Юлий Циркин - Испания от античности к Средневековью

Ни римские власти, ни испано-римские магнаты справиться с восстанием своими силами не смогли. Они снова обратились к помощи вестготов. В 454 г. вестготский король Теодорих по просьбе римлян направил в Испанию войско во главе со своим братом Фредерихом, причем к вестготам присоединились и бургунды. Вмешательство вестготов сыграло решающую роль. Вестготское войско, особенно тяжелая конница, несмотря на относительную малочисленность, было хорошо вооружено и организовано. Поэтому Фредерих сумел нанести полное поражение повстанцам (Hydat. 158); во всяком случае после 454 г. всякое упоминание о багаудах исчезает из источников{331}.

СВЕВЫ И ВЕСТГОТЫ

В 456 г. вестготы по поручению императора Авита, недавно ими активно поддержанного, выступили против свевов. В ожесточенном сражении свевы были разбиты. Готы захватили свевскую столицу Бракару, разграбив как город, так и его окрестности, а затем двинулись в Лузитанию, нанеся там новое поражение свевам. Рехиарий, бежавший в Порт Кале на границе между Галлецией и Лузитанией, был захвачен в плен (Hydat. 173—175, 178, 182; Isid. Hist. 87). Однако перемены в Италии, в результате которых Авит был свергнут и затем заменен Майорианом, заставили Теодориха вернуться в Галлию (Hydat. 186), где он вступил в неудачную борьбу с Майорианом{332}. В Испании были оставлены некоторые отряды, но дальнейшую борьбу со свевами вестготы прекратили. Вестготский король поставил правителем свевов своего клиента Агривульфа (или Агиульфа), так что со свевской независимостью на какой-то момент было покончено. Однако очень скоро Агривульф поднял мятеж против своего покровителя. Он был разгромлен, но Теодорих понял, что в тех условиях удержать свевов в подчинении будет очень трудно. И он предпочел восстановить свевское королевство, но практически под своим протекторатом. С разрешения вестготского короля свевы избрали собственного государя, который, однако, едва ли был полноправным королем. Готский историк Иордан (234) называет его regulus (а не rex — король), что подчеркивает его подчиненное положение.

Император Майориан был довольно энергичным правителем. Его целью было восстановление власти Западной Римской империи в потерянных ею областях. Против него, как только что было сказано, выступил вестготский король Теодорих, но неудачно, после чего вестготы стали снова союзниками императора{333}. Эта победа позволила Майориану планировать другие походы. И первой целью он избрал Вандальское королевство в Африке. Африка была очень важна для Западной империи, долгое время она являлась важнейшей продовольственной базой Италии, особенно после того, как египетские зерно и масло стали направляться преимущественно в Константинополь{334}, и ее отделение от империи поставило под угрозу благосостояние самого сердца государства. К тому же совсем недавно вандалы захватили и разграбили Рим, так что их разгром можно было представить как месть за этот разгром, что, несомненно, увеличило бы престиж императора. Может быть, с целью дезинформации распространялись слухи о сборе войск и флота в Лигурии, Но в действительности план Майориана заключался в концентрации его сил в Испании, откуда он планировал переправиться в Африку. В 459 г. специальные послы прибыли в Галлецию, чтобы сообщить испано-римлянам, что между Майорианом и Теодорихом заключен прочный мир (Hydat. 197). Возможно, подобные посольства были направлены и в другие области Испании и имели своей целью обеспечить поддержку императорского предприятия местным населением. В мае 460 г. Майориан с армией прибыл в Испанию (Hydat. 200). Сначала его резиденцией стала Цезаравгуста (Caes. Chron a. 460). А затем армия сосредоточилась на юго-востоке полуострова, где было собрано до 300 кораблей. Но вандалы, предупрежденные предателем, неожиданно напали на римский флот, стоявший у этого побережья, и уничтожили его (Hydat. 200){335}. Кто были эти предатели, можно только предполагать. Возможно, это были те жители Нового Карфагена и окрестных районов, которым было выгодно сотрудничество с вандалами и которые от успеха экспедиции не видели ничего хорошего для себя{336}. Возможен и простой подкуп вандальским королем римских военачальников{337}. Не исключено и коварство готов, которым неизбежное после победы усиление империи было невыгодно. Гибель флота сделала африканскую экспедицию невозможной, и Майориан был вынужден вернуться в Италию.

В это время делами в Западной империи почти безгранично распоряжался Рицимер, который и поставил на равеннский трон Майориана. Однако чрезмерная активность и несомненные способности Майориана его явно испугали{338}. Майориан тоже, вероятно, пытался каким-то образом нейтрализовать чрезмерное влияние Рицимера и, может быть, с этой целью выдвинул в качестве второго командующего войсками Непотиана. Именно Непотиан, как кажется, возглавлял императорское посольство в Галлецию накануне неудачной экспедиции Майориана{339}. Если это так, то превращение Испании в плацдарм для нападения на Африку могло преследовать и далеко идущие политические цели: использовать Испанию и Галлию, где Майориан только что одержал победу, для противостояния Рицимеру и восстановления всесилия императорской власти. Это понимал и Рицимер. Он воспользовался поражением императора, чтобы свергнуть и обезглавить его{340}.

