Фёдор Успенский - Очерки истории Трапезундской империи

На какой же почве шла борьба?

Нельзя не признать, что при настоящем состоянии наших знаний весьма трудно было бы подводить к одному общему мотиву все разнообразие отмеченных фактов, которые сами по себе как будто лишены связи и не подчиняются какому-либо руководящему принципу. Панарет, хотя и сам принимавший личное участие в описываемых событиях, слишком формально относится к своей задаче, запротоколивает факты, не выражая личного участия ни к одной партии. Краткость его сообщений поразительна. Он передает фотографически то, что происходило на его глазах, и так как его изображения соответствуют реальности, то нам остается вдуматься, набросать краски на проходящие в его истории тени и оживить его фотографические снимки.

Трапезундская империя организовывалась под сильным воздействием соседнего грузинского царства. Первые цари, хотя и происходившие от царственной династии константинопольских Комнинов, всеми своими симпатиями, несомненно, тянули в сторону Грузии, а по семейным традициям и вообще к азиатскому Востоку, откуда набирали для себя военную силу, преимущественно кавалерию, и откуда почерпали, на первых по крайней мере порах, всю административную оснастку, т. е. служебный, военный и гражданский персонал. С первых же лет империи должна была народиться, однако, эллинская партия, состоявшая из ближайшей свиты, из части гвардии, наконец, беженцев и выходцев из Константинополя, которая должна была постепенно стремиться к устранению местных — грузинского и армянского — элементов и к господству в гражданской и военной администрации. Такова одна сторона подмечаемых нами волнений. К 1340-м гг. первая фаза исторической эволюции была закончена. Она кратко отмечена у Панарета в следующем известии, стоящем во внутренней связи с переходом Михаила из крепкого заточения в Лимниях на царский престол в Трапезунде, причем сын его Иоанн, возведенный на престол партией бояр, должен был переменить обаятельную власть на самое суровое заключение в пещере Саввы. Все вероятия говорят за то, что наказание было придумано восторжествовавшей политической партией, которая принудила Михаила заранее дать согласие как на эту меру, так и на другую, о которой мы находимизвестие под 1344 г. Душой всего переворота и коренной перемены внутренней политики был Никита Схоларий, который лично отправился в Лимнии, вступил в соглашение с тамошним узником Михаилом и возвел его на царство, и которого Панарет при этом случае напрасно величает великим дукой[130]. Заслуги Схолария и его партии вознаграждены были новым царем весьма щедро и отмечены у Панарета очень отчетливо; только факт не освещен и не поставлен в надлежащей перспективе. Он говорит: «поелику же первые архонты лишены были жизни», т. е., как нужно дополнить, были перебиты восторжествовавшей политической партией, то произошел целый ряд новых пожалований и назначений в звания, принадлежащие по табели о рангах первым архонтам. Прежде чем, однако, перечислить эти назначения, спросим себя: кто же были эти перебитые, освободившие целый ряд высших мест? К сожалению, только намек на это можно находить в известиях под 1332–1333 гг. Под этими годами великим дукой был Леки Чанчичей или Цанцицей; сын его Чамна или Цамна был великим доместиком. Их постигла казнь, и не только их самих, но и семьи их подверглись страшным бедствиям; достаточно указать, что жена великого дуки побита камнями. Следует вдуматься в названные, чуждые греческому языку, личные имена, а равно дать себе некоторый труд выяснить причину похода на Трапезунд в следующем 1366 г. некоего Сихасы, сына Томарты и др. в связи с этим фактом, чтобы прийти к заключению, что здесь мы имеем указание на катастрофу, постигшую господствовавшее доселе в Трапезунде грузинское влияние и сопровождавшуюся жестоким избиением и казнями представителей этой партии, которым принадлежали высшие места в управлении.

Итак, возвращаясь к тому положению, какое отмечено Панаретом в 1344 г., мы видим, что последовала полная перемена в составе правительственных лиц. На место погибших первых архонтов: 1) Никита Схоларий возведен в звание великого дуки, 2) Григорий Мизомат — великого стратопедарха, 3) Лев Кавасит — великого доместика, 4) Константин Доранит — протовестиария, 5) сын его — епикерна, 6) Иоанн Кавасит — великого логофета, 7) его сын Схоларий в сан паракимомена, 8) Михаил Мизомат — эмир-чауша, 9) Стефан Цанихит — великого коноставла. Если ставшая во главе правительства партия имела ту цель, которая, казалось бы, была вполне осуществлена удалением лиц грузинского и армянского происхождения, то назначениями в 1354 г. ее положение было вполне обеспечено, и господство ее членов покоилось на реальных основах. Чтобы составить себе понятие о политическом выигрыше партии, мы должны здесь войти в некоторые подробности насчет особенных привилегий, соединявшихся с этими званиями, которые тем более закрепили власть и богатство за несколькими родами, что почетные титулы и звания часто распределялись между лицами одного дома и что те роды, которые завладели этими званиями, нередко состояли между собой в родстве, т. е. были не чужды сословного и классового духа. На этой почве развиваются дальнейшие притязания того сословия, с которым предстояло вступить в единоборство императорской власти в Трапезунде.

