Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Я никогда раньше не подозревал, что можно, будучи клиническим идиотом, стать академиком. Но он стал членом-корреспондентом еще в СССР:
«В начале 1989 года по решению Президиума Академии наук СССР была создана комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом Академии наук Ю. А. Поляковым по определению потерь населения.»
(В. Н. Земсков. О масштабах политических репрессий в СССР)…
* * *
Я никогда раньше не подозревал, что можно, будучи клиническим идиотом, стать академиком. Но он стал членом-корреспондентом еще в СССР:
«В начале 1989 года по решению Президиума Академии наук СССР была создана комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом Академии наук Ю. А. Поляковым по определению потерь населения.»
(В. Н. Земсков. О масштабах политических репрессий в СССР)…
Но, позвольте, господа! Как вам это нравится: комиссия отделения истории РАН по определению потерь населения?
Во Франции тоже учетом населения и изучение вопросов демографии занимаются историки? С какого перепуга? В этих отраслях работают совершенно другие специалисты, а не балаболки на тему «Что было бы, если бы не Ленин, а тетя была дядей».
А СССР — это еще и государство с плановой экономикой, для государств с экономиками такого типа сведения о населении и его структуре, прогнозы изменения численности являются не менее важными, чем сведения о наличии золотовалютных запасов. Что-то я сомневаюсь, насчет наличия профессиональных историков в штатах Центрального Статистического Управления и Госплана СССР. Таких не берут в космонавты, как говорится.
И, конечно, именно в 1989 году потребовалось изучить потери населения чисто для объективности оценки времени, когда у власти находилась команда Сталина. Именно, за этот период. Вы думаете, эту комиссию интересовал период после 1953 года? Думайте дальше. Пока думалка не сломается.
На дворе начало 1989 года, во всю бушует Гласность, Политбюро ЦК КПСС образовало специальную комиссию, которая, в целях укрепления социалистической законности, весь период социализма в СССР заклеймила временем преступлений власти. А отделение истории АН СССР вознамерилось навести на прошлое страны прожектор объективности (помните «Прожектор Перестройки»?) в пику Политбюро?
Да и не смогли бы, повторюсь, ученые-историки изучить потери населения. Это не их специальность — демография и статистика. Тем более, статистика, как дальше увидим, правоохранительных органов. Я бы посмотрел, как бы профессиональный историк смог разобраться в тех отчетах, которые я, будучи оперативником, составлял ежеквартально, каждое полугодие и каждый год. Для него все эти цифры и колонки были бы полнейшей абракадаброй: кого куда там учли арестованным, осужденным, чего он на учете и почему? Тем более, что эти отчеты еще со времен царя Гороха имеют гриф «Совершенно секретно» и не учат их составлять, в них разбираться на истфаках университетов.
Не в состоянии профессиональный историк изучить тактико-технические характеристики танка Т-34, если даже он стал доктором наук, защитив диссертацию на тему истории СССР военного времени. В танкисты не берут с одним дипломом историка.
Также, не способен профессиональный историк разобраться в статистике правоохранительных органов, если он не служил в органах и не занимался целенаправленно формированием этой статистики. Поверьте, это не совсем простое дело, требующее знаний и компетенции специалиста.
А выхлоп от работы комиссии отделения истории АН СССР был только в сторону именно правоохранительных органов (они их назвали уже в те годы репрессивными) Советского Союза.
И эта комиссия не смогла разобраться в статистике НКВД-МГБ-КГБ. Наверно, даже не пробовала. Точнее, ей эту статистику никто и не показывал, потому как смысла не было баранам хоть новые, хоть старые ворота показывать.
Не верите? Тогда я воспользуюсь статьей самого В. Земскова, которому другие бараны приписали результаты научных исследований по вопросу репрессий 1937–38 гг.
Сам Земсков пытался себя выставить первооткрывателем-исследователем, то, что я процитировал из его статьи выше, предлагаю в развернутом виде:
«В начале 1989 года по решению Президиума Академии наук СССР была создана комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом Академии наук Ю. А. Поляковым по определению потерь населения. Будучи в составе этой комиссии, мы в числе первых историков получили доступ к ранее не выдававшейся исследователям статистической отчётности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР, находившейся на специальном хранении в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ЦГАОР СССР), переименованном ныне в Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).»
А теперь еще ряд цитат из той же статьи:
«Ещё в начале 1954 года в МВД СССР была составлена справка на имя Н. С. Хрущева о числе осуждённых за контрреволюционные преступления, то есть по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР и по соответствующим статьям УК других союзных республик, за период 1921–1953 годов. (Документ подписали три человека — Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко, министр внутренних дел СССР С. Н. Круглов и министр юстиции СССР К. П. Горшенин).
В документе говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время, то есть до начала 1954 года, за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе к высшей мере наказания — 642 980 (см.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9401. Оп. 2. Д. 450).
В конце 1953 года в МВД СССР была подготовлена ещё одна справка. В ней на основе статистической отчетности 1-го спецотдела МВД СССР называлось число осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления за период с 1 января 1921 года по 1 июля 1953 года — 4 060 306 человек (5 января 1954 г. на имя Г. М. Маленкова и Н. С. Хрущева было послано письмо за подписью С. Н. Круглова с содержанием этой информации).
Эта цифра слагалась из 3 777 380 осужденных за контрреволюционные преступления и 282 926 — за другие особо опасные государственные преступления. Последние были осуждены не по 58-й, а по другим, приравненным к ней, статьям; прежде всего по пп. 2 и 3 ст. 59 (особо опасный бандитизм) и ст. 193-24 (военный шпионаж). К примеру, часть басмачей была осуждена не по 58-й, а по 59-й статье.»
«Вплоть до конца