То, что римляне и для подавления восстания, и для борьбы с варварами были вынуждены обращаться к другим варварам, говорит о полном развале имперского управления: римское правительство было уже не в состоянии обеспечить интересы ни господствующего класса, ни испано-римского населения. Началась агония Западной Римской империи и вместе с ней римского господства на Пиренейском полуострове.

Все это, однако, не означает, что весь Пиренейский полуостров был погружен в хаос и переживал абсолютный упадок. Косвенным свидетельством сохранения определенного уровня экономической жизни является то, что в это время относительно часто восстанавливают и перечеканивают мелкие монеты, которые были очень дефицитны, но требовались рынком{341}. Надо иметь в виду, что после ухода вандалов и соединившихся с ними остатков алан в Африку военные действия в основном сосредоточились в западной части Испании. Только восстание багаудов и борьба с ним, а также редкие (по крайней мере, по сравнению с западной частью полуострова) вторжения варваров на некоторое время прерывали более или менее мирное существование восточной части страны. Эта часть старалась поддерживать связи с Италией. Но более или менее действенными были лишь церковные контакты. Провинции все еще признавали власть императора. И тот пытался подтвердить свой суверенитет, порой направляя туда своих чиновников. Таким был комит Испании (comes Hispaniarum) Мансуэт, в 453 г. заключивший договор со свевами (Hydat. 155). Его в этом посольстве сопровождал комит Фронтин, функции которого неизвестны. Хотя миссия Мансуэта и Фронтина была чисто дипломатической, а не военной{342}, она имела для римлян большое значение. А главное, упоминание комита Испании свидетельствует об официальном сохранении (по крайней мере, с точки зрения равеннского правительства) римской власти во всем Испанском диоцезе. И все же с течением времени эта власть становилась все более формальной. У империи уже не было сил активно поддерживать свое господство, свидетельством чему, как говорилось выше, стал призыв вестготов для подавления восстания багаудов.

Фактически рвутся и экономические связи. Активная экономическая жизнь все еще поддерживается в городах восточной части, особенно на северо-восточном побережье, где крупнейшим экономическим центром по-прежнему является Тарракон. В этом городе или поблизости от него возникает мастерская, в которой чеканятся бронзовые монеты, столь необходимые для активной торговли. Эти монеты воспроизводят старые имперские типы{343}. Другим центром оставался Новый Карфаген (Картагена){344}. Однако экономические связи объединяют Испанию не с Италией, а с Северной Африкой. Захват вандалами африканских провинций Западной Римской империи привел к разрыву их контактов с Италией, в том числе к прекращению обязанности снабжать двор и армию (если от них что-либо осталось), и это стимулировало усиление традиционных связей между Африкой и Испанией{345}, и центром этих связей был Тарракон{346}. Захват вандалами Балеарских островов, лежащих на пути из Карфагена, находившегося под властью вандалов, в Тарракон, может быть, даже облегчил контакты этих городов. В то же время Бетика, ранее игравшая первенствующую роль во внешних контактах Испании, отступает на задний план. Только побережье еще сохраняет в небольшой мере связи с Африкой, но долина Бетиса из этих связей почти исключается{347}. Другим районом, с которым восточная часть Испании поддерживала экономические связи, было Восточное Средиземноморье. Однако активную роль в этих связях играли не испанские, а восточные торговцы{348}. Наконец, сохранялись и традиционные контакты с Галлией{349}. Надо, однако, отметить, что все эти контакты ограничиваются преимущественно побережьем, в то время как внутренние районы поддерживают внешние связи в весьма ограниченном размере, и это характерно не только для Бетики, но и для тарраконского хинтерланда{350}. Таким образом, можно констатировать, что восточная часть Испании сохраняла контакты с другими частями империи{351}. Но, во-первых, эти контакты были гораздо менее интенсивными, чем в предшествующее время, и в значительной степени ограничиваются побережьем; во-вторых, более активную роль в них играли не испанцы, а их партнеры; и, в третьих, из сети этих контактов окончательно выпадает Италия с Римом и Равенной. Подчиняясь сидящему в Равенне императору политически и признавая церковный авторитет римского папы, Испания более не заинтересована в италийских связях экономически. В экономическом и в какой-то степени в политическом плане Испания распадается на две части. На востоке еще существует относительная стабильность, а запад оказывается ареной ожесточенных войн. В то время как в восточной части Тарраконской Испании сохраняется большинство вилл{352}, в районе Эмериты, не раз переходившей из рук в руки, многие виллы покидаются, а те, что остаются, теряют свое прежнее значение{353}.