Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности

Материалы раскопок А. С. Уварова и П. С. Савельева, вскрывших в восточной части междуречья более 7000 курганов, в своем большинстве были депаспортизованы. Если бы этого не случилось, то на их основании было бы возможно нарисовать детальную картину заселения этой части междуречья, определить, когда и откуда пришло славяно-русское население в ту или иную местность. Но так как находки из разных курганов и различных местностей оказались смешанными, приходится ограничиться их суммарной и неполной характеристикой.

Подавляющее число височных женских украшений, найденных в курганах, представлено малыми и большими проволочными кольцами днепровских и новгородских типов, преимущественно XI в. В коллекции отсутствуют, за единичными исключениями, ромбощитковые височные кольца, широко распространившиеся в кривичских и новгородских владениях в XII в. О том же самом говорит состав и других вещей верхнеднепровских и северо-западных типов — браслетов, перстней, подвесок. Они представлены главным образом формами XI в. Позднее северо-западная колонизационная струя значительно ослабла, точнее сказать, изменила свое направление. Вещи северо-западных типов: ромбощитковые височные кольца, браслеты и др., относящиеся к XII–XIII вв., во множестве были найдены в курганах по обоим берегам Волги около Костромы и Кинешмы.[128]

Вещи южных, среднеднепровских форм: височные кольца с напущенными бусами, украшенными зернью или филигранью, медальоны и лунницы, особенно распространенные в земле радимичей, и другие могут быть датированы XI–XII вв. В восточной части междуречья они представлены в курганах повсюду. В Костромском Поволжье, куда, как только что сказано, в XII в. устремился основной поток новгородских переселенцев, вещи среднеднепровских типов не встречаются.

Особый интерес представляют происходящие из курганов финно-угорские украшения: «шумящие» подвески в виде коньков, треугольников и т. д., перстни с подвесками. Они отличаются от славяно-русских украшений и по своим формам, и по технике изготовления, представляя собой дальнейшее развитие тех предметов убора, которые обнаружены в волго-окских финно-угорских могильниках I тыс. н. э. Подробная характеристика этих изделий и попытка реконструкции мерянского костюма дана в книге Е. И. Горюновой.[129]

Выше уже не раз речь шла о том, что в среде волго-окских финно-угров — мордвы, муромы и мери — практиковалось погребение умерших в землю на могильниках, которые не сохранили никаких внешних признаков. Раньше над могилами стояли, вероятно, деревянные столбики — фигуры, изображающие умерших, подобные тем, которые еще в XIX в. ставили на своих кладбищах чуваши-язычники. В XI–XII вв. оказавшееся в русском окружении и мало-помалу ассимилируемое финно-угорское население стало насыпать курганы.

Отмечая, что украшений финно-угорских типов найдено в ростово-суздальских курганах сравнительно не очень много, А. А. Спицын вместе с этим указал, что они встречены не везде, а связаны главным образом лишь с некоторыми местностями. Так, значительная часть найденных подвесок-треугольников и подвесок-коньков, особенно характерных для мери, происходит из района Переяславля-Залесского. Много «шумящих» украшений найдено во время раскопок К. Н. Тихонравова в 1864 г. у пос. Вознесенского, на месте которого впоследствии вырос г. Иваново. А. А. Спицын указывал, что Вознесенские курганы выделялись и по своему устройству. Они (или некоторые из них) имели, возможно, овальную форму. А. А. Спицын подозревал даже, что здесь был раскопан испорченный распашкой бескурганный могильник, обычный для финно-угров.[130] По-видимому, к XI в., к первой его половине, относятся наиболее поздние погребения известных ныне мерянских бескурганных могильников — Сарского около Ростова и Хотимльского на р. Тезе, притоке Клязьмы.

