Медицина Средневековья: жить или умереть - Наталья Александровна Пелезнева

Потерять положение в обществе человек мог только в том случае, если в его жизни произошло сразу несколько несчастий: допустим, он одновременно лишился семьи, не нашел поддержки у знакомых, не входил в профессиональное объединение и полностью утратил способность трудиться. Пережив такую черную полосу, больной действительно мог обнищать и заняться попрошайничеством. В источниках есть и такие примеры, но все же это исключение. Люди старались оставаться в привычной среде до последнего. В главе о ментальных расстройствах мы увидим примеры, когда в доме продолжали жить даже те, кто покушался на убийство родных. Что говорить о тех, кто был в своем уме, но нуждался в заботе! За ними присматривал и ухаживал кто-то из членов семьи. Чаще всего эта работа ложилась на плечи женщин. В семьях побогаче за больными ухаживали слуга или служанка, но такая роскошь была доступна не всем.

Жизнь в больнице или приюте, как мы увидим дальше, оставалась последней мерой заботы о больном. Люди шли на это, когда других вариантов получить помощь не оставалось. Если у человека не было родных, поддержка могла прийти из неожиданных источников. Например, в 1427 году флорентийский правовед Франческо ди Пьеро записал:

«Монна [госпожа] Фиоре, 77 лет. Я оплачивал ее расходы с 1415 года и далее, поскольку она слепа и больна. Я платил ей жалованье с 1400 года, поскольку она была со мной [в качестве служанки], и моя душа страдала бы, если бы пришлось отправить ее в больницу»[137].

Жизнь людей с последствиями травм пытались облегчить с помощью специальных устройств. Трости и «ходунки» для тех, кому тяжело ходить, с тех пор почти не изменились. Еще в захоронениях порой находят протезы. Например, в погребении VI–VIII веков на севере Италии обнаружили останки мужчины, которому железный нож заменял кисть руки[138]. Скорее всего, этот нож был закреплен на деревянном протезе. У скелета нет лучевой и локтевой костей правой руки, а рядом с локтем сохранилась металлическая пряжка. Возможно, деревянное «предплечье» крепилось на кожаных ремешках, которые мужчина затягивал пряжкой. Скорее всего, делал он это зубами: они были очень сильно изношены. Увы, органические материалы плохо сохраняются, тем более в жарком климате. Так что о деревянной и кожаной частях протеза археологи могут только строить догадки.

Куда сложнее приходилось тем, у кого были проблемы со зрением. Врожденные или возрастные – не важно. Помочь долгое время не могли ни тем ни другим. Первые очки в Европе появились в Италии в конце XIII века[139]. Во-первых, там работали знаменитые мастера-стеклодувы. Их опыт накапливался столетиями. Во-вторых, с 1260-х годов при папском дворе собирались интеллектуалы, которых интересовали самые разные сферы естественно-научного знания. Зрение было ведущим способом познания мира, созданного Богом, поэтому ему уделяли огромное внимание. Наконец, в Италии было много потенциальных заказчиков для нового устройства. Улучшить зрение хотели и пожилые монахи, что просиживали дни в скрипториях, и купцы, разбиравшие записи в бухгалтерских книгах.

О более сложных, с нашей точки зрения, устройствах упоминают редко. Например, историк Ирина Метцлер однажды попыталась отыскать в средневековых источниках упоминания или изображения чего-то похожего на кресло-коляску[140]. Самый ранний пример относился к XVI веку. Технологии Средних веков позволяли сделать такое устройство: были и колеса, и механизмы, позволяющие приводить их в движение без посторонней помощи. Метцлер считает, что дело в инфраструктуре городов и деревень. Никаких знаний о доступной и «безбарьерной» среде тогда не было. Передвигаться по улицам на таком кресле было бы невозможно. Средневековый город не знал ровных дорог, пандусов, подъемников и специальных расширенных дверей. Единственный пример, который нашла исследовательница, – восхищенные рассказы о чудесном кресле на колесах, которое сделали для папы римского Гонория IV. Он занял престол в 1285 году, уже пережив семидесятилетие. Гонорий страдал подагрой. Болезнь успела зайти далеко: понтифик с трудом двигался, а стоять и вовсе не мог. Тем не менее он служил мессы, а помогали ему в этом достижения техники. Говорили, что для него спроектировали особый «подъемник» для рук. Его применяли во время оффертория (приношения даров) – в этой части службы католический священник поднимал ввысь хлеб и чашу с вином так, чтобы это видели все прихожане. Самостоятельно поднять руки Гонорий не мог. Передвигался он, по слухам, на специальном кресле с колесами. Ирина Метцлер считает: даже если у Гонория IV и было такое кресло, его можно было бы использовать только на крошечной территории Ватикана. Там хватало ровных поверхностей и плавных перепадов высоты. Но свободно перемещаться по средневековому городу у него бы все равно не получилось.

Люди с нарушениями слуха и речи, как и сегодня, использовали для общения жесты. Как были устроены эти жестовые системы, сказать сложно. В каждой семье, где это требовалось, мог со временем сложиться собственный жестовый «диалект». Зато мы знаем кое-что о других системах общения жестами. Их придумали монахи, поскольку монастырские уставы предписывали время от времени соблюдать «тихие часы». Некоторые и вовсе давали обет молчания. Во французской обители Клюни была в ходу система из 118 знаков, обозначающих предметы, действия и некоторые нематериальные понятия[141]. С помощью знаков клюнийские монахи могли обозначить, например фразы и слова «передай хлеб», «он говорит неправду», «аллилуйя!» и «подушка». Передать сложные идеи таким образом было трудно, но для бытового общения вполне хватало.

* * *

Итак, жизнь средневекового человека, столкнувшегося с тяжелыми последствиями болезней и травм, была непростой. Выжить в одиночку было очень трудно. Но историки-медиевисты, изучающие эти случаи, считают: в одиночку тогда не продержался бы и относительно здоровый человек. Условия жизни были действительно непростыми, поэтому люди опирались на обширную сеть социальных связей: помощь родных, друзей, соседей, коллег, прихожан одной и той же церкви. Люди Средневековья не задумывались о проблеме инклюзии. Они не рассуждали о том, включать ли в жизнь общества тех, кому трудности со здоровьем оставили меньше возможностей. Эти люди были включены в общество изначально, были его частью.

«Не человечеству, но человеку»: как лечили в средневековых больницах[142]

Для нашего современника поликлиники, больницы и медицинские центры – привычные детали городского ландшафта. Порой мы недовольны работой больниц и их сотрудников, порой – благодарны за помощь, но в одном сомнений нет: медицинские учреждения всегда рядом. Но для средневекового человека ситуация