Век Вольтера - Уильям Джеймс Дюрант

правительство от коррупции и ростовщичества, управлял делами компетентно и беспристрастно. Он положил конец преследованиям католиков, продвинул нескольких из них по службе и настолько заслужил уважение католического населения, что когда Молодой Претендент вторгся в Англию из Шотландии, а Англия ожидала одновременного восстания в Ирландии, ирландцы отказались восстать против Честерфилда.

Его вернули в Лондон в качестве государственного секретаря (1746). Но теперь мастер деликатности и такта совершил губительную ошибку: он оказывал знаки внимания любовнице короля, а не королеве, и Каролина сумела маневрировать его падением. В 1748 году он оставил государственную жизнь и удалился «к моей лошади, моим книгам и моим друзьям».98 Георг II предложил ему герцогство; он отказался. В 1751 году он возглавил движение за принятие григорианского календаря и принял на себя основную тяжесть народного негодования против «попской кражи» одиннадцати дней у английского народа. В 1755 году он попал под мушкетон Джонсона из-за посвящения Словаря; мы рассмотрим эту перепалку позже.

Тем временем, начиная с 1737 года, он писал письма своему сыну. Его любовь к этому побочному продукту его первого посольства в Голландию выдает ту нежность, которую он скрывал от общественности на протяжении большей части своей карьеры. «С тех пор как ты начал жить, — писал он юноше, — моей главной и любимой целью было сделать тебя настолько совершенным, насколько позволят несовершенства человеческой природы».99 Он планировал образование Филиппа не для того, чтобы сделать из него образцового христианина, а чтобы подготовить его к государственной деятельности и дипломатии. Он начал, когда мальчику было пять лет, с писем по классической мифологии и истории. Два года спустя он затронул ноту, которая так часто повторялась в переписке:

В прошлой статье я писал о вежливости модных людей, таких, которые привыкли к ухаживаниям, элегантной части человечества. Их вежливость легка и естественна, и вы должны отличать ее от вежливости низших людей и деревенщин, которые всегда стесняют или доставляют кому-то неприятности…. Хорошо воспитанный человек проявляет постоянное желание угодить и заботится о том, чтобы его внимание не доставляло хлопот. Лишь немногие англичане досконально вежливы; они либо стыдливы, либо дерзки; в то время как большинство французов просты и вежливы в своих манерах. И поскольку в лучшей своей половине вы — маленький француз, я надеюсь, что вы будете хотя бы наполовину вежливы. Вы будете более выдающимся в стране, где вежливость не очень распространена.100

Поэтому, когда Филиппу исполнилось четырнадцать, отец отправил его в Париж как в школу хороших манер, хотя прекрасно понимал, что Париж закончит и его нравственность. Молодой человек должен был изучить мир, если он хотел быть полезным своему правительству. Правильное изучение государственного деятеля — это человек. После того как Филипп с помощью наставников и писем изучил классику и литературу, граф, у которого эти знания были на кончиках пальцев, вернул его от книг к людям.

МОЙ ДОРОГОЙ ДРУГ: Очень немногие знаменитые переговорщики были выдающимися благодаря своей образованности…. Покойный герцог Мальборо, который был по крайней мере таким же способным переговорщиком, как и генерал, был чрезвычайно невежественным в книгах, но чрезвычайно знающим в людях, тогда как ученый Гроций оказался, как в Швеции, так и во Франции, очень неуклюжим министром.101

Если Филипп намеревался войти в правительство, ему следовало, прежде всего, изучить правящие классы, их происхождение, нравы, манеры, цели и средства. Он должен читать только лучшую литературу, чтобы приобрести хороший стиль письма, ибо это тоже часть искусства управления; он должен быть знаком с музыкой и искусствами; но Боже упаси, чтобы он стремился стать писателем или музыкантом.102 Он должен тщательно изучить современную историю европейских государств, их королей и министров, их законы и конституции, их финансы и дипломатию. Он должен читать Ларошфуко и Ла Брюйера о природе человека; они циничны, но не будет большой ошибкой, по крайней мере в политике, ожидать, что каждый человек будет преследовать свои интересы так, как он их видит; давайте подозревать любого политика, который претендует на что-то другое. Не ждите, что люди будут разумными; учитывайте их предрассудки. «Наши предрассудки — наши любовницы; разум — в лучшем случае наша жена, которую очень часто слышат, но редко вспоминают».103 Научитесь льстить, ибо только величайшие мудрецы и святые не подвержены лести; но чем выше вы поднимаетесь, тем более тонкой и косвенной должна быть ваша лесть. Изучайте генеалогию самых знатных семей, ибо люди гордятся своей родословной больше, чем своими добродетелями.104 Ухаживайте за женщинами, главным образом для того, чтобы получить их помощь; ведь даже на сильных государственных деятелей влияют слабые женщины, особенно если они не являются их женами.

В вопросах секса советы Честерфилда своему сыну забавляли французов и приводили в ужас англичан. Он считал, что несколько связей — это отличная подготовка к браку и зрелости. Он лишь настаивал на том, что любовницы Филиппа должны быть женщинами с хорошими манерами, чтобы они могли облагородить его, пока он грешит. Он рекомендовал мадам дю Пин из-за ее «хорошего воспитания и деликатности».105 Он обучил сына стратегии соблазнения. Ни один отказ не должен быть принят смиренно, ибо

Самая добродетельная женщина не обидится на признание в любви, а польстится на него, если оно сделано в вежливой и приятной манере…. Если она выслушает и позволит вам повторить свое признание, будьте уверены, что если вы не решитесь на все остальное, она посмеется над вами…. Если вас не выслушают с первого раза, попробуйте второй, третий и четвертый. Если место еще не занято, поверьте, оно может быть завоевано.106

Граф, не имевший удачи и вкуса в браке, передал своему сыну не слишком высокое мнение о женщинах:

В связи с этим я посвящу вас в некоторые арканы, которые вам будет очень полезно знать, но которые вы должны с величайшей осторожностью скрывать и никогда не показывать, что знаете. Женщины — это дети более крупного роста; у них есть занимательная болтовня, а иногда и остроумие; но что касается твердых рассуждений, здравого смысла, то я не знал в своей жизни ни одной, которая бы рассуждала или действовала последовательно в течение четырех-двадцати часов вместе….Человек здравомыслящий только играет с ними, забавляется с ними, веселит и льстит им…но он не советуется с ними и не доверяет им серьезных дел, хотя часто заставляет их верить,