Очерки культурной истории обуви в России - Мария Терехова

официальной моды, ОДМ обуви отвечал за профильную — обувную — часть «модного фасада социализма».

Разработки ОДМ обуви составляли основу коллекций, представленных в павильоне легкой промышленности на ВДНХ, на межреспубликанских ярмарках обувных предприятий, на всесоюзных методических совещаниях. Но что еще важнее — плоды трудов специалистов ОДМ обуви демонстрировались на международном уровне: выставках в Москве, Генуе, Лейпциге, Тегеране, Монреале…

По моделям ОДМ обуви была создана экипировка для игроков сборной СССР на XVIII Олимпийских играх в 1964 году. А для ответственного Международного конгресса моды в Москве в том же году ОДМ обуви подготовил специальные коллекции для манекенщиц Московского и Ленинградского домов моделей одежды. В целом 1960-е годы оказались плодотворным временем для ОДМ обуви (и «советской экспортной моды» — Soviet fashion — в целом): институция участвовала в знаковых Московской международной выставке одежды в Сокольниках (1967) и Международном фестивале мод в Москве (1967), во Всемирной выставке «Экспо-67» в Монреале (все тот же 1967 год).

Упомянутый Международный фестиваль моды в Москве 1967 года, приуроченный к 50-летию советской власти, стал вехой в истории официальной советской моды. «Этот год для нас, советских модельеров, стал рубежным», — вспоминал Вячеслав Зайцев (Зайцев 1980: 191). Фестиваль включал масштабную выставку одежды в московских Сокольниках, открытую не только для специалистов, но и для зрителей: за более чем две недели фестиваль посетили около полутора миллионов человек (Зборовский 1988: 82–83). Выставка, организованная в год 50-летнего юбилея cоветской власти, безусловно, расценивалась как платформа для репрезентации социалистических достижений с помощью моды: «С каждым годом растет благосостояние советского народа. Наша экспозиция наглядно отражает достижения Советского государства в развитии легкой промышленности» (Международная выставка 1967: 3).

Среди иностранных участников значились крупные мировые имена, в том числе легендарная Шанель и один из главных новаторов и звезд международной моды 1960-х годов Пьер Карден. «Тогда были первые полеты в космос, и Карден привез в Москву „космическую“ коллекцию. Сарафаны с огромной фурнитурой, пластмассовые колпаки!» — с восторгом вспоминал очевидец событий, модельер ОДМО Александр Игманд (цит. по: Юшкова 2008: 46). Свои вариации на космическую тему представили и советские модельеры, тем более что космос был одним из главных имиджевых козырей СССР на международной арене. Космические мотивы проявились прежде всего в моделях спортивной одежды. Обозреватель события писала в журнале «Декоративное искусство СССР»:

Формы и отделка курток и брюк, напоминающих скафандры космонавтов, головные уборы-шлемы, толстые шерстяные узорные гольфы и обувь на низком широком каблуке. Ансамбль, согласованный во всех деталях, выглядит очень современно и в то же время прекрасно выполняет свои спортивные функции (модели Т. Кучинской, Т. Мокеевой, И. Чижонковой, В. Зайцева) (Стриженова 1967: 11).

Советская сборная коллекция (для ответственной выставки готовили образцы все ведущие моделирующие организации страны) представляла собой эталонный пример Soviet fashion. Помимо космической темы и обязательных народных мотивов, важным сюжетом стало чествование годовщины Октябрьской революции. Головные уборы, напоминающие по форме буденовки, а куртки — комиссарские кожанки, пальто типа гимнастерок, широкие ремни и сумки-планшеты отсылали к вещам-знакам времен Гражданской войны. «Художники ВИАЛЕГПРОМА создали ансамбли для молодежи по мотивам красноармейской формы (Н. Пантелеймонова „Красные дьяволята“), перекликающиеся с ней в общем характере конструктивного решения и в деталях. Вместе с тем в этих моделях подчеркнуто остро проступает линия современной моды» (Стриженова 1967: 11). Действительно, отсылки к форме красноармейцев воплощались в мини-платьях силуэта «трапеция» из синтетических материалов, а вариации на тему большевистских кожанок воплощались в ультрамодных плащах из ПВХ с эффектом «мокрой» поверхности — не хуже тех, которыми прославилась звезда молодежной моды эпохи «свингующего Лондона» Мери Куант. Не обошлось и без натурального меха — основы стиля а-ля рюсс и немаловажной статьи советского экспорта. Таким образом, выставочные модели создавались по тому же принципу, который определял подход советских модельеров в работе с «народными мотивами»: идеология упаковывалась в модную, созвучную международным трендам форму.

Обложка альбома, изданного к международной выставке «Обувь-69»

Стилистически Soviet fashion отличался от «советской моды» для внутреннего потребителя ровно настолько, насколько разнились дискурсивные установки в первом и втором случае. В экспортной версии допускались более смелые и экстравагантные решения, поскольку прививать «хороший вкус» зарубежной аудитории было ни к чему; ставка делалась на эффектность, зрелищность с акцентом на национальные мотивы и советскую героику. Поскольку каждая модель на международной выставке метафорически представляла достижения русского социализма, блеска не могло быть слишком много. Советскому же человеку в пространстве частной повседневности предписывались сдержанность и умеренность. Вероятно, именно так можно определить универсальную аксиологическую формулу советского костюма: сочетание личной скромности и гордости за государственные достижения.

В 1969 году в Сокольниках прошла международная выставка «Обувь-69», организованная Всесоюзной торговой палатой совместно с Минлегпромом, — громкое событие не только для специалистов, но и для широкой публики. Идеологическую цель мероприятия вполне ясно формулировали официальные источники: «Выставка „ОБУВЬ-69“ явится новой демонстрацией достижений легкой промышленности страны по созданию материально-технической базы коммунизма» (ОБУВЬ-69 1969: 3).

Советская экспозиция под звучным девизом «Все для тебя, советский человек!» включала около 8000 экспонатов, размещенных на площади более 7000 кв. м (Все для тебя, советский человек 1969: 4). Но, как зачастую бывало в таких случаях, советский человек не мог купить все те замечательные вещи, которые якобы для него предназначались. Непосредственная очевидица событий вспоминает:

В свое время много шума наделала Международная выставка обуви в Сокольниках. Еще бы! Японские обувщики демонстрировали детские ботиночки, которые плавали в аквариуме, — без ущерба красоте и качеству. У нас тоже были замечательные туфли, ботинки, сапожки, сумки и чемоданы — глаз не оторвать! Разница заключалась только в том, что японскую обувь можно было купить в любом магазине — и не только японском. А наши туфельки и сапожки нельзя было приобрести даже на выставке — пары не было, туфелька была одна, как у Золушки, потерявшей хрустальный башмачок (Орлова 2008: 8).

7.5. «Хороший вкус» и «правильная обувь»: советский официальный дискурс моды

На годы оттепели пришелся всплеск дискуссий о костюме и моде. Связано это было и с тем, что страна приоткрылась миру после периода глухой позднесталинской изоляции, когда без труда удавалось игнорировать существование западной моды; и с медленным, но все же улучшением материальных условий жизни значительной части населения; и с общим контекстом переосмысления сталинской этики и эстетики. Переосмыслить требовалось и моду, но каким образом? Радикально отвергать ее официальный дискурс не собирался — это было бы и невозможно в условиях информационной разгерметизации советского общества. Но требовалась ясность: как должен выглядеть