностью таковой торговли, при ограничении ее исключительно городскими местностями и при полном и безусловном воспрещении торговли водкой и водочными изделиями» – является одним из наиболее верных способов борьбы с развитием тайного винокурения, а также с заметно усиливающимся распространением всяких суррогатов (эфира, одеколона, политуры и денатурированного спирта). Поэтому все внимание должно быть сосредоточено лишь на упорядочении торговли виноградными винами и на мерах настойчивой и беспощадной борьбы с их фальсификацией и подмешиванием алкоголя свыше установленной нормы. Потребление же натуральных виноградных вин, а также легкого пива едва ли может и должно быть запрещаемо. Нельзя упускать из вида и того обстоятельства, что полное запрещение продажи вина и пива грозит разорением двух немаловажных отраслей народного хозяйства, какими являются пивоваренная промышленность и в особенности виноделие. В южных губерниях, в Крыму, на Кавказе и в Туркестане, виноградарством и виноделием жила значительная часть населения; под виноградниками находилось свыше 230 тыс. дес., представлявших ценность в полмиллиарда рублей и дававших ежегодно до 75 млн пудов винограда, две трети которого перерабатывается