Отдельные курганные могильники с финно-угорскими «шумящими» украшениями известны и на Верхней Волге. Основная масса верхневолжских курганов имеет чисто славянский, преимущественно кривичский инвентарь. Об этом свидетельствуют материалы раскопок Ю. Г. Гендуне, А. И. Кельсиева и других исследователей в пределах современных Калининской и Ярославской областей. Автор этих строк в 30-х годах раскопал несколько десятков курганов XI–XII вв. на правом берегу Волги около Грехова ручья, выше Углича, и у с. Воздвиженья на левом волжском берегу в 15 км выше Ярославля и не нашел при этом ни одного финно-угорского украшения.[131] Но у того же г. Углича известны курганные могильники с «шумящими» подвесками-треугольниками. Еще выше по Волге, близ с. Посады около Корчева, в курганах найдены треугольные и коньковые подвески и перстни с привесками. Курганы с такими же находками были раскопаны на р. Сити, правом притоке Мологи.[132] А в 1952 г. курганный могильник XI–XII вв. с финно-угорскими украшениями и глиняной посудой был исследован Е. И. Горюновой на р. Согоже, притоке р. Шексны (впадающей теперь в Рыбинское море).[133]

В связи с этими раскопками Е. И. Горюнова напомнила о соображениях некоторых исследователей XIX в., которые полагали, что жители Пошехонья, известные своими этнографическими особенностями, являлись давно обрусевшей финно-угорской группировкой. Не ясно только, почему исследованные на р. Согоже курганы Е. И. Горюнова относит к мере. В Пошехонье, как известно, когда-то жила весь.

Таким образом, среди огромной массы славяно-русских курганов XI–XII вв. в восточных частях Волго-Окского междуречья местами вкраплены курганы, содержащие финно-угорские, мерянские вещи. Принимая во внимание устойчивость традиций того времени, несомненную связь финно-угорских украшений — «шумящих» коньков, треугольников и др. — с культом, с языческими представлениями, есть все основания полагать, что курганы, содержащие эти вещи, принадлежали мере, находящейся на той или иной стадии обрусения.

Выше речь шла о том, что в I тыс, н. э. мерянское население было очень редким, занятые им местности представляли собой небольшие «острова» среди необозримых лесов, связанные, очевидно, с лугами черноземного «ополья», с берегами рек и озер, В XI–XII вв. заселенные мерей местности также являлись «островами», но теперь окруженными уже не столько лесом, сколько сотнями починков, весей, погостов и пахотными угодьями, принадлежавшими их обитателям — славяно-русскому населению, пришедшему сюда из разных частей Руси.

В большом количестве финно-угорские вещи были встречены в курганах Костромского и Кинешемского Поволжья, исследованных в конце XIX в. Н. М. Бекаревичем, Н. Д. Преображенским, Ф. Д. Нефедовым и др. Найденные при раскопках вещи свидетельствуют, что славяно-русское население, пришедшее сюда преимущественно из Новгородской земли, стало осваивать эту область на столетие позже, чем были освоены земли вокруг Ростова, Переяславля, Ярославля и Суздаля. Курганов, предшествующих XII в., здесь почти нет, но XII в. представлен уже многочисленными курганными могильниками, рассеянными по обоим берегам Волги и по низовьям ее мелких притоков. Из курганов происходят ромбощитковые височные кольца поздних северо-западных типов, плоские зооморфные подвески, обычные для курганов Ленинградской области, пластинчатые браслеты, скорлупообразная фибула карельского типа и другие украшения, заставляющие думать, что пришедшее сюда из Новгородской области земледельческое население было не чисто славянским, а содержало некоторые водские, ижорские или карельские компоненты. Но в этих же курганах встречаются и типичные мерянские вещи — треугольные и коньковые «шумящие» подвески, игольники и др. Характерной чертой инвентаря костромских и кинешемских курганов являются орудия труда, положенные вместе с умершим, — топоры, косы, серпы, даже сошники от сохи (а может быть, и соха целиком). Орудия труда в погребении — черта не славянская. В славяно-русских курганах начала II тыс. н. э. такие орудия встречаются относительно редко, но для финно-угорских могильников и курганов (волго-окских и северо-западных) они типичны.

Если в Ростово-Суздальской земле курганный обряд погребения среди славяно-русского и обрусевшего мерянского населения исчез к исходу XII в., что было, как полагают, результатом христианизации, то в Костромском и Кинешемском Поволжье имеются курганы как XIII, так и XIV в. и даже, кажется, начала XV в. Это целиком совпадает с историческими данными. В границы Руси край был включен, как известно, не ранее середины XII в., а деятельность христианских миссионеров относится здесь главным образом к XIV в.

В поздних курганах Костромского и Кинешемского Поволжья точно так же очень много финно-угорских элементов, но уже не северо-западных, а преимущественно местных, мерянских, а также волго-камских. Это треугольные, коньковые и конические «шумящие» подвески, разнообразные игольники, горизонтальные и вертикальные, пронизки с подвесками и др.[134]