Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

другу Павла из неиудеев. Так как Деяния не упоминают о смерти Павла, первоначальный текст мог быть составлен около 63 г. и представлять собой попытку смягчить враждебность Рима к христианству и Павлу; однако вероятно, что в дальнейшем повествование было дополнено позднейшим писателем. Здесь немало сверхъестественного, но в целом лежащий в основе Деяний рассказ может считаться исторически достоверным (Foakes-Jackson and Lake, II, passim, особенно 305–306; Scott, First Age, НО; САН, XI, 257–258; Klausner. From Jesus to Paul, 215; Ramsay W. M. The Church in the Roman Empire, 6–8; Renan, Apostles, p. V.). Во втором веке разнообразные апокрифические Деяния и Послания добавили немало легенд к истории деяний апостолов после смерти Христа. Эти Деяния представляли собой исторические романы своего времени и не обязательно стремились ввести читателя в заблуждение. Церковь отвергала их, но верующие относились к ним с почтением, все более и более принимая их за подлинную историю.

Из семи писем, приписываемых в Новом Завете Двенадцати Апостолам, научная критика склонна принимать Первое послание Петра как в основе своей подлинное (Shotwell J. and Loomis L. The See of Peter, 56–57.), отождествлять автора посланий Иоанна с автором Четвертого Евангелия, личность которого дискуссионна, и отвергать все остальные, подлинность которых сомнительна.

114

Речи Стефана, Петра, Павла и других героев Деяний могли быть сочинены самим автором, следовавшим общепринятому обычаю античных историков.

115

Павел цитирует строчку из «Гимна к Зевсу» Клеанфа или из «Явлений» Арата.

116

Возможно, эту речь следует считать созданием эллинизированного автора Деяний.

117

Из них аутентичными могут считаться Послания к Галатам, Коринфянам и Римлянам; вероятно, к этому же разряду следует отнести и Послания к Фессалоникийцам, Филиппийцам, Колоссянам и Филемону; возможно, даже Послание к Эфесянам (Guignebert. Christianity, 65; Goguel, 105; САН, XI, 257; Klausner. Jesus, 63.).

118

Древние евреи наряду с ханаанеями, моавитянами, финикийцами и другими народами знали обычай принесения в жертву ребенка, даже любимого сына, чтобы успокоить разгневанные Небеса. С течением времени в качестве субститута мог выступать осужденный преступник. В Вавилонии его облачали в царские одежды (тем самым он изображал сына царя), затем бичевали и вешали. Схожее жертвоприношение имело место на Родосе на празднике Крона. Принесение в жертву ягненка или козленка на Пасху являлось, вероятно, цивилизованным смягчением древнего человеческого жертвоприношения. «В день искупления, — говорит Фрезер, — еврейский первосвященник возлагал обе руки на голову живого козла, признавался над ней во всех несправедливостях детей Израиля и, переложив тем самым грехи народа на это животное, изгонял его в пустыню» (Frazer, Sir. J. The Scapegoat, 210, 413; Weigall, 70 сл.).

119

В мистериях Митры верующим подносились освященные хлеб и вино. Конкистадоры были шокированы, обнаружив схожие обряды среди индейцев Мексики и Перу (Frazer, Sir J., Spirits of the Com and Wild, II, 92–93; Carpenter, Edw., Pagan and Christian Creeds, 65–67.).

120

Тысячи христиан, включая тех, кто действительно следует заветам христианства, истолковывают беды нашего времени как предсказанные знамения скорого возвращения Христа. Миллионы христиан, нехристиан и атеистов по-прежнему верят в непременное осуществление рая на земле, где не будет ни зла, ни войн. Исторически, вера в небеса и вера в утопию напоминают компенсаторную связку ведер, опущенных в колодец: когда одно из них опускается, другое идет вверх. Когда классические религии переживали упадок, коммунистическая агитация велась в Афинах (430 г. до н. э.) и начиналась революция в Риме (133 г. до н. э.); после того, как эти движения потерпели крах, их место заняли религии воскресения, кульминацией которых стало христианство; когда в восемнадцатом веке христианская вера ослабла, вновь явился коммунизм. В этой перспективе религии нечего беспокоиться о своем будущем.

121

Порфирий распределил сорок пять трактатов на группы из девяти (ennea) на том основании, что в теории Пифагора девятка является совершенным числом, ибо это квадрат трех, а последнее число символизирует тройственность совершенной гармонии (Mackenna, Stephen, Essence of Plotinus, 11 прим.).

122

«Так как общий метод Оригена сводился к аллегорическому пониманию Писания, — пишет Гиббон, — кажется злосчастной случайностью то, что только в этом месте он понял его буквально» (Gibbon, I, 467.).

123

Из этой Гексаплы (Hexapla, «шестерная») до нас дошли только фрагменты. Также утрачена Тетрапла, состоявшая из четырех греческих переводов.

124

Термин papa «отец» (англ. pope, русск. папа), применялся в три первых века по отношению ко всем христианским епископам.

125

Он получил это прозвище из-за длинной галльской туники, которую носил; его настоящее имя было Бассиан; как император он был наречен Марком Аврелием Антонином Каракаллой.

126

Латинские авторы ошибочно переделали это имя в «Гелиогабал» — «Бог солнца».

127

Возможно, отсчет истории «колоната» следует вести от 172 г., когда Аврелий поселил пленных германцев на императорских землях, даровав им наследственное владение землей на том условии, что они ежегодно будут выплачивать установленный налог, выступать по призыву на военную службу и не станут покидать свои наделы без разрешения государства. Схожими обязательствами были связаны римские ветераны, получавшие приграничные земли, особенно в области «выплачивающих десятину полей» (agri decumanes) вдоль Дуная и Рейна (Maine, Ancient Law, 177.). При Септимии Севере этот императорский колонат получил широкое распространение: Север разделил присвоенные им земли на участки, обрабатываемые колонами, которые выплачивали налоги деньгами или натурой. Как Септимий подражал Птолемеям, так частные землевладельцы подражали ему; начало колонату было положено монархами; это привело к появлению феодализма, подорвавшего монархию.

128

Древнейшие рукописи в одном случае называют автором трактата «Дионисия Лонгина», в другом — «Дионисия или Лонгина», не давая никакой дальнейшей информации. Единственный имевший отношение к литературе Лонгин, известный нам из античности, — это Кассий Лонгин, премьер Зенобии. Он славился по всей Империи своей ученостью; Евнапий называл его «живой библиотекой», а Порфирий считал его «первым среди критиков» (Roberts, W.R., introd, to «Longinus» on the Sublime, Loeb Library.).

129

Некоторые из «потолков», установленных в Эдикте, показывают уровень цен и заработков в 301 г. Пшеница, чечевица, горох –3,5 долл, за бушель; ячмень, рожь, бобы — 2,1 долл, за бушель; вино — 21–26 центов за пинту; оливковое масло — 10,5 цента за пинту;