Титул великого дуки, который носят высшие чины служилой аристократии, обозначал, собственно, военного и гражданского губернатора фемы Халдии, к которой, по старой административной системе, причислялся и Трапезунд. Но во все время Трапезундской империи дука Халдии, столько же по традиции, как и по окраинному положению этой области, подверженной постоянной опасности от врагов и защищенной многочисленными замками и крепостями, пользовался громадным влиянием и значением и мог держать в своих руках двор и судьбы империи. Постепенное образование и развитие власти великого дуки, начало которого наблюдается еще до Крестовых походов, не входит здесь в нашу задачу. Мы можем привести одно место из договора Алексея I Комнина с князем Боэмундом в 1109 г.[131]: «Хрисовулом нашего царского величества пожалован дукат (Антиохия) во всей совокупности со всеми в нем замками и областями. Эта власть не ограничивается моим лицом, но по силе вашего хрисовула я волен передать ее, кому мне заблагорассудится». Нужно сейчас же сделать ограничение, что императоры трапезундские никогда не выпускали из своих рук права распоряжения коронными званиями и чинами, но не подлежит сомнению, что замки и крепости с военными людьми и гражданское население фемы были в полной власти великого дуки. Кир Никита Схоларий является в занимающий нас период типическим выражением византийского административного чина, который растратил свое влияние и громадную силу в борьбе с чинами своего же сословия и не был в состоянии дать настоящее сражение в борьбе против императорского принципа, в интересах ограничения его и проведения в жизнь феодализации. Греческие бояре и в XIV в. стоят на той же стадии, что и предшественники их в Х-ХII вв.

Поучительный урок выносится и из рассмотрения судьбы носителей других высших званий и титулов. Излишне говорить, что мы имеем перед собой совершенное повторение византийской табели придворных и административных чинов. Оговорку следует допустить лишь в том смысле, что трапезундская летопись могла не оставить нам памяти о всех званиях и титулах. Но зато здесь мы можем наблюдать историю родов и фамилий, ведущих мелкую борьбу из-за власти между собой и с центральным царским правительством через целые столетия. Самые древние фамилии, принимавшие деятельное участие в интриге за изучаемое нами двадцатилетие, суть Цанихиты. Крепость Цаниха в Халдии дана этому роду. Цанихиты вошли в русло политических событий с первых же лет образования Трапезундской империи, как можно судить по надписи в церкви Иоанна, что на скале, в предместье Трапезунда. Родственная с ними и также местная фамилия Камахины, от крепости Комаха также в Халдии, к изучаемому периоду утратила свое передовое значение. Но крупная роль в XIV в. принадлежала Каваситам, Доранитам и Мизоматам; несколько труднее судить о роли фамилии Сампсон, с которой Схоларии вступили в брак и тем выдвинулись на первое место между всеми родами.

Мы видели, что все аристократические роды выступают в качестве носителей придворных и государственно-административных военных и гражданских званий, из коих каждое имеет эпитет «великий», как и сами Комнины не ограничиваются простым фамильным, хотя и достаточно громким прозванием, а прозываются и титулуются «Великий Комнин».

Итак, звания дуки, логофета, коноставла, протовестиария, паракимомена, стратопедарха, наконец, кефалатикевона или кефалия — вот предмет домогательства трапезундских бояр. Нет сомнения, что эти звания не простая форма, не пустой звук, а что с ними соединялись как материальные выгоды, так и особенно честь и фактическая власть, иначе говоря, владение военными и гражданскими должностями, имущественные права по отношению к земельной собственности, власть над местным населением и т. д. По-видимому, с каждым званием соединялись особенные права по службе и по владению земельными угодьями. Но когда в одной семье соединялось, как это часто было в изучаемый период, несколько привилегированных званий, то с этим вместе власть такого рода становилась опасной для других родов. Схоларии, в качестве носителей титула великого дуки, соединяют и звание паракимомена (Панарет, 1355 г.); Дораниты были носителями протовестиарита и вместе кефалиями в Лимниях (там же, под 1351 г.); Каваситы носят звание великого доместика и великого логофета (там же, 1344 г.). Великий коноставл вместе с тем оказывается военным начальником банды Мацуки, эпикерн Георгий Симат — дукой и кефалией банды Трапезундской[132]. Последние два примера относятся к концу XIV в. (а. 6894); они особенно интересны в применении к общему вопросу о военном устройстве, ибо банда есть и военный отдел фемы, и вместе с тем административный округ.