Время в средневековом городе - Коллектив авторов

Еще 15 ткачей и сукновалов приговорили к вечному изгнанию из графства[443], что в то время являлось широко распространенной мерой наказания для участников восстаний во Фландрии[444].

Звон колокола использовался в Ипре для организации протестных выступлений ремесленников и после завершения восстания 1359–1361 гг. В августе 1367 г. к изгнанию из города на разный срок (от 40 дней до года) были приговорены несколько человек, спровоцировавших беспорядки среди ремесленников одного из предместьев Ипра, расположенного к северо-востоку от городских стен, – прихода Cв. Иоанна. Волнения в данном случае не вылились в крупное восстание. Их зачинщиком был ткач Ханнин ле Зелопере (Hannin le Zeelopere), зазвонивший в небольшой колокол на башне Cв. Иоанна, чтобы ремесленники завершили свою работу раньше, чем прозвонил колокол на суконных рядах Ипра (sonna une clokète en le tour Saint-Jehan pour laisier oevre devant le cloke de le halle). Результатом действий смутьянов, по всей видимости, стал общий переполох «доброго люда» в приходе. Сам Ханнин ле Зелопере был арестован и отправлен в тюрьму, а часть его сообщников испугалась и бежала из города[445].

Лаконичность этой записи, содержавшейся в одном из регистров приговоров эшевенов Ипра[446], позволяет лишь строить догадки о произошедших событиях. Имелась ли в виду под «башней» колокольня церкви св. Иоанна? Или на территории этого прихода, известного с XIII в., была башня, где размещался небольшой рабочий колокол, который должен был звонить одновременно с колоколом на белфорте, возвышавшемся в Ипре над зданием суконных рядов? Это могло понадобиться в случае, если звон городского рабочего колокола не был слышен в предместье св. Иоанна, но проверить подобное предположение не представляется возможным. В чем состоял замысел Ханнина ле Зелопере? Хотел ли он продемонстрировать недовольство слишком долгим рабочим днем, установленным властями?[447] Пытался ли спровоцировать волнения в предместье, созывая ремесленников неурочным звоном колокола? Мягкость приговора, вынесенного этому ткачу (изгнание из города на год), заставляет усомниться, по крайней мере, в том, что эшевены подозревали его в намерении организовать восстание против городских властей: подобные действия карались в Ипре строже.

В 1370 г. пятеро горожан были осуждены за подготовку заговора с целью поднять представителей ремесленных цехов на восстание против графа и членов городского совета. Для этого заговорщики собирались действовать по примеру восставших в 1359 г.: схватить оруженосца (vallet), охранявшего колокола на белфорте, когда он спустится вниз, силой отобрать у него ключи от башни и, поднявшись на нее, звонить в большой колокол вместе с маленьким (sonner le grande clocke aveuc le petite), чтобы собрать вооруженных горожан. Эшевенам стало известно о заговоре, и осуществить его не удалось, а заговорщиков приговорили к вечному изгнанию из Фландрии (bani à tousjours hors le pays de Flandres)[448].

Рабочее время – время власти

В отличие от лидеров восставших и разного рода заговорщиков и смутьянов магистраты стремились не допустить использование городского колокола не вовремя и не по назначению. Доступ к колоколам обычно охранялся, и лишь власти могли решать, в какое время будет звонить колокол. Примером регламентации, вводимой в отношении звона колокола, являлись постановления, принятые в городке Комине и ставшие, вероятно, отголоском событий, происходивших во время восстания в Ипре в 1359–1361 гг. Комин располагался недалеко от Ипра, но на тот момент, как и вся Французская Фландрия[449], находился под управлением французского короля. В 1361 г. король Иоанн II Добрый (1350–1364) одобрил регламент, полученный в 1359 г. цехом ткачей от сеньора города, а в 1362 г. подтвердил его положения, связанные со звоном колокола[450].

В соответствующих документах специально оговаривалось, что городской колокол, который в Комине в это время размещался на церкви, следует использовать в будни исключительно для того, чтобы четыре раза в день оповещать ремесленников о времени начала и завершения работы. Звонить в колокол под страхом смерти запрещалось кому-либо, кроме людей, назначенных сеньором города и эшевенами. Отдельно оговаривался запрет на созыв с помощью звона колокола собраний.

По всей видимости, введение этих ограничений было связано с тем, что власти опасались возникновения в Комине волнений, организованных по примеру восстания в Ипре. В этот период ремесленники оттуда нередко переселялись в Комин, а также в другие города и местечки Французской Фландрии, что в том числе было связано с менее жесткой по сравнению с Ипром цеховой регламентацией сукноделия в соседних с ним небольших центрах. Нарушившие запрет созывать собрания звоном колокола, как и горожане Комина, пришедшие на них, особенно с оружием (fait que celle cloche fust sonnée pour faire assamblée, tous cil que venoient à cest assamblée, atous bastons ou armurez), должны были заплатить огромный штраф в 60 парижских ливров. Для сравнения – тот же регламент устанавливал штраф в 12 парижских денье за начало работы раньше звона колокола утром и за завершение работы позже звона колокола вечером[451]. Запрещалось также звонить в колокол в рабочие дни с какими-либо иными целями, чтобы ремесленники не путались и могли точно определить начало и конец времени работы[452].

Городские часы как ценный трофей

В некоторых фламандских городах для того, чтобы отмерять время, к концу XIV в. уже использовались часы, размещавшиеся на городских торговых рядах или башнях-белфортах (беффруа). Известно, что в Генте, самом крупном городе Фландрии, они появились в 1377 г. Тем не менее в этот период городские часы еще не получили широкого распространения[453].

Историю о таких часах рассказывает валансьенский хронист Жан Фруассар, описывая захват поддержавшего мятежников во время Гентского восстания 1379–1385 гг. Кортрейка (Куртре) войсками герцога Бургундского Филиппа Храброго (1363–1404)[454] и его племянника, французского короля Карла VI (1380–1422). В ходе восстания Кортрейк был сожжен, а в наказание за участие в нем на несколько лет лишен своих привилегий. Кроме того, Филипп Храбрый конфисковал городские часы Кортрейка[455]. Они, по словам Жана Фруассара, располагались на здании торговых рядов, были одними из самых красивых и отбивали время. Захватив Кортрейк, Филипп Храбрый приказал снять часы (fist oster de dessus les halles un orloge qui sonnoit les heure), которые были разобраны на части, а затем увезены в столицу герцогства Бургундия – Дижон, где были собраны и вновь звонили, отмеряя время 24 раза в день, то есть раз в час[456]. Речь идет о достаточно сложных механических часах, связанных с колоколом или даже несколькими колоколами. Они, несомненно, являлись гордостью магистрата Кортрейка – центра одного из фламандских кастелянств, и их конфискация герцогом могла служить одним из символических наказаний восставшему городу: подобные часы стоили дорого и были