Тоталитаризм и вероисповедания - Дмитрий Владимирович Поспеловский

Гессена и бывшего премьера Витте за его инициативу «Манифеста 17 октября». Подобно будущим фашистским партиям западной Европы СРН называл себя стихийным массовым народным движением защиты царя, Церкви и отечества. Однако, — подчеркивает американский специалист по русской политической истории Ханс Роггер, — идея его создания исходила не от правительства, а от крайне правых общественных группировок. В основание СРН вошли такие крайне правые

125

группировки, как Московское общество хоругвеносцев, Московская добровольная охрана, Санкт-Петербургское русское собрание. Определенно известно о субсидировании СРН правительством по крайней мере после выборов в Первую Думу, положивших конец иллюзиям о монархизме крестьян. Правда, правительство субсидировало и Союз 17 октября, против которого боролся СРН.

Столыпин и его сотрудники относились к СРН с большим недоверием и антипатией, убедившись в социально-экономическом радикализме Союза. Подобно эсерам пропаганда СРН осуждала социальные и имущественные привилегии, богатство, помещиков, а иногда и церковную иерархию, выступала против государственных чиновников и даже царских сановников, обещала наделение землей беднейших крестьян за счет помещичьих имений, улучшение условий и оплаты труда промышленных рабочих. Наиболее активными были отделения СРН, находившиеся в районах со смешанным населением, где они выступали защитниками русских национальных интересов против польских помещиков, еврейских торговцев, армян. Тут они нередко применяли насилие, бойкот, забастовки, штрейхбрехерство, а то и погромы. В Одессе у СРН были даже тайные боевые дружины, вроде будущих итальянских боевых фашей. Однако растущее хулиганство СРН вызывало все более отрицательную реакцию как правящих кругов царской России, так и влиятельного местного дворянства. Например, крайне правый антисемит В. Шульгин порвал с Союзом и писал по этому поводу, что «еврейский погром — это начало анархии ... бунта черни. Начнут с евреев, а кончат уничтожением всего культурного, разрушением всего, что нам удалось с таким трудом создать». СРН в действительности стал антигосударственной организацией: его депутаты пытались срывать сессии Думы, выступали против «Основного закона 17 октября», то есть против государственного строя России. Не была ли эта деятельность попыткой выполнения зубатовско-тихомировской сословной программы народной монархии в изуродованном люмпенами виде? СРН не вырос в фашистскую или нацистскую угрозу стране, оставаясь громкой, хулиганской, но небольшой фракцией в Думе. Однако он показал, сколь опасными могут быть игры с

126

охлократией, будь она слева или справа; сколь реальны были предостережения одиннадцатого часа в «Вехах», особенно призыв Франка к интеллигенции: «От непроизводительного нигилистического морализма мы должны перейти к творческому, созидающему культуру религиозному гуманизму».

Суммируя суть «Вех», можно сказать, что она заключалась в призыве к интеллигенции отказаться от радикализма, пойти на сотрудничество с властью, что в условиях думской монархии морально оправдано, чтобы избежать революции, когда с разнузданными массами интеллигенция справиться не сможет из-за своей чуждости этим массам. Призыв услышан не был!

Что Ленин, большевики и эсеры набросились на «Вехи», — это само собой разумеется. Но набросились и кадеты, к которым принадлежало большинство авторов «Вех». Вождь Конституционно-демократической партии Милюков нашел нужным предпринять длительную поездку по всей России и произнести более сотни речей, обвиняя авторов «Вех» в измене интеллигентской традиции, предательстве. В 1918 году об этом напомнил сборник «Из глубины» (того же направления, что «Вехи»), но было уже поздно...

Аннотированная библиография

B. А. Буков «От российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма». М.. изд. Министерства юстиции РФ, Российской правовой академии и Международного юридического института. Автор рассматривает истоки, как правового сознания с понятиями разделения властей, идущего от великой судебной реформы Александра II, а истоками уходящей к Монтескье, Локку и Беккарии (но впоследствии урезанной), так и тоталитаристского (или соборного по-славянофильски), смешивающего воедино власть административную с судебной, как повелось у нас изначально от древней Руси. Буков правильно указывает здесь близость мышления крайних монархистов, разных черносотенцев и большевиков. То же тотальное мышление автор видит в «Определении» 1917 года о созыве церковного

127

поместного собора: «В Православной российской церкви власть законодательная, административная и судебная и контролирующая принадлежит Поместному собору». Правда, в рекомендациях реформ таких виднейших руководителей церкви тех лет, как митрополиты Тихон и Сергий (оба будущие патриархи), предлагалось сделать церковный суд независимым от церковной администрации и гласный по типу гражданских судов присяжных, но это другой разговор. Главная мысль автора в том, что правовое сознание было уделом очень небольшого меньшинства в России, суд присяжных еще был слишком молод, чтобы его необходимость и ценность были осознаны всей грамотной Россией, что облегчило и приход большевиков к власти, и торжество тоталитаризма во всей общественной и государственной системе СССР.

C. Булгаков «От марксизма к идеал-реализму». Сборник статей (1896-1903). СПб. 1903 (переиздание: «Посев», 1968). Как признается сам автор, этот сборник — зеркало интеллектуальной и духовной его эволюции от марксизма к христианству. Марксизм, по его словам, «после томительного удушья 80-х годов ... явился источником бодрости и деятельного оптимизма ... им нанесен был смертельный ... удар по экономическому славянофильству русского народничества». Однако далее он говорит о догматичности марксизма, требующего «полной верности раз принятым философским и методологическим принципам, отрицающего роль и значение личности в истории, игнорирующего этическую проблему». Далее он называет марксизм «суррогатом религии». Поэтому неслучайно, что наиболее самостоятельно мыслящие и интеллектуально одаренные марксисты конца XIX века превращаются в христиан и религиозных мыслителей в следующее десятилетие. Ведь фактически все мыслители русского религиозно-философского ренессанса — бывшие марксисты.

«Вехи». Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1909 (переиздание: «Посев», 1967). В 1990-X годах переиздан в России. Дополнительные комментарии после вышеизложенного текста излишни.

«Из глубины». Сборник статей о русской революции. Париж: YMCA-Press. 1967. Из 11 авторов этого сборника пятеро участвовали в сборнике «Вехи». Остальные авторы принадлежали

128

к тому же идейному кругу. Сборник был сверстан в 1918 году, но был остановлен советской цензурой. Работники типографии, однако, выпустили его самовольно в 1921 году. Но тут же весь тираж был уничтожен по распоряжению ЧК. В предисловии к парижскому переизданию племянник редактора и составителя сборника профессор Парижского университета Никита Струве пишет: «Авторы ... исследуют русскую революцию в ... ее прошлом, настоящем и будущем. Нигде с такой ясностью и остротой не были вскрыты ... свойства русской души и условия русской истории, приведшие к взрыву 1917 года».

«Из-под глыб». Сборник статей авторов почвенническо-христианского направления о советско-русской интеллигенции и ее духовных исканиях. Составители: Александр Солженицын и Игорь Шафаревич, при участии еще пятерых авторов. В СССР он появился в Самиздате, затем опубликован в Париже YMCA-Press в 1974 году. Участники считали свой сборник продолжением диалога, начатого «Вехами», считая себя учениками «веховцев». Здесь, как и в «Вехах»,