Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков

1730-х годах помимо Оренбурга, Орской крепости, Нижнеяицкой линии по Янку строятся ещё линия Яик — Самара, Тарская линия в Сибири, крепости по Иртышу — Семипалатинская и Усть-Каменогорская. Кроме того, в 1739 году на реке Терек началось строительство Кизлярской пограничной линии. В допетровской России просто не нашлось бы столько средств для финансирования такого масштабного строительства, собственно, как и для ведения активных наступательных войн в степных условиях.

В 1735 году начинается русско-турецкая война. Это была первая война России с Турцией после неудачи Прутского похода Петра I. Война началась походами русской армии в степи Причерноморья, в Крым и на Северный Кавказ. Характерно, что основным противником России на начальном этапе войны были в первую очередь не собственно турки, а Крымское ханство. Этому государству были лояльны многочисленные объединения тюркоязычных кочевников от Молдавии до Каспийского моря, от Буджакской орды на крайнем западе до Едисанской и Джамбулукской орд на востоке, на Северном Кавказе. Причём характерно, что едисанцы и джамбулукцы до начала XVIII века проживали в Поволжье и входили в состав Калмыцкого ханства. Они откочевали на Северный Кавказ только в 1724 году на фоне междоусобиц среди калмыков[137]. Едисанцы и джамбулукцы были последними осколками Ногайской Орды, той её части, которая проживала в Поволжье.

В целом большая часть племён степей восточной части Причерноморья и всего Северного Кавказа ранее входила в состав Ногайской Орды. Её падение было главным образом связано с установлением Россией контроля над Волгой в середине XVI века. В результате Ногайская Орда стала быстро слабеть, в ней началась борьба между сторонниками пророссийской и протурецкой ориентации и в результате ногайцы проигрывают переселившимся с востока монголоязычным калмыкам, которые после примерно 1630 года начинают доминировать в Поволжье. Оставшиеся ногайцы из восточной части бывшей Ногайской Орды или подчиняются калмыкам, или присоединяются к казахам. В то время как западные ногайцы признали власть Крымского ханства.

К 1730-м годам калмыки были естественными союзниками России в борьбе с тюркоязычными кочевниками Причерноморья и Северного Кавказа. С одной стороны, они были незаменимы для ведения степной войны. С другой — имел значение религиозный фактор, калмыки были буддистами, что позволяло России полагаться на их лояльность. Потому что война велась не только против Крымского ханства, но и против Османской империи, правитель которой одновременно являлся халифом всех мусульман. Соответственно, религиозный момент здесь имел значение.

Но для того чтобы российские власти могли эффективно использовать калмыцкую конницу против Крымского ханства, им необходимо было обеспечить тыл. Потому что существенная её часть должна была прикрывать собственные улусы от нападений с востока со стороны казахов. Естественно, что принятие подданства России Абулхаиром и рядом казахских племён теоретически должно было позволить хотя бы частично снять эту проблему и освободить калмыцкие войска для войны против Крымского ханства. Но полностью решить вопрос так и не удалось.

В 1737 и 1738 годах казахские отряды переправлялись через Волгу и наносили удары по калмыцким кочевьям. В частности, была захвачена ханская ставка, в связи с чем хан Дондук-Омбо писал письмо в коллегию иностранных дел, что были «захвачены документы, книги и бурханы» (речь идёт о статуях Будды. — Прим. авт.)[138] Дело дошло до того, что императрица Анна Иоанновна писала хану Абулхаиру в апреле 1738 года, чтобы он, «охраняя свою подданническую должность, изволил собрать из киргизцев тех солтанов и старшин, кои были в том набеге и наведаться, у кого из упомянутых бурханов и книг, что есть»[139]. Понятно, что для Российской империи в разгар войны с Османской империей набег казахов на калмыков за Волгу был большим ударом по репутации. Собственно, начатое Кирилловым строительство Нижнеяицкой линии и должно было разделить калмыков и казахов. Река Яик должна была стать границей между ними.

Характерно, что Россия отказалась привлекать к войне с Османской империей казахов. В данном случае могли иметь значение два момента. Первый — кочевые племена Причерноморья и Северного Кавказа были родственны казахам. Соответственно, вставал вопрос лояльности, потому что война велась очень жёстко. Второй момент был связан с тем, что российские власти вооружали калмыков, которые обладали собственной артиллерией, и снабжали их огнестрельным оружием и порохом. Но калмыки всё-таки были изолированной группой монголоязычных кочевников-буддистов. В России явно не хотели вооружать ещё и казахов. В частности, в 1740 году в ответ на просьбу предоставить несколько пушек для войны с Хивой «в пушках Абулхаиру было решительно отказано под тем предлогом, что в новозаложенных крепостях их находится очень мало»[140]. Потому что наличие артиллерии могло резко увеличить военные возможности казахских формирований. В Петербурге не хотели рисковать в условиях неопределённости с их статусом по отношению к России.

В этот период основным контрагентом России в Казахской степи оставался хан Абулхаир, хотя у российских властей к нему и были вопросы в связи с его позицией по отношению к башкирскому восстанию. Скорее всего, именно в связи с этим в 1738 году в городе Орск была проведена его повторная присяга на российское подданство. К этому моменту уже было очевидно, что планы Абулхаира усилить свою власть в Казахской степи с российской помощью не имели особых шансов на успех. Кроме того, инцидент с арестом предводителя башкирских повстанцев из свиты Абулхаира наглядно продемонстрировал пределы его самостоятельности.

Заметим, что Россия в этот период времени была готова принять в подданство практически всех влиятельных казахских лидеров, не отдавая приоритет именно Абулхаиру. В частности, письма с предложением приехать в Орск были направлены в Средний жуз султанам Абулмамбету и Аблаю. Хотя они в этот раз, в 1738 году, не приехали, сославшись на отдалённость своего проживания. Но для Абулхаира сам факт отправки такого приглашения был весьма показателен. Россия не собиралась делать ставку в своей казахской политике исключительно на Абулхаира. Кроме того, строительство города на границе со степью не обеспечивало Абулхаиру желаемых преимуществ, город вообще не находился под его управлением. Если хан хотел получить на границе с Россией некий аналог присырдарьинских городов, которые обеспечивали опору власти казахских ханов, то он явно ошибся.

Характерно, что в этой ситуации Абулхаир и его семья начинают просить у России построить для них город уже на Сыр-Дарье. В 1740 году во время встречи с новым российским представителем князем Урусовым в Оренбурге об этом говорят сыновья Абулхаира Нуралы и Ерали[141]. Выбор местоположения для нового города интересен тем, что оно находилось очень далеко от границ России и, соответственно, от возможного влияния со стороны российской администрации. В связи с